"Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель
Шрифт:
Затем эскадра повстречала крикунов. Существа, похожие на дельфинов, выныривали из воды и пели. От звуков песни из ушей матросов лилась кровь, а у тех, кто затыкал уши, глаза выпадали из глазниц. Крепко обвязать всю голову платком — только так можно было миновать крикунов. Много часов эскадра шла почти вслепую и, отклонившись от курса, забрела в воды смерти. Крикуны остались позади, но тут налетели сталекрылые птицы. Вся отвага кайров и меткость стрелков понадобилась, чтобы отбиться от этих хищников. Птицы все же унесли в когтях полдюжины матросов и забрали в свои плавучие гнезда, на корм птенцам.
Наконец, эскадра пришла к острову Юго-Восточной Метки. Тут было тихо и безопасно — днем. А ночью к лагерю приползли скелеты. Костяки людей карабкались
Через пару дней показался гуркен. По словам фольтийцев, он был молод и неопытен, потому-то и рыскал на малой глубине, позволяя себя увидеть. «Юный гуркен — легкая добыча!» — вскричал фольтийский капитан и повел «Стража» в погоню. «Белый волк», конечно, присоединился к охоте, а вот команда «Морской стрелы» не горела желанием схватки. Леди София пустила в ход все аргументы, чтобы убедить моряков: «Мой сын обожает диковинки! Он каждого из вас озолотит, если получит в подарок щупальце гуркена! А еще, страшновато нам оставаться вдали от фольтийцев…» Последний довод сработал, «Морская стрела» тоже ринулась в погоню.
Молодой гуркен, заметив охотников, поступил как подобает юноше — дерзко. Выплыл навстречу «Стражу», схватил водяной воронкой и поволок. Но не на дно — ему не хватало сил затопить большой корабль, — а в воды смерти. Зверь будто чуял, что с востока, из гибельного океана, надвигается шторм. «Белый волк» и «Морская стрела» пришли на помощь «Стражу» и стали осыпать гуркена дротиками и гарпунами. Чудище истекало кровью (верней, зеленой слизью, что наполняла его жилы), но не выпускало «Стража». Лишь спустя несколько часов гуркен испустил дух. С усталой радостью моряки отсекли у него три щупальца — по одному на корабль… И тут налетела буря.
Леди София без малого тридцать лет прожила в Первой Зиме. Она успела перенять фамильные черты Ориджинов — в том числе, смелость. Ни гуркен, ни сталептицы, ни миражник не заставили ее дрожать от страха. Но этот шторм имел такую силу, что герцогиня сжалась в комок на своей койке, накрыла голову подушкой и взвизгивала всякий раз, когда волна врезалась в борт, заваливая шхуну на бок. Казалось, обшивка давно разлетелась в щепки, черная вода заполняет корабль и вот-вот поглотит леди Софию. Открыть глаза и проверить она не могла — было слишком жутко. Шепотом в подушку молилась Агате, чтобы еще хоть раз увидеть мужа и детей…
Наконец, шторм миновал, отняв жизни всего девяти моряков, а также повредив судовой руль «Белого волка». Починка заняла около недели, поскольку в здешних местах обитал черный поганец. Работать в воде можно было только семь минут: за это время поганец собирался около руля и начинал щипать матросов, занятых ремонтом. Их поднимали на палубу, выжидали целый час, пока поганец рассосется, и снова брались за дело… И все это время корабли сносило на восток. Когда «Белый волк» восстановил управление, эскадра находилась далеко в гибельных водах. Они взяли курс на остров Южной Метки — с тою точностью, с какой представляли свое местоположение. Вместо двух недель плаванье до острова заняло пять.
Чудовищ на пути встретилось так много, что леди София натерла мозоли на пальцах, зарисовывая их в альбом. Изображения монстров наполняли ее надеждой: Иона, родная кровиночка, обожает чудеса; такой альбом сделает ее счастливой! А Эрвин, наоборот, не поверит рассказам, и картинки понадобятся, чтобы утереть ему нос. София с упоением рисовала чудовищ, команде не удавалось прогнать ее с палубы в безопасную каюту. Но, говоря по правде, монстры не были худшей из бед.
Вода за бортом изменилась: стала тягучей и липкой, как болотная жижа, и смердела не то плесенью, не то мертвечиной. Суда еле позли, никакой ветер не позволял развить больше двух узлов. Время от времени из глубины океана поднимались пузыри —
Стоит ли удивляться, что среди экипажа началась цинга. Сперва Потомок покрылся язвами, но его не приняли всерьез: «Ты черный, брат, на тебе незаметно». Затем у Шкипера выпал зуб — но и это сбыли шуткой: «Ты ж весь седой, по годам тебе зубья терять». А потом накрыло всю команду. У леди Софии кровоточили десна, кожа пестрела нарывами, зубы отвратно шатались. А морякам-то приходилось еще хуже: герцогиня могла лежать в койке, матросы должны были идти на вахту. София не понимала, как можно работать в таком состоянии. Она даже лежа едва не подыхала. Единственная мысль как-то поддерживала жизнь: вернусь — обрадую деточек и мужа! Привезу разгадку тайны и альбом, и еще щупальце в придачу! А что вся в язвах — это даже хорошо, мой монолог выйдет колоритнее…
Когда эскадра уткнулась носами в берег Южной Метки, люди не имели сил даже на радость. Герцогиня спросила судью:
— Мы что, спасены?..
Он сунул пальцы в рот, вправил на место шаткий зуб, платком отер руку от крови.
— София, у меня есть история к этому случаю… Но что-то нет сил, потом расскажу.
На Южной Метке росли лимонные деревья. Обычные лимоны — не летающие, не искровые, не лимоны-миражи. Просто желтые и кислые, как в Литленде. А еще тут был родник с прозрачной водой. Моряки ошалели от счастья.
— Братцы, мы живы!!! Все закончилось!
Потомок принес герцогине лимон, схватил ее в охапку и закружил.
— Спаслись мы, ваша светлость!
Несколько дней радовались жизни и восстанавливали силы. От свежей воды, лимонного сока и хорошей пищи Софии вмиг стало лучше. Ей открылась очевидная истина: пятьдесят два — это совсем не возраст! Агата и в девяносто выглядела девицей, а я-то ее кровь! Выплеснуть бы счастье на кого-нибудь… София внимательно пригляделась к судье и не сумела скрыть от себя того факта, что судья человечней лорда Десмонда, а доброта сильных людей всегда согревала ее, и даже больше — возбуждала… София прикусила губу, строго напомнив себе о брачных обетах, и приказала отчалить от Южной Метки.
Обратный путь был долог и тяжел, но, как бы сказать… После всего пережитого…
В архипелаге Тысячи Осколков эскадра сделала стоянку на острове, населенном каннибалами. Местные жители попытались сожрать боцмана Бивня, однако, увидев сушеное щупальце гуркена, одумались и пали ниц. Согласно их верованию, победители чудовищ могли быть только богами и никем иным. А старшая среди богов — Мать Всех Матерей, великая богиня плодородия и страсти. Леди София, служанка Маргарет и леди Мирей разыграли роли с помощью палочек. Герцогиня вытащила короткую и честно пошла на берег изображать Мать Матерей. Каннибалы воспели ее в молитвах, дали ей пригубить чьей-то крови и вкусить чье-то сердце. После червивых сухарей София ничего уже не боялась. Потом ей вежливо напомнили, что, согласно легенд, Мать Матерей ходит с обнаженной грудью. София послала их к чертям. Чтобы задобрить богиню, ей решили принести в жертву девственного юношу. Когда жрец занес кинжал над мальцом, София одумалась, развязала корсет и обнажила все, что нужно. Аборигены возликовали и выдали морякам сколько угодно воды и пищи, а лично богине — трех прекрасных молодых парней для плотских услад. Вежливо отказавшись от последнего дара, София вернулась на борт.