Поле Куликово
Шрифт:
Так оно и пошло, и в уме людей закрепилось. Только уже позже другими в рабов превратилось. Не было тогда на Руси рабов и всяких там, по-другому в том плане обозначенных.
Каждый делом своим занимался. Кто сеял, выращивал, кто мечи, бороны ковал, кто службу нес любую, а кто просто был вот такой робью при посадских, других домах.
Знала княгиня, что князь Святослав с той Малушей встречается, но не претила тому, понимая, что у всякого терпение может кончиться. Но всякий раз после княгиня спрашивала у того же князя:
Не
Нет, – отвечал князь и всякий раз уходил от княгини подальше.
– Ох, беды бы какой с нею не случилось, – говорила тихо. Ольга и шла к своим делам.
Все то слышали другие посадские и простые люди, и Малуше той передавали. А она, знать, твердила так:
– Князь великий мя в обиду, беду не допустит. Следит зорко он своим великим глазом за всем и за мною также.
Верили люди сему и всякий раз Малушу в душе своей оправдывали. Знали многие, что в тяжбе с князем она состоит, но об том помалкивали и только иногда тихо переговаривались.
– Что нам смердам от того. Пусть, хоть поживет немного, как людям полагается. Князь-то ей подарки носит, всяк угощает и услаждает. Нам того не дано, так пусть, хоть она познает какое-то счастье людское.
Надо сказать здесь, что смердами назывались так потому, что порою от многих людей смердило, то есть запах пота распространялся. Благовоний тогда особо не было, а в реке мало кто купался.
Боялись течения ее и воды, круговертью заходящей. Мылись в бане, как правило, paз в неделю, а то и реже. В зависимости от того, как дожди наполнят ту купелю общую, да река подойдет ближе к их домам.
Что же касается князя Святослава, то глаза у него были действительно большими, а иногда светились, как у кошки средь темноты. Чем-то эти глаза Олеговы напоминали, только не было в них голубизны неба, а только серо-зеленоватость одна.
Но вот все же беда та случилась, и робь Малуша бременем обзавелась.
Узнала Ольга о том и хотела уже казнить ее самостоятельно. Но, поддавшись мимолетному чувству человеческой любви, все же не стала делать того, а позвала Добрыню и велела отвезти ее домой.
– Только сделай так, чтоб никто об том не узнал. На тебя полагаюсь, сотник.
Гридень я, а не сотник, княгиня, – ответил Добрыня, удивившись тому.
Коль говорю так, значит, так и есть. Отвезешь домой и сюда возвращайся. Станешь сыну моему ближней рукою и опорою в деле ратном. Хоть и зовут Добрынею тебя, но я знаю, что отрок ты храбрый и всяк князя собою в бою прикрываешь.
Исполню волю твою, княгиня, – ответил гридень и отвез Малушу обратно.
По дороге рассказал ей обо всем сам и велел помалкивать, и никому ничего не говорить.
«Что же отцу и матери скажу я?» —спросила Малуша у своего брата.
Ничего, скажешь, с гриднем сошлась, а он тебя бросил.
На том и порешили. Но не так оно сталось в жизни самой.
Узнав обо всем, Святослав
Поговорили они, но все же Малуша не захотела возвращаться обратно. Знала, что княгине то не понравится и что участь тут же придет, коль если воротится. Но князю того не сказала, а просто молвила:
Не хочу больше робою быть там. Буду родным помогать в деле ихнем.
В общем, так князь и не добился своего и воротился с пустыми руками.
Встретила его Ольга сурово, но все же смягчилась и сказала.
Знаю, нравится та Малуша тебе, и мне она чем-то сподобилась. А коль не захотела ехать сюда, то сподобилась вдвойне. Знать, голова умна и место свое определяет. Решу так я. Как срок той бренности наступит, пошлю гридня того туда, Добрыню. Пусть, привезет того, кто родится вместе с нею обратно. А этих всех я уберу отсюда. Отправлю в другой посад. За Малушу никто и знать не будет. Коль нравится она тебе, то пусть здесь и проживает столько.
Так они и поступили. Вскоре люди посадские и дворовые /на дворе они спать ложились, так как места в тереме им не было/ были упразднены Ольгою.
Конечно, никуда они не поехали, а в одном погребе, яме значит, были захоронены после услади княжеской. В общем, отравила она их. Ольга и схоронила с помощью гридней в саду посадском.
И по сей день те кости хранятся, правда, по ним теперь трамваи бегают. Содрогаются они и мзду по-своему времени этому воздают. Но это так, для сказа общего и знаний обогащения сказано или поведано люду настоящему киевскому.
Помогал Ольге Добрыня, да еще три гридня с ним. В ближайшем бою они и погибли от руки Добрыни самого. Одного под стрелу толкнул, другого под меч вражеский подставил, а третий полег под его рукою. Так княгиня повелела, сказав:
– Смотри, Добрыня. Тайну тебе одному доверяю. Никого не было подле меня одной. Сама всегда управлялась. Пусть, гридни те погибнут в бою каком, да смотри, свою голову не подставь. Будешь ты теперь наставником молодого князя, которого сестра твоя Малуша на свет привела. За то воеводою тебя сделаю, чтоб ратью командовал, а не тобою. Святослав с тем согласен. Старый воевода уже негож к походам и делам таким. Так что, смотри, дело за тобою. Ну, а коли не сделаешь – то сам знаешь, чего ожидать от бога нашего Перуна можно.
Понял тогда Добрыня, что то за бог такой и, конечно, во всем подчинился.
Мог бы и отпустить тех троих, но боялся, что расскажут кому и весть быстро та к Ольге доберется. К тому же знал, что за ним строго наблюдают другие, и если не он кого-то, то они его тотчас по приказу княгини под меч подтолкнут.
Потому, исполнил он ту волю и воротился в посад, где его весть иная ждала.
В воеводу его быстро произвели, да так и остался он им до конца дней своих. Вот и верь в то, что шуткой когда-то слыло.