Полёт ласточки в околоземном пространстве
Шрифт:
Разум и его физическая основа — человеческий мозг предназначался эволюцией для выживания. То есть не было никакого предназначения. Милые, смешные обезьянки только и делали, что изо дня в день занимались выживанием. И так хорошо у них получалось, что мартышки превратились в людей, которые гораздо успешнее изо дня в день занимаются почти, что одним выживанием. Расселились по всей планете и даже (пусть всего лишь кончиком мизинца), дотянулись до луны. Однако суть не в том кто, куда дотянулся — вслух сказала Ласточка настенным часам. Часы тик-такнули соглашаясь. Мало ли кто там тянется. Вот они, часы,
Если говорить о сути, то она в том, что мыслить формально неестественно для разума. Логику придумали те, кому недоставало интуиции. Анимус, являющийся самоподерживащимся комплексом приказов выступает как виртуальная вычислительная машина. Это надстройка. К автомобилю приделали педали и ездят на манер велосипеда. Что вы возражаете — едет же. И гораздо быстрее, чем идти пешком. Недостаток виртуальных машин в том, что на моделирование самой виртуальной машины тратятся ресурсы исходного компьютера. Другими словами: холостые обороты. Словно ребёнок, который для того, чтобы поиграть два часа в день вынужден ходить в школу, хорошо кушать и вовремя делать уроки. Большие побочные затраты.
Достоинство виртуальных машин в том, что не надо каждый раз делать заново. Можно сделать один раз и применять где угодно, заставляя непонятно как устроенный компьютер выступать в виде привычно-знакомой виртуальной машины. Вы можете запускать виртуальную машину на виртуальной машине и так далее, пока не исчерпаются ресурсы настоящего компьютера. Торжество бесконечности.
Стоило Ласточке захотеть и её анимус вычислит самые удивительные вещи. Но это как автомобиль с педалями — думала Оля.
Хотелось и дальше размышлять о чём-то отвлечённо-возвышенном. Класть на язык ломтики копчённого мяса и медленно сжимать зубы, чувствуя языком терпкий вкус.
Минула первая неделя, как Ласточка стала «ангелом нового мира». Перезнакомилась со многими программистами, врачами и научниками. Большинство врачей относились к научному отделу, осторожно экспериментируя с возможностями дара власти. Они однозначно доказали, что тело управляется мозгом. Сейчас определяли пределы этого управления. Среди «племянников» дяди Егора ходила не теряющая актуальности шутка, что ещё немного и научники отрастят себе по третьей руке. С рукой пока не получалось, а вот волосы лысым или настоящие зубы взамен искусственных они выращивали.
Ласточка приступила к работе над системами управления гигантских баз данных, которые вберут в себя информацию обо всех людях земли. Она училась программировать собственный анимус. Но как же интересно заставлять разноцветные геометрические фигуры всплывать перед глазами. Хранить в памяти анимуса гигабайты текста — больше не нужны книги. Текст вставал перед глазами и Ласточка могла читать, когда только желала. Учиться было настолько интересно, что первые выходные Оля провела на работе. И не она одна. Если не смотреть на календарь — субботу можно было спутать с понедельником. В воскресенье коридоры немного пустели. Когда время приблизилось к трём, Ласточка, наконец, решила отдать потехе долгожданный час. Купила своё любимое
Воскресенье утром снег блестел точно шкура полярного медведя, после того как её промыли с шампунем и просушили феном. Небо искрилось синевой и на нём не хватало только таблички «осторожно, окрашено». Дворники работали лопатами с широкими лезвиями. На крыльце, перед входом в здание, курил парнишка с большими глазами, в шапке с вышитыми египетскими узорами. Для удобства снял одну перчатку. Вдыхая дым, заставлял кончик сигареты вспыхивать алым, словно подавая пример светофору.
Ласточка остановилась на крыльце. Ни единого облачка. Слепило глаза солнце. Было не так уж и холодно.
— Привет — сказал парень. По шапке бежали квадратные колесницы, управляемые составленным из квадратиков людьми. Египтян легко рисовать, они так неестественно держат руки: — Ты новенькая?
Ласточка кивнула. — Я Толя — представился парень и кивнул в сторону дверей: — Вечно они по выходным работают. И тебя, не успела устроиться, дёрнули.
Ласточка неопределённо пожала плечами.
— Зато столовая здесь классная. Нигде такой не встречал: всё бесплатно.
— Я знаю — сказала Ласточка. Повинуясь неожиданному импульсу, спросила: — А ты кем здесь работаешь?
Ни тени сомнения на большеглазом лице под египетской шапкой. Не допустив ни мига промедления, Толя ответил: — Электриком. — Затянулся, выпуская почти невидимый в ярком солнечном свете дым.
— Вот значит, как оно действует — подумала Ласточка. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, пока Толя курил. Просто так, за компанию.
В большой комнате, где в будни для новичков проходили занятия, собрались человек двадцать. Большеглазого Толика перехватила по пути Наташа Бутинко. В комнате Антон, с как всегда прилизанными волосами, сидел на подоконнике, хотя свободных стульев оставалось сколько угодно. Сидя на подоконнике, он напоминал музыканта, который старается выглядеть неряшливым, чтобы окружающие думали, что у него есть талант.
Лена наскакивала на бородатого новичка, требуя рассказать всё как было и ничего не скрывать от коллектива. Бородач в сером свитере выглядел словно воин в кольчуге. Кто-то прошептал Ласточке на ухо: — У нас здесь общество анонимных властолюбцев, рассказываем как провели первый вечер, после того как получили власть. — Девушка остановилась послушать.
Бородач отмахивался от Лены, но та, увертываясь от длинных рук, требовала: — Нет, ты расскажи.
— Что там рассказывать — бородач очередной раз махнул рукой, лишь самую капельку не заехав Ленке по носу: — Этого гада, который свой джип на газоне паркует. Приказал ботинки лизать.
— И? — Лена прямо дрожала от нетерпенья.
— Он лижет — рассказывал бородач — А у меня такое ощущение, будто это я сам языком по искусственной коже вожу. Не выдержал — стёр ему память. Дома дважды рот полоскал. До утра во рту стоял вкус собственных ботинок. Уже думал и правда лизнуть, чтобы сравнить такой ли он как себе представляю.
— А водитель джипа?
— Будет машину за триста метров от дома оставлять. Пусть живёт хамом, его исправлять только в грязи мараться. — Бородач смущённо умолк.