Поле зрения
Шрифт:
Х.: Хотел бы я иметь такую же свободу.
Д.: А в чем проблемы? Слушай, три разных окулиста — все эти оптамологаврики и гаврилоптики — заверяли меня, что с твоим зрением полный порядок. Вернее даже, три окулиста и один невролог. Они поют в один голос, понимаешь? И они действительно уверены в своем диагнозе.
Х.: То есть ты хочешь сказать, что у меня поехала крыша?
Д.: Нет. Немного сдвинулась, и все.
Х.: А как себя чувствует Джо Темский?
Д.: Не знаю. Я его не видел.
Х.: Они ничего не рассказывали тебе о нем?
Д.:
Х.: Замкнулся? О Иисус! Да он ничем не отличался от каменной статуи!
Д.: Кто? Темский? Ты шутишь?
Х.: Все с него и началось.
Д.: Что началось?
Х.: Ну там, на участке. Он перестал нам отвечать.
Д.: А что случилось?
Х.: Ничего. Просто он перестал отвечать на наши вопросы, говорить и замечать что-либо вокруг. Дуайт думал, что это кафард — марсианская лихорадка. Наверное, здесь тоже так считают, верно?
Д.: Да, врачи упоминали о такой возможности. Но что же случилось у вас на участке?
Х.: Мы нашли «комнату».
Д.: Да-да, «комнату»! Я читал об этом в ваших отчетах. И еще я видел гологнезда, которые вы привезли с собой. Просто фантастика! Слушай, Джерри, а для чего они предназначены ?
Х.: Не знаю.
Д.: Это части какой-то конструкции?
Х.: Не знаю. Ты слышал, что говорят о Городе?
Д.: Да. Они признали его искусственное происхождение. Его кто-то построил… Вернее, сделал.
Х.: Откуда они это знают? Как вообще такое можно говорить, если неизвестно, кто его создал? Разве морская раковина «сделана»? Черт! У них даже нет никакого подобия для сравнения. Допустим, ты смотришь на раковину и керамическую пепельницу. Сможешь ли ты сказать, что эта вещь «сделана», а та нет? И если «сделана», то для чего? Например, зачем кому-то понадобилась керамическая раковина? Или старое осиное гнездо? Или обычный геод?
Д.: Ладно… А что ты скажешь о тех штуках, которые… которые вы называли в отчетах «голубиными гнездами»? Я видел эти гологнезда.
Х.: Что бы ты делал с ними, если бы они попали в твои руки?
Д.: Не знаю. Они такие странные, причудливые… Я бы пропустил их пространственные проекции через компьютер и поискал осмысленный узор… Честно говоря, я не думал об этом.
Х.: А что? Нормально. Но какой фактор ты принял бы за критерий «смысла»?
Д.: Математические соотношения. Любой вид геометрических узоров, повторение отдельных элементов или кодовых символов. Послушай, Джерри, а на что похоже это место?
Х.: Не знаю.
Д.: Но ты же бывал там много раз.
Х.: Да, с тех пор как мы нашли «комнату», я проводил там почти все свое время.
Д.: И потом с твоими глазами стало твориться что-то неладное? Как это началось?
Х.: Предметы вышли из фокуса — как при повышенном глазном давлении. За пределами «комнаты» мое зрение ухудшалось почти до слепоты. Так продолжалось несколько дней. Какое-то время мне еще удавалось работать с приборами. Но потом, когда мы отвезли капитана на корабль, я почувствовал
Д.: А почему? С ним тоже было что-то не так?
Х.: Определенно. Когда я сообщил ему о своих проблемах с глазами, он сказал, что тоже испытывает нечто странное, но только в мышцах тела. Его изводили конвульсии и дрожь. Я посоветовал ему ускорить старт и отправиться домой, пока мы еще могли управлять кораблем. Он согласился, потому что Джо к тому времени был уже недееспособен. Перед самым взлетом у Дуайта начались припадки — вроде эпилептических. Когда они кончались, он дрожал как лист на ветру, но казался вполне нормальным. Дуайт поднял судно, и с ним случился новый приступ. Его корчило и ломало целые сутки, а в перерывах между припадками он галлюцинировал и мешал как только мог. Когда он стал совершенно невыносим, мне пришлось дать ему транквилизаторы и привязать его ремнями к креслу. Засыпая, я даже не знал, был ли он жив в тот момент или уже скончался.
Д.: Нет, он умер в полете. За десять дней до посадки.
Х.: Мне об этом не сказали.
Д.: Ты не помог бы ему, Джерри.
Х.: Не знаю. Его приступы походили на перегрузку системы. Словно все предохранители сгорали и сквозь него шел ток огромного напряжения. Иногда он кричал во время конвульсий — будто лаял… Словно хотел сказать всю фразу за одну секунду. А эпилептики не говорят во время припадков, верно?
Д.: Я не в курсе. Эпилепсию излечивают на все сто процентов, так что о ней почти ничего не известно. Врачи выявляют тенденцию и ликвидируют причину болезни. Если бы Роджерс имел предрасположенность…
Х.: То его и близко не подпустили бы к полетам. О Иисус! В общей сложности он провел в космосе всего лишь шесть месяцев.
Д.: А ты? Шесть дней?
Х.: Столько же, сколько и ты. Один самостоятельный рейс до Луны и обратно.
Д.: Ладно, оставим эту тему. Так ты считаешь…
Х.: Что?
Д.: Что это какой-то вирус?
Х.: Космическая чума? Марсианская лихорадка? Таинственные древние споры, которые свели с ума астронавтов?
Д.: Да, звучит глупо. Но подумай сам — до вашего появления «комната» была опечатана. Почему ты исключаешь возможность, что вы все…
Х.: Дуайт умер от кровоизлияния в мозг. Его погубило корковое перенапряжение. Он стал кататоником. Я вижу ослепительный свет. Что здесь общего?
Д.: Нервная система.
Х.: А почему у каждого из нас разные симптомы?
Д.: Наркотики тоже действуют на людей по-разному…
Х.: Неужели ты думаешь, что мы нашли там какой-то марсианский психогенный мухомор? Ты же был на Марсе и прекрасно знаешь, что там нет ничего живого. Все мертво, как и сама планета. Ни микробов, ни Богом забытых вирусов. Ничего!