Полет на Йиктор
Шрифт:
Когда Котра надевает свои три кольца, это значит, что настало время великого могущества, и мы дожидались этого для своего возвращению. Но теперь, именно потому, что с внутренних земель сюда направили флиттер, то же самое может случиться и с нами. Нас попросту могут услать отсюда прочь.
— Она не верит в это, — произнес Фарри, сам не осознавая, что понял правду, но он не сомневался, что все обстоит именно так.
— Она — Майлин. Некогда — Лунная Певица, и она не может так легко лишиться своего могущества. А на Сехмете она проявила такую силу, с которой имело дело очень мало людей из ее народа. Поэтому она верит в то, во что желает верить…
— Вера — это поддержка и утешение, а также и оружие, жезл могущества
Майлин стояла в дверном проеме, в ее глазах горел восторг. Длинные волнистые волосы, обычно заплетенные в толстые косы, теперь были распущены и ниспадали на плечи, хотя кончики локонов слегка колыхались, словно от действия какого-то невидимого магнита. Теперь на ней была уже не та потрепанная форма, которую она носила на корабле. На ней были брюки и сапоги красновато-коричневого цвета, почти такого же, как и ее волосы. На блузке красовался широкий упругий воротник, поднимающийся сзади высоким веером, закрывающим затылок, и еще Фарри увидел на ней очень красивый жакет без рукавов из желтой шерсти, очень напоминающий мех.
Фарри услышал, как лорд Крип глубоко вздохнул и издал возглас удивления. Леди Майлин медленно повернулась вокруг, словно желая, чтобы они рассмотрели ее со всех сторон. В пыльном и унылом помещении корабля она выглядела как горящий костер, и Фарри даже ощутил исходящее от нее тепло.
— Пошли! — сказала она и поманила их к себе. — Тэссы собрались. Скоро позовут и нас.
Она решительно вошла в кабину управления. Лорд Крип двинулся за ней по пятам; Фарри медленно поплелся позади. Экран был включен, и через него они увидели залитую солнцем поверхность планеты. Повсюду чувствовалась жизнь, но не было флиттеров, бороздящие небо. Они увидели медленно катящиеся крытые повозки с огромными, врезающимися в землю колесами, которые волокли группы косматых четвероногих животных, медленно бредущих вперед тяжелым размеренным шагом. Фарри не заметил ни поводьев, ни погонщиков с кнутами в руках. Скорее животные имели вид существ, выполняющих какую-то нужную работу. Причем — по своей воле.
Повозки были ярко раскрашены всевозможными цветами и очень заметно выделялись на фоне унылого ландшафта. Теперь Фарри заметил на передних сиденьях некоторых повозок какие-то фигуры, хотя они по-прежнему были слишком далеко, чтобы он смог разглядеть их как следует.
Все повозки направлялись к пролому в скале, имеющему настолько ровные стороны, что Фарри показалось, что эти своеобразные ворота — творение какого-то древнего разума. А когда он внимательно посмотрел на дорогу, то сразу ощутил ее возраст — возраст давно позабытой истории.
И снова прямо в его голове раздался голос:
— Тэссы собрались. Пусть выйдет тот, кто будет говорить.
Майлин решительно тряхнула головой. Она не ответила на этот беззвучный призыв, а послала мысленное сообщение:
— Мы слышим и мы идем!
Глава восьмая
Они стояли под открытым небом, обдуваемые со всех сторон ветром, с силой толкающим их вперед и делающим волосы Майлин похожими на огненный стяг. Позади рычали и сопели Йяз с Бохором, обрадованные тем, что наконец-то оказались на свободе после долгого пребывания на корабле. Свое наслаждение они передавали друг другу телепатически. Повозки по-прежнему медленно двигались своей дорогой, и никто из сидящих в них даже не посмотрел в сторону корабля. Вероятно, они продолжали ехать вперед, следуя какому-то строгому приказу. Однако их стало уже меньше; по-видимому, близился конец путешествия всей этой необычной компании.
Леди Майлин повела своих спутников к тому самому пролому в скале. И пока солнечные лучи косо падали на скалу, Фарри, постоянно держал голову под самым удобным углом, насколько позволяло его искривленное тело. При этом он заметил странные отметки, вырезанные
После узкого коридора, ведущего сквозь скалу, оказалось еще одно открытое пространство, где и останавливались повозки. Животные, запряженные в них, освобождались, чтобы попастись. Там же Фарри увидел квадратные отверстия, украшенные необычными узорами, как если бы сама скала некогда была подобием города, местом для проживания. И снова на пожелтевших камнях были едва заметные призрачные отметины. Помимо животных Фарри увидел и людей, и после того как их повозка занимала свое место, люди направлялись к одному из отверстий, которое было крупнее и с большим количеством узоров.
Фарри услышал, как лорд Крип глубоко вздохнул.
— Собрание, — произнес он, точно высказывая свои мысли вслух.
— Собрание! — вторила ему леди Майлин, и в ее голосе прозвучало волнение, в то время как лорд Крип, похоже, не очень-то охотно направлялся к открытой двери, расположенной в скале напротив них.
Они подошли к нескольким опоздавшим, следующим тем же путем, но, к удивлению и замешательству Фарри, эти тэссы не обращали никакого внимания на небольшую группу с корабля, словно их не существовало вовсе. И никто из их сотоварищей не обменялся приветствиями и даже взглядами с теми, кто спешил догнать уже прибывших в пещеру.
Таким образом, по-прежнему держась в стороне от остальных, они прошли в просторный зал для собраний, целиком скрытый внутри скалы. Пол мягко спускался к центру зала, где возвышался помост, на котором стояли четыре тэсса. Фарри с нескрываемым интересом изучал их, надеясь прочесть хоть что-нибудь в их величественных позах, что могло бы намекнуть ему о том, что группа, прибывшая с корабля, не нарушила чужих владений, но и не очень-то приветствуется в этом странном месте.
И хотя четверо, стоявшие на помосте, наблюдали за вошедшими, казалось, что их взгляды сосредоточились на чем-то наверху или они смотрят куда-то вдаль, совершенно в другую сторону, а не на троицу с корабля. Наконец тэссы разделились на две маленькие группы и заняли свои места по обе стороны широкого прохода, ведущего непосредственно к помосту.
И тут леди Майлин резко остановилась, а лорд Крип последовал ее примеру. Фарри тоже остановился, оставшись чуть позади женщины и держась на почтительном расстоянии от толпы незнакомцев. Ему казалось, что если он будет стоять в стороне от них, его уродство будет не столь заметно.
В этом зале-пещере было совсем не темно, ибо сверху его освещали круглые лампы, излучая точно такой же свет, что и луна, по ночам проходящая свой вечный путь над внешним миром. Вдруг вокруг зазвучала песня без слов. Ее мелодичные звуки проникали каждому из присутствующих прямо под кожу и кости, становясь частью их естества.
Фарри показалось, что у того, кто слышит эту песню, вырастают крылья, которые поднимают его высоко-высоко, извлекают из бренного тела, высвобождая из него самое сокровенное, чтобы оно выпорхнуло наружу и заскользило по воздуху, освобождая его от всего, что связывало с землею. Он напрочь потерял чувство времени, пространства и себя самого. И только песня напоминала ему о том, что он существует.
Наконец песня стала затихать, пока не перешла в тихие рыдания, словно частью ее было оплакивание потери людей или жизни. Фарри провел рукою по лицу и вытер выступившие слезы… и это сделал он, который за многие годы страданий давно убедился, что рыдания совершенно бесполезны. Но сейчас у него создавалось впечатление, что умерло что-то великое и восхитительное, и ему воздается эта последняя песнь, описать которую он был не в состоянии, ибо от этих волшебных звуков ощутил какое-то незнакомое неземное чувство, которое никогда прежде не испытывал.