Полёт на одуванчике
Шрифт:
Я кивнула и спрятала улыбку. Даже сносные кексы или пирожные у неё никогда не получались, про вкусные и разговора не шло. Талант кондитера у гувернантки отсутствовал напрочь, но упорства было не занимать. Я регулярно заставала ее с формой для выпечки, в которой лежали несуразные угольки или неаппетитные кусочки теста. Миси же не могла решить, можно ли это пробовать или выбросить сразу? Когда я была младше, даже пыталась пожевать предложенные угощения. Но с годами набралась ума и опыта, поэтому стала отказываться сразу от сомнительного удовольствия.
Через два часа я застала Миси, сидящую в кресле у распахнутого окна. По ее щекам струились слезы. Она их вытирала тыльной стороной ладони, иногда всхлипывая.
– Мадмуазель, у вас что-то произошло? – забеспокоилась я о гувернантке.
– Ах, Мари! Я никчемная женщина, поэтому мне никогда не выйти замуж! – она подняла на меня глаза с мокрыми ресницами. – Даже фотография перестала со мной разговаривать!
– В смысле перестала разговаривать? – не поняла я ее страданий.
– Я сидела, изучала рецепты кексов. Иногда переворачивала газету и дотрагивалась до фотографии Филиппа Раальского. И он обязательно подмигивал и говорил эту непристойную фразу! А сейчас смотрите!
С этими словами она развернула лист и потерла изображение. Только фотография осталась неподвижной. Если учесть, что магического заряда хватало на тысячу прикосновений, так писали в научных статьях, то газетка должна была вертеться все два часа в ее руках как пропеллер.
– Миси, а вы саму статью не читали? – уточнила я, пытаясь вывести мадмуазель из этого трагического состояния.
– Нет! А там что-то интересное? – глаза тут же высохли, бровка изящно выгнулась, а на губах появилась кокетливая улыбка, видимо предназначавшаяся ничего не подозревающему Филиппу.
– Да, очень! – усмехнулась я. – Филиппа Раальского подозревают в убийстве проститутки.
– Ах, какой кошмар! – женщина всплеснула руками, приложила их к щекам и покачала головой. – А ведь, казалось, такой восхитительный мужчина!
Я не стала спорить насчет «восхитительности», удовлетворившись тем, что горе женщины забылось, и разговор плавно перетек в другое русло.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Так мог ходить только мой отец. Миси вздрогнула и торопливо спрятала газетку под скатерть. А я выпрямила спину и приготовилась ждать очередную порцию нравоучений. Обычно, когда его величество сам приходил в мои покои, ничего хорошего это не сулило. Но сегодня Аскольд V выглядел на удивление довольным. Его лицо озаряла широкая улыбка, а рыжие усы не висели как обычно, их кончики задорно завивались вверх.
– Вот вы где, девочки! – пробасил король, словно мы могли в это время находиться где-то помимо моих покоев. – А я вас ищу!
Режим в доме – это наше все. Миси утверждала, что, когда я была грудничком, даже плакала по расписанию.
Сейчас она быстро вскочила и присела в низком реверансе. Я же осталась сидеть на своем месте и выжидательно смотрела на отца.
– Мари, у меня для тебя отлична новость! К тебе посватался достойный кандидат!
Мое
– Император Раалии просит твоей руки для своего сына! Я даже об этом мечтать не мог! Породниться с такой сильной и могущественной династией честь для любого монарха! – казалось, что папенька сейчас лопнет от восторга, таким счастливым я его давно не видела. Только сама радости не испытывала.
– Но я не хочу за него замуж! – представить даже было страшно. – Я его не люблю!
– Про какие чувства может идти речь, если у нас получается такой замечательный династический брак? – мои возражения не испортили его благодушного настроения. – Ты принцесса. И твой долг принести своим замужество пользу королю и Отечеству!
Я мысленно начала искать еще аргументы, чтобы возразить. Но единственным серьезным фактом оказалось то, что написано в газетах. А газеты мне читать запрещалось, кроме «Вестника для принцесс». Только в нем вели обсуждения последней моды, косметики и периодически печатали списки неженатых принцев и их родственников, и никогда не рассказывали о чем-то достойном внимания.
– Но ваше величество, он же убийца! – неожиданно у Миси прорезался голос, и еще неожиданней озвучилось то, что она знать не должна.
Папенька тут же нахмурил кустистые брови, а его усы хищно ощетинились:
– Мадмуазель, позвольте узнать, откуда у вас такие невероятные сведения?
– В газете прочитала! – уверенно ответила гувернантка, но заметив, как брови еще сильнее сошлись на переносице, тут же попыталась оправдаться:
– Я взяла их из корзинки с прочитанной прессой. Но если вы возражаете, я больше этого делать не буду, – при этом мадмуазель побледнела, нервно сцепила свои худые пальцы и бросила в мою сторону такой взгляд, словно именно я был сосредоточием всемирного зла.
Брови папеньки разъехались по сторонам, а усы пришли в нормальное спокойное положение. Большая гроза миновала. Его последующие слова подтвердили это:
– Да читайте ради бога! Только ребенку голову не забивайте всякими газетными выдумками. А ты, Мари, – последние слова были сказаны уже в мой адрес, – не волнуйся. Филипп достойный жених. Я за абы кого тебя отдавать бы не стал.
– Ты с ним лично знаком? – не удержалась я от вопроса.
– Знаком! – отец утвердительно кивнул. – И ничего плохого в нем не увидел. А то, что пьяный…
На этих словах он глубоко вздохнул и добавил:
– С мужчинами такое иногда случается. Подумай, какое платье ты хочешь на свадьбу и что вообще желаешь к столь знаменательному событию!
Возможности возразить или озвучить мысли он мне не дал, просто захлопнув двери перед носом, считая, что я немного остыну и приму то решение, которое нужно ему. До этого дня такая тактика срабатывала. Отец знал о моем взрывоопасном, но отходчивом характере. Боюсь, только не в этом случае. С Филиппом Раальским не ему жить, а мне мучиться.