Полдня до расплаты
Шрифт:
Глава десятая
Фигура неизвестного гаибса смотрелась несуразно из-за громоздкого прибора ночной видимости. Где ему удалось разыскать такую устаревшую модель, Гилане было наплевать. Гораздо больше ее интересовало, кто это и что здесь делает в такое неурочное время. Ведь как она ни пряталась, заметить ее не составит большого труда. А значит, надо что-то придумывать как можно быстрей.
Фигура надолго остановилась возле огромного ящика. Видимо, внимание гаибса привлек наваленный в него хлам. Несколько минут тот внимательно
Неожиданно в самом дальнем конце длинного цеха показалась еще одна фигура. Увидев ее, Гилана облегченно вздохнула: Николая Матеуса она узнавала сразу и в любом облачении. И еще одна деталь радовала: он искал конкретно ее. Сразу заметил, что она задерживается, и ринулся на поиски своей возлюбленной.
Войдя в заброшенный цех, бывший лейтенант громко позвал:
– Гилана! Ты где?!
Фигура гаибса резко повернулась на звук, а затем поспешила навстречу Матеусу. Теперь уже Гилана забеспокоилась – мало ли какие у незнакомца намерения – и бросилась за ним следом. Причем постаралась двигаться совершенно бесшумно, словно огромная хищная кошка.
Как ни странно, рассмотрев гаибса, Николай радостно воскликнул:
– О! Ты случайно Гилану не видел?
– Да нет ее в этом цеху, – послышался в ответ юношеский басок Самуэля. – Наверняка где-то гуляет. Я ведь давно здесь… – Молодой Савеш запнулся на полуслове и резко оглянулся, почувствовав легкое прикосновение к локтю. Сзади стояла улыбающаяся женщина и с облегчением переводила дух:
– Прошу прощения, не смогла опознать тебя из-за этого древнего прибора. Где ты его откопал?
Самуэль тоже расслабился:
– Да мне его отец вручил для забавы. Но… испугала ты меня здорово. Совершенно тебя не заметил.
– А я во-о-он за тем станком пряталась. Придумывала оправдание своему бесцельному ничегонеделанию.
Матеус кивком похвалил такую предосторожность и тут же повернулся обратно:
– Поспешим. Всем давно пора собраться возле плиток.
Дальнейшие действия группы прошли строго по плану. Правда, вместо двух заранее намеченных контейнеров Мензари по ходу операции погрузил на борт своего корабля целых четыре, чему больше всех удивился Кардон Савеш:
– Тимош, зачем жадничаешь? Ведь нам эта гадость вообще не нужна, а ты даже две дозы загрузил. А вдруг что не так?
Вся группа в этот момент уже находилась в трюме космояхты и стояла вокруг капитана. Весьма животрепещущий вопрос интересовал многих, поэтому Мензари постарался ответить как можно обстоятельнее:
– Если мы действительно станем неимоверно богаты, то против нас могут применить самые невероятные средства. И вы, Кардон, знаете, как коварны и беспринципны бывают наши враги в вопросах неожиданного нападения. Может, кабрицоги и ладрицеллы нам совершенно и не потребуются, но мне будет спокойнее при наличии такого средства в
– И не побоишься это средство использовать?
– Если не будет другого выбора – нет!
После такого твердого ответа Станислав Городо, хоть и покивал согласно, со вздохом сказал:
– Лучше этого зверя вообще никогда не будить.
– Предпочтительнее сразу расстреливать тех, кто создает подобные лаборатории, – добавил Розен, на что Крил резонно заметил:
– Создатели этих штаммов и так давно наказаны.
– Создатели – да! – стал горячиться Кардон Савеш. – А вот вдохновители и инициаторы – нет! И именно их в первую очередь надо выставить на суд истории.
Старый политик и миротворец так завелся, что еще несколько минут толкал гневные речи, словно на многолюдном митинге. Вполне справедливый поток негодования прервал появившийся в трюме Эсехон:
– Тимош! Все твои бесценные плитки на борту, и мы теперь можем отпустить ненужных нахлебников по домам.
На последние слова Мензари обратил особое внимание:
– Действительно, ребята, вам пора возвращаться. Но, может, вы передумали и рискнете уйти с нами?
Матеус обвел взглядом своих товарищей, но ни у кого не заметил сомнений.
– Нет, мы останемся. Не хочу, чтобы Эсехон кормил нас скудным пайком. Борис Кацки нас голодом не морит…
– Жаль, – развел руками Кардон. – Но если вы так решили…
– Но мы хотели бы оставить вам еще один сувенир. – Взмахом руки Мензари подозвал к себе своего механического друга: – Эсехон, вмонтируй, пожалуйста, Гилане нашу «зоркую птичку».
Голову женщины деликатно захватили выдвижные манипуляторы, и что-то почти безболезненно кольнуло кожу в нескольких местах. Молодой Самуэль давал пояснения, видимо считая себя докой в этих приборах, а может, и вправду был им:
«Зоркая птичка» – это самое современное и сложнейшее видеозаписывающее устройство. С виду небольшой волосок в брови. Выключатель вводится в мочку уха. Задействовать его можно, нащупав твердый шарик и нажав на него. Кристалл-накопитель информации находится в мочке другого уха и способен хранить в себе до ста сорока часов снятого материала. Камера снимает при любом освещении, хоть в полной темноте. Мы хотим, чтобы вы отсняли для нас самые кровавые кадры и самые неприглядные сцены на рабочих площадках. При надлежащем монтаже и правильных комментариях можно выпустить этот ролик до премьеры фильма и тем самым сорвать весь негативный эффект от показа.
Кардон кивком подтвердил слова сына:
– Так, по крайней мере, мы планируем. А если еще и средства появятся… – он мечтательно прикрыл глаза, – то мы покажем всем этим кровожадным маньякам их истинное место на задворках истории!
Заметив, что старый миротворец вновь начинает заводиться, Мензари стал спешно прощаться:
– Раз остаетесь, то вам действительно пора. Не мешает?
Гилана прощупывала мочки ушей, прислушиваясь к своим ощущениям:
– Да нет вроде… А вашу «птичку» на мне не обнаружат приборы киношников и их охраны?