Поле боя
Шрифт:
– Надеюсь, оружие мне не понадобится.
Когда ученик деда Спиридона растворился в ночи, сняв с себя гидрокостюм и акваланг, Панкрат приблизился к Ираклию, проверявшему свое снаряжение.
– Как тебе нравится этот Витязь?
– Не нервничай, – отозвался Ираклий. – Он профессионал, это видно, и дед Спиридон тренировал его не зря. Или ты к нему что-то имеешь?
– Он не взял ни ножа, ни инфраоптики.
– Значит, они ему не нужны. Ну что, диверсанты? Готовы?
«Диверсанты» ответили поднятием рук.
– Пойдем «скорпионом». Я впереди, слева Корнеев и Андрей, справа Петр Парамонович с лейтенантом, сзади всех Панкрат. Возле «болота»
– Что за сигнал? – поинтересовался сосредоточенный Качалин. – Мы вроде не договаривались.
– Дед Спиридон сказал, что мы услышим и поймем. Еще вопросы?
Вопросов не последовало, и отряд углубился в осенний ночной лес, пропитанный сыростью, стылой тишиной и угрозой.
Первый сторожевой патруль на подступах к взлетно-посадочной площадке базы, скрытой пси-полем, которое внушало всем, кто приближался к нему, образ болота, они обнаружили почти сразу же за береговой линией, наткнувшись на два тела в спецкомбинезонах, лежащих поперек тропы, рядом с трупом собаки. По знаку Ираклия Панкрат подкрался к тропе, осмотрел тела и подозвал остальных.
– Кто их? – услышал он шепот Качалина.
Ответил почти беззвучно:
– Георгий прошел, больше некому. На телах ни царапины, собака еще теплая.
– Я тебе говорил, – хмыкнул Ираклий, – что он профессионал. Витязями просто так не становятся.
Группа двинулась дальше и через полкилометра наткнулась на второй патруль, обходивший остров по периметру привычным маршрутом. Сторожей оказалось трое, все они были одеты в комбинезоны спецназа со шлемами на головах, вооружены автоматами и вели собаку на поводке, крупную кавказскую овчарку.
Так получилось, что они вышли к тропе, по которой двигался наряд, буквально за полсотни шагов перед ним и сразу увидели приближавшиеся тени с призрачно светящимися руками, впереди которых двигалось пятно поярче – собака. На принятие решения отводилось не более трех-четырех секунд, стрелять пришлось буквально навскидку, и снайперы группы: Корнеев, Панкрат и сам Ираклий, – уже приникли к окулярам ночных прицелов «винторезов», собираясь открыть огонь по первой тени, за которой след в след шагали остальные бойцы патруля, как вдруг случилось то, о чем предупреждал дед Спиридон.
Собака, рванувшая было поводок в их сторону, отвернулась и с рычанием бросилась в кусты справа от тропы. Ираклий не понял, что произошло, но выяснять было некогда, группа патруля рассыпалась в стороны и подставилась под залп снайперов.
Три девятимиллиметровые пули из «винторезов» нашли свои цели, вторым выстрелом Ираклий убил собаку, и стало тихо.
– В чем дело? – поинтересовался Панкрат, поправляя прибор ночного видения. – Почему психанула собака?
– Волк, – коротко пояснил подошедший Качалин.
– Здесь есть волки?!
– Не только волки, но и другие звери, даже рыси, и все они друзья волхвов. То ли еще увидим.
– Что ж, это радует. Если уж и звери на нашей стороне…
– И птицы.
– Тем более.
Обошли погибший патруль с мертвой собакой, углубились в заросли ивы и ольхи, говорившие о близости центрального островного озерка Дивного, и вскоре вышли к тростниковой крепи, возле которой охрана аэродрома-»болота» сутки назад захватила Крутова.
Без четверти восемь все заняли свои позиции, о чем сообщили друг другу по рации, и несколько минут потратили на изучение в бинокли обстановки.
Колокольня над лесом была почти не видна на фоне беззвездного небосвода, закрытого тучами,
Почти одновременно произошло несколько событий.
Сначала в полукилометре отсюда, в лесу, примыкавшем к «болоту» ВПП с юга, послышался длинный звериный вой, потом шум, крики и выстрелы. Затем низко над головой прижавшихся к земле людей пронеслась огромная стая птиц, направляясь в сторону шума. И наконец там вспыхнули прожектора, заработали пулеметы и где-то из-под земли донесся приглушенный вопль сирены. Началась тревога.
Но Федотов и Воробьев были достаточно опытными специалистами, чтобы начинать переглядываться, прислушиваться, гадать, что произошло, и терять на это время, они сразу приникли к окулярам прицелов и в две секунды сняли часовых. Затем, выждав минуту, хладнокровно уложили еще пятерых легионеров, выскочивших из барака с автоматами в руках, и лишь после этого Панкрат метнулся к воротам на огороженную территорию и очередью из «овцы» снес металлическую щеколду с автоматическим замком. Ударом ноги открыл створку ворот, нырнул вперед с перекатом, вгоняя еще одну очередь в дверь барака, откуда выбежал полуодетый вооруженный охранник, и бросился к зданию «клиники» с единственным светящимся на втором этаже окном-щелью.
Между тем бой в стороне взлетно-посадочного «болота» разгорался нешуточный. Кроме пулеметов и автоматов, заговорили гранатометы и скорострельные пушки, что-то взрывалось и трещало, выли звери, кричали птицы, занялся пожар, высветив низко нависшие тучи и зубчатую кромку леса. Ираклий мимолетно пожелал соратникам успеха, веря, что они останутся живы, вовремя заметил движение под навесами, послал туда несколько очередей и метнулся вслед за Панкратом, прикрывая его спину.
Однако того, что произошло в следующие мгновения, не ожидали ни тот, ни другой.
Здание «клиники» вдруг заколебалось, как отражение в воде от череды волн, и пропало! Вместо него из темноты проступил массивный бетонный куб с какой-то сложной антенной на крыше, с единственной горизонтальной щелью на фасаде.
– Ложись! – донесся до Ираклия крик Панкрата.
Не раздумывая, он нырнул на землю, и тотчас же над ним просвистел веер трассирующих пуль. Бетонный куб оказался дотом, прикрываемым завесой пси-излучения, которая формировала в сознании приближавшихся людей образ двухэтажного здания. Где находилась настоящая клиника, о которой сообщал Крутов, спрашивать было не у кого. Это была классическая ловушка, подготовленная специалистами по маскировке базы, и Панкрат с Ираклием попали в нее, как мухи в паутину, не представляя, что будут делать дальше. Спасло их лишь отключение генератора поля, маскирующего дот, да и то всего на несколько секунд. Обоим ничего не оставалось делать, как принимать бой в самом невыгодном положении, какое только могло сложиться в данной ситуации.