Полдень, XXI век (июль 2012)
Шрифт:
Повезло ему, этому служаке. В последний миг, уже замыкая контакт, Неживой передумал убивать. Дрогнула душа стрелка, дрогнул палец… а ведь мог быть паралич дыхательного центра – запросто. Однако дело ограничилось кратковременным спазмом гортани.
Сержант, бывший хирургический медбрат, сориентировался мгновенно, – бросился к синеющему начальнику оказывать первую помощь.
За спиной старшего оперуполномоченного остались суета, беготня и крики.
Возле проходной его догнал
– Виктор, я видел, что с вами была какая-то женщина… – начал коллега с присущим ему простодушием.
– Чего орешь, Батонов?
– Я Баженов.
– Это не женщина, а агент. Только, бля, соберешься с агентом поработать, как сразу, бля, орут на все Управление.
Тот попятился.
– Встреча с агентом? Непосредственно в Управлении?!
Андрей Дыров ждал перед турникетом, готовясь покинуть здание.
– Витюша, не пугай детей, – позвал он.
– У меня нет детей.
– Драматург Чехов сказал: «Если на сцене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». А мы с тобой знаешь как скажем? «Если в кадре появляется женщина, она обязательно должна раздеться». Намёк понятен? Я говорю про твоего «агента», который там наверху нервничает, высовывает нос в коридор.
– Ты театрал, тебе виднее, – проворчал Неживой.
– Слушай, берсерк! Опять врежешь кому-нибудь, а мне потом людям расписывать, что ты ловил муху.
– Стой, Марлен, не уходи, есть дело… – остановил Виктор Батонова. – Да понял, Андрюха, всё под контролем. Насчет ружья мне понравилось. Береги свою пушку, чтоб не намокла раньше времени, на улице гроза.
– Оружие у меня в сейфе, – напрягся Дыров.
– Пушку, которая у тебя между ног, – терпеливо пояснили ему, непонятливому.
– До чего ж ты пошлый, Витя, – расстроился Дыров. – Ужас.
– Как твой Чехов. Привет передавай, когда увидитесь.
– Ещё и плоско шутишь.
– А полковнику Конде понравилось.
– Да уж, насмешил ты его до смерти…
Насчёт оружия, кстати, Андрей наврал. Табельный ствол он обычно носил с собой, особенно по вечерам, компенсируя тонкость натуры и здоровую трусоватость.
Вечер продолжался. Театрал Дыров отправился в дождь, а берсерк Неживой неотрывно смотрел приятелю в спину.
Искушение нажать на кнопку было таким сильным, что в глазах темнело… как же я вас всех ненавижу…
Он опомнился. Майору Лобку, кажется, был нужен барашек для шашлыка? Не будем портить мясо.
Если честно, сдержал себя с трудом.
– Андрюша, я ведь хороший человек? – послал Неживой вдогон.
Тот, не оглядываясь, вскинул руку и щёлкнул пальцами:
– Эталон. Идеал. Классический образчик.
Историческая справка
И правда, не будь Виктор эталонным человеком, разве пришёл бы ему в голову тот замечательный способ, каким он вывел из игры полковника Конду.
Речь
Сегодня, 20 сентября, Главк праздновал годовщину учреждения Министерства внутренних дел Российской империи, случившегося в 1802 году. Торжественное совещание, посвящённое этому событию, состоялось в Актовом зале, что на седьмом этаже Большого дома. Седьмой этаж – это уже «соседи», проход для ментов только по пропускам. На центральной лестнице стояла очередь, чтобы попасть в холл (вход – между двумя тумбами, за которыми два цирика проверяли пропуска). Старшие чины – вне очереди. Но Конда не злоупотреблял своим положением, проявлял демократизм, стоя вместе со всеми. Неживой пристроился за ним; тот лишь гадливо скривился, когда заметил.
Компактный диабетический шприц, наполненный пиридином, был у Виктора наготове: лежал в контейнере со льдом. Поймав момент, он побрызгал этой химией на низ кителя и на брюки полковника, после чего быстренько спрятал шприц в полиэтиленовом пакетике.
Пиридин – обычное средство, применяемое в том числе в быту, продаётся свободно. Просто запаху него… как бы сформулировать… обычно пишут: резкий, неприятный, своеобразный, но это всё не отражает суть дела. Называя вещи своими именами, тухлым говном пахнет. Практически неотличимо.
Попрыскал Витя чуть-чуть, чтоб вонь не распространилась сразу. Пока вещество потихоньку испарялось, Конда успел пройти в зал и сесть среди коллег. А минут через пять по рядам загулял шёпоток: на него смотрели, морщили носы, хихикали. Кто-то кому-то показывал пальцем… Когда полковник наконец сообразил, что источник запаха – он сам, было уже поздно. Хиханьки слились в один общий смешок: «Конда обосрался».
Позор.
Тем более, он и сам не понимал, почему от него воняет. На совещании ему должны были вручать грамоту. Подниматься на сцену, неся в президиум такое амбре?
Он сбежал, конечно. Пробился сквозь ряды и буквально вылетел из зала.
Увы, если вонь пущена – это навсегда, Конда отлично понимал такие вещи. Беги, не беги – история приклеится, как татуировка. Одним махом себе репутацию испортить… было от чего адреналину хлебнуть. Так что, может, и впрямь перенервничал, оттого и слёг с кризом; но, скорее, больница всё-таки – тактический ход, попытка взять паузу. Теперь-то уж не узнать…
А Виктор дождался начала мероприятия, выждал ещё минут пятнадцать и вышел в холл. Многие так делали, это в порядке вещей. В холле под бронзовым бюстом Ленина всегда в такие моменты стояла бутылка коньяка и стопка, – КГБ обеспечивал офицеров выпивкой. Знающие люди выбредали из зала, хлопали стопарь-другой и возвращались. Задачей комитетских цириков было вовремя менять пустые бутылки на полные. Не отсюда ли, кстати, пошла в «органах» традиция прятать спиртное под бюстами крупных и мелких вождей?