Полчаса искренности

Настик

Поттера, судя по всему, это не успокоило. Я уже собирался выяснять, в чем дело, когда он снова заговорил.

– Я очень похож на отца?

Чтобы сложить два и два мне потребовались считанные мгновенья. Он знал о моих отношениях с Джеймсом Поттером, знал, что я любил его, а ему все говорили, как он похож на отца. Действительно, на его месте я бы тоже не поверил, что моя ненависть так легко может превратиться в любовь.

Мерлин… Теперь становится понятным, почему он иногда впадал в депрессию, и почему так упорно стремился

занять позицию снизу. Хотел убедить самого себя, что он значит для меня совсем не то, что значил когда-то Джеймс Поттер.

Это просто дико, мелькнула мысль. Дико и неправильно то, что он все это время считал, что заменяет мне другого человека. А самое страшное - то, что я не смогу признаться ему, что люблю его. Потому что не умею.

– Нет, - выдавил я.
– Поттер, это самая идиотская из всех твоих идиотских идей… Как тебе вообще такое могло прийти в голову?

Он молчал, стоя все в той же позе, не двигаясь, только плечи вздрогнули один раз, и у меня почему-то сжалось сердце. Я поднялся, подошел к нему и обнял. Интересно, почему у меня на это ушло так много сил?

– Поттер, поверь, я слишком гордый человек, чтобы встречаться с тем, кто не нравится мне, - я постарался отвлечь его, прижавшись к нему слишком сильно, скользнул губами по шее. Поттер выгнулся в моих руках, но все же попытался переспросить.

– Значит, я… - он осекся.

– Ты совсем другой. Гораздо лучше, чем он, - что мне еще сказать, чтобы он понял?
– Он всегда был жестоким, избалованным своей вседозволенностью, ребенком. Для него наши отношения были только игрой, соперничеством. Он никогда не уставал говорить мне об этом…

Я рассказывал о своем бывшем любовнике все, что мучило меня двадцать лет, уже забыв о том, что передо мной его сын. Рассказывал о самой страшной ошибке, сломавшей всю мою жизнь, о том, как я позволил себе влюбиться и как доверился человеку, предавшему меня.

Поттер слушал молча. Только бережно гладил мое лицо, кода его сводило спазмами - я давно разучился плакать. А я в ответ говорил, как Джеймс Поттер любил причинять мне боль.

А потом он целовал мои руки и ласкал шею так, что я сам не заметил, как болезненные воспоминания превратились в стоны наслаждения. Он покусывал мои соски, заставляя меня извиваться, и его взгляд подсказал мне, что он впервые видит меня таким.

Зря я, наверное, рассказал ему все это. Все же Джеймс - его отец. Но у меня не было выбора.

Я позволил себе закрыть глаза и утонуть в ощущениях. Руки на шее, на груди, на бедрах - словно их миллион. Помогаю Поттеру справиться с застежкой моих брюк, приподнимаюсь, и он стаскивает их с меня вместе с трусами, как всегда делал Джеймс…

Что мне сделать, чтобы больше не вспоминать его в такие моменты? Может, просто не бороться с собой, позволить себе это всего один раз.

Потому что они совсем разные. Я ведь до сих пор помню прикосновения Джеймса Поттера, все было точно так же:

и то, как он вылизывал родинку у меня на шее, и как ласкал шрам на бедре. Но сейчас, когда это делает Гарри, все по-другому.

И дело не в том, что за двадцать лет шрам - я распорол бедро, убегая тогда из Визжащей Хижины - затянулся, потеряв чувствительность. И даже не в том, что Гарри действовал неумело и даже робко. Просто была непривычная нежность в его прикосновениях, которая наверняка не исчезнет и тогда, когда он… научится. Привыкнет.

Он явно заставил себя дотронуться до моего члена, как-то сразу растеряв весь свой пыл, покраснел и поднял на меня смущенный взгляд. Я осторожно привлек его к себе, дотянулся до его ширинки. Поттер попытался потереться о мои руки.

– Северус, - выдохнул он чуть нервно, и я понял, что он хочет сказать.
– А давай ты сегодня… ну… возьмешь меня?

Я с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Нормальные пары спорят о том, кто будет сверху, а мы… Стоп, я что, только что назвал нас… парой?

– Северус?

Я взял себя в руки.

– Нет, - я старался говорить как можно мягче, но для Поттера это, похоже, стало поводом для продолжения спора.

– Почему?
– он приподнялся, заглядывая мне в глаза.

Я не могу. В самом деле, не могу, помня, что случилось там, у Темного Лорда. Я слишком живо помню это.

– Тебе неприятно?
– Поттер истолковал мое молчание превратно. И почему это не удивило меня?

– Не говори ерунды. Просто… Ты еще не готов. Для этого необходимо полное доверие.

Поттер почему-то отстранился и сел на кровати.

– А ты не доверяешь мне?

Я вздохнул.

– Я– доверяю.

Поттер не смотрел на меня, но мне стало почему-то очень неуютно.

– Значит, я тебе не доверяю, - злой и почти незнакомый голос.
– Трахаю тебя и не доверяю.

– Следи за языком, Поттер, - я тоже сел - его злость передалась и мне.
– А как ты тогда объяснишь тот факт, что все это время тебе казалось, что я представляю на твоем месте другого человека, и ты не сказал мне ни слова?

Молчание. Поттер резко встал, застегивая штаны, потянулся за футболкой.

– Если не хочешь, не надо выдумывать каких-то поводов, - устало произнес он.
– Я не хочу… так.

Дверь закрылась.

Кто из нас идиот: он или я?

Он что, всерьез решил в качестве аргумента привести вынужденное воздержание? Я двадцать лет обходился почти без секса - посещение борделя в Лютном примерно раз в год можно не считать.

Только бы он не ушел. Если уйдет, я из под земли его достану, только бы он был рядом. Просто рядом.

Но когда я через полчаса спустился вниз, чемодан все так же стоял у стены, а Поттер сидел на диване, завернувшись в плед, рядом с Джеймсом, листая какую-то книгу. Значит, он все-таки остался. Из-за Джеймса?