Полет дракона
Шрифт:
– Почему мне кажется, что сейчас вас все здесь раздражает?
– Потому что так оно и есть. – Девушка подошла к столу, где на тарелке стояла карточка с его именем, и небрежно смахнула рукой соседнюю, делая знак официантам унести её. – Что я говорила? Спорю на старый башмак против бриллиантового ожерелья, что моя карточка находится рядом с тарелкой Винса…
Она подозвала официанта, потребовала поменять карточки и обреченно посмотрела в сторону дяди:
– Каждый раз одно и то же!
– Если хотите, я могу оставить вас здесь одну, –
Веро покачала головой:
– Даже не смейте думать об этом! Иначе на ваше место коршуном накинется Винсент.
– Почему у меня складывается ощущение, что вы выбираете из двух зол? – усмехнулся он.
Веро пожала плечами:
– Потому что так оно и есть. Вы – меньшее зло, господин фон Эйсен…
– Не знаю, что задевает меня больше: что вы считаете меня злом или что сравниваете со своим вечно потеющим кузеном.
– О, вы заметили?
– Капли пота на его лбу? Да.
Дерек придвинул ей стул. Она села и с интересом посмотрела на него:
– Заседания суда теперь станут более интересными… Жаль, я не занимаюсь уголовной практикой…
– Никогда не поздно начать! – отозвался он. – Хотите, можем кого-нибудь убить?
Веро фыркнула и хотела ответить, но звон вилки о хрустальный бокал прервал ее. Эдвард Амстел встал, чтобы поприветствовать гостей и сказать небольшую речь.
Девушка задумчиво рассматривала главу клана, представляя на его месте деда. Фернанд не стал бы так громко смеяться и говорить так просто. Он всегда слегка протягивал слова, словно давая себе время на обдумывание каждого из них, а его фразы были всегда безупречно выверены.
Дядя Эдвард был проще. Несмотря на то, что он прошел всю войну, дядя всегда оставался слишком мягким человеком, привыкшим рассчитывать на властного и заботливого отца. Он женился слишком рано, и Фернанд всегда говорил, что сын повторяет его ошибку. Сама Вероника подозревала, что смерть старого герцога для Эдварда была почти таким же ударом, как и для нее, а свалившаяся на голову ответственность за клан удручала.
Аплодисменты вывели ее из раздумий. Тряхнув головой, Веро вдруг заметила, что ее спутник внимательно смотрит на нее.
– Вам не понравилась речь? – спросил он, пользуясь шумом.
– Она была очень… милой? Да, милой. – Девушка скептически рассматривала устрицы на своей тарелке. – Как вы думаете, они свежие?
– Вы же ее не слушали, – мягко возразил ей Дерек, игнорируя вопрос об устрицах.
Она улыбнулась, посмотрела на потолок, вспоминая, и процитировала:
– Дорогие мои друзья, я глубоко признателен всем, кто нашел время приехать в мое родовое гнездо, чтобы поздравить меня и мою сестру с нашим юбилеем. Для нас друзья познаются не столько в беде, сколько в радости, поэтому я предлагаю сегодня радоваться вместе! Давайте же поднимем бокалы за процветание нашего клана…
Фон Эйсен слегка недоверчиво посмотрел на девушку:
– Поразительно, но ведь я готов поклясться, что вы сейчас не слышали ни слова!
Она
– Вчера я написала эту речь. Так что её исполнение вполне могла пропустить.
Он рассмеялся:
– Знаете, а вы очень похожи на своего деда!
– Да неужели? Тогда вам стоит еще раз посетить нашу галерею, все в один голос говорят, что я – вылитая бабушка Эмбер. Даже глаза – и те зеленые.
Дерек покачал головой:
– Я не про внешность. Эта манера снисходительно смотреть на мир… фамильная дерзость Амстелов…
– Вот как? – Она вновь отпила из бокала, скрывая, что этот комплимент ей действительно приятен. – Возможно, вы и правы. Ладно, давайте после треволнений сегодняшнего дня попробуем насладиться этим занудным ужином.
Ужин действительно был скучным. Сразу после закусок пожилая дама, судя по всему, очередная подруга Терезы, обратилась к Веро по поводу совета, стоит ли ей подавать в суд на садовника, неправильно подрезавшего изгородь около ее дома и тем самым изуродовавшего кусты. К вопросу сразу же подключился ее муж, припомнив, что сейчас работники слишком уж возомнили о себе и их непременно надо наказывать судом, поэтому не будет ли милая Вероника так любезна – в качестве дружеского одолжения – бесплатно составить исковое заявление.
Еще один мужчина, сидевший рядом, начал ворчать, что все адвокаты – кровопийцы, алчущие денег, и заявление надо составлять самому, так будет надежнее. Фон Эйсен почти не вступал в беседу, и у Веро создалось ощущение, что он оценивает обстановку, в которой оказался.
– Почему мне кажется, что вы словно затаились на территории врага? – тихо спросила она, чтобы занять себя.
Дерек пожал плечами:
– Потому что так оно и есть! Не вы ли напомнили мне о вражде кланов?
– Хотите начать заново эту глупую вендетту?
– Не имею ни малейшего желания! – отозвался он. – Я уже навоевался в другом месте! И полностью лишен романтических бредней!
– Это было ужасно? – Вопрос вырвался у Веро против ее воли, она прикусила губу. – Простите, можете не отвечать…
– Снимаете вопрос? – поддразнил фон Эйсен, затем вдруг стал очень серьезным. – Не скрою, даже сейчас, по прошествии стольких лет, я действительно рад, что тогда все закончилось. А вы помните эти времена?
– Смутно. Мой отец и брат погибли, и мама отправила меня сюда…
– Фернанд официально взял над вами опеку?
– Да, именно поэтому я тоже Амстел к досаде остальных…
Она вновь улыбнулась, правда, улыбка не затронула глаз. Её собеседник тоже не стал продолжать разговор, и за столом воцарилось молчание, затем его окликнул кто-то из соседей. Веро почти не слушала их разговор, пытаясь за вазой с цветами рассмотреть Бертрана. Он сидел за соседним столом, периодически склоняясь к уху Мери и что-то ей нашептывая, после чего та жеманно хихикала. Затем она подала ему руку, и Берти, перевернув ладонь, поцеловал ее.