Полёт фантазии

Ребони Ирина

– Гена-Геночка, как ты мог такое подумать? Почему ты не поговорил со мной? Я бы

тебе все объяснила.

Я кляла себя за глупость и моральную неустойчивость. Зачем я пошла на встречу с Аликом, когда все мои мысли были о Гене? Мне было очень плохо. Тяжелее всего, когда сам во всем виноват. Внезапно мои мысли сделали пируэт, и я нашла другого виноватого. Алик! Конечно же, он во всем виноват. Зачем он появился на моем пути, когда у меня только стала налаживаться личная жизнь? Что ему от меня нужно?

Я была готова послать его по всем известным мне адресам.

Благодаря многолетнему общению с родственниками я их знала немало. Можно было бы целую поэму написать, ни разу не повторяясь, заткнув за пояс небезызвестного Сорокина и ежи с ним.

Однако нецензурных выражений я не употребляла, боясь стать на одну доску с тем человеческим мусором, который кантовался у нас в квартире. Я даже старалась сделать так, чтобы и другие в моем присутствии себе этого не позволяли. Я слегка сводила брови, точь-в-точь как Валентина Александровна, когда кто-нибудь из учеников нес явную ересь. Это часто срабатывало.

– Скажи на милость, как ты, такая принцесса, затесалась в наши торгово-пролетарские

ряды? – вопрошала несдержанная на язык Нинка.

От моей брани Алика спасло расстояние. Мне показалось глупым посылать свои проклятия через океан. Пусть живет. Еще немного порыдав, я опять задумалась о причине исчезновения моего как бы мужа.

Допустим, он увидел в окно меня с Аликом и, разочаровавшись во мне, решил уйти. Пусть он – щедрая душа и решил оставить мне подарки. Но почему он не забрал свои вещи? А их скопилось немало – свитера, рубашки, джинсы, белье, обувь, куртки.

– А ведь вещи – недешевые! – вдруг подумала я. – Уж точно не с рынка, как мои.

Еще пять минут назад все казалось мне ясным, а теперь я опять не знала, что и

думать. Стирать расхотелось. Вообще, сидеть дома я не могла. Казалось, что стены давят, а потолок опускается на голову. Я решила съездить в библиотеку, а так как она находилась рядом с моим прежним домом, навестить тетку и брата.

Нинка недавно разбирала кладовку и нашла кучу ненужных вещей. Вместо того, чтобы отнести их на помойку, она решила оказать гуманитарную помощь моим опустившимся родственникам. Я достала с антресолей огромный тюк, взяла книги и вышла из дома.

В квартире никого не оказалось. Видимо, родственники находились в творческом поиске средств на вечернюю дозу алкоголя. Повсюду виднелись следы недавней попойки, а воздух был пропитан всякой мерзостью. Подумать только, я столько лет жила в этом свинарнике! Я подергала дверь своей комнаты. Закрыта. Перед отъездом я вставила новый замок и запретила им приближаться к ней. Кто знает, может быть, мне придется сюда вернуться, если не будет денег на съемную квартиру. Я сунула в морозилку килограмм сосисок, которые купила по пути сюда. Холодильник они еще не пропили. Оставив записку, я покинула свое прежнее жилье, радуясь, что сегодня обошлось без пьяных слез и жалоб.

В библиотеке я взяла следующий том Фейхтвангера и попросила знакомую библиотекаршу посоветовать мне какой-нибудь детектив. Тамара Михайловна удивленно вскинула брови.

– Женечка, с каких пор вас интересует этот жанр?

Я с усмешкой ответила,

что не могу обойти своим вниманием такой огромный пласт

литературы.

– Вам наше, современное, или что-нибудь из классики?

– Давайте классику.

Так я познакомилась с Рексом Стаутом и его Ниро Вульфом. Чтение меня настолько

захватило, что я на время забыла о Генке. В конце концов, я сделала все, что могла, для того, чтобы найти его. По моему мнению, он был жив и здоров. А если это так, и он не звонит, то либо он не понимает, как мне от этого больно, что означает, что он – просто бревно; либо понимает и не звонит, а тогда он – просто подлец. В любом случае мне нужно постараться побыстрее его забыть. Так я увещевала себя, а сердце продолжало кровоточить.

Весь следующий день, бойко торгуя пирожками, я пыталась отвлечься мыслями о прочитанном детективе. Как здорово удалось Ниро Вульфу разгадать сложную загадку! Вот бы мне так! Я опять вспомнила об исчезновении Генки, а потом передо мной возникли немигающие глаза в окне второго этажа старого дома. Я невольно подумала о том, что эти глаза могли видеть многое.

– Девушка, я к вам обращаюсь, вы заснули, что ли?

Я отвлеклась от своих размышлений, увидев возмущенную пышнотелую даму,

желающую купить пирожков, и вежливо ее обслужила, но она отошла от меня, недовольно бурча под нос.

– Женька, ты что, не выспалась? – подал голос Васька. У него сегодня торговля шла

вяло.

– Ага. До двух часов книжку читала.

– Ну, ты даешь! В твои годы надо ночью не спать совсем по другим причинам.

– Много ты понимаешь, – буркнула я.

После работы мы с Нинкой переодевались в бытовке на соседнем рынке, где у нее

была куча знакомых.

– Нин, ты сегодня торопишься? – поинтересовалась я.

– Не очень. В восемь у Рафика встречаемся. Хочешь, приходи.

– Нет, давай прогуляемся по Загородному, я тебе один дворик покажу.

Нинка была натурой увлекающейся и, когда я ей рассказала о своем прошлом

посещении, и о том, что меня на это подвигло, с энтузиазмом отправилась со мной. Когда мы вошли под арку, вид у нее стал заговорщицким, только черных очков не хватало. В первом дворе горел фонарь, но там нам делать было нечего, быстро миновав второй, мы ступили в третий. Он освещался только за счет немногочисленных окон. В интересующем меня окне света не было. Я почему-то шепотом объясняла Нинке, где оно расположено. Она, тыча рукой в указанном направлении, пыталась что-то уточнить.

– 

Да не маши ты руками, как мельница, – одернула я ее. – За нами могут наблюдать!

Она притихла, а потом прошептала: «Кажется, там кто-то есть». Я тоже так считала.

Какой-то человек в темной комнате наблюдал за нами. Мы еще немного пошептались и быстрым шагом направились на улицу – к людям, к свету.

Решив, что загадочный дом с заложенной аркой выходит на улицу Рубинштейна, я предложила Нинке по ней прогуляться. Но она уже торопилась.

– Восточные мужчины не любят, когда девушка на свидание опаздывает, -