Полет над бездной
Шрифт:
– Серьезно? Это жестоко… Она ведь верила мне, понимаешь, что это значило?
– Да, но ты ведь, конечно же, ничего ей не объяснил…
– Разве это вообще можно объяснить?
– Но…
– Максимус, хватит!
– Тебя подставили!
– Ага. Ты мне снимешь сегодня гипс или нет?!
Максимус поник, понимая всю бессмысленность сказанных слов. Он взглянул на снимки затем на Сэта.
– Ты мне не доверяешь?
– Что за глупое предположение?
– Прежде ты мне все рассказывал, а теперь молчишь…
–
– Ты ведь ее любишь!
– Ну, да… люблю…
– Так борись же за нее!
– А Лира…
– Она ведь, — тихо пробормотал Максимус. — Ну это же… разве… Это бред какой-то!
– Она ждет ребенка от меня, понимаешь?
– Но ты любишь Наташу, а она тебя!
– Не надо. Не мучай меня. Она и знать меня не хочет. На звонки она не отвечает, но СМС тоже. Пытался встречу назначит — не пришла. Она гордая и я наверняка для нее умер. Я ее предал.
– Помнишь, лет шесть назад ты приходил ко мне домой?
– Когда Илья Николаевич меня выставил из дома?
– Ну, да…
– Помню, конечно…
– Тогда твои мысли были такие же…
Сэт отрешенно посмотрел на Максимуса, вспоминая, то далекое время.
…Сэту было одиннадцать лет. В свой истинный день рождения он ушел утром из дома и бессмысленно бродил по городу. Именно тогда он и встретил впервые шестнадцатилетнего дебошира Урга, впервые напился и едва ли помнил, как вернулся домой и что вообще было вчера.
На утро следующего дня он проснулся в коридоре с разбитым лицом, горящей от пощечины щекой и ноющим покрытым синяками телом. В глазах плыло, а мозг слабо соображал. Кое как добравшись до дивана в гостиной он рухнул, пытаясь что-нибудь вспомнить. Дома было тихо, солнечные лучи, едва проползали в дом, а память упрямо не восстанавливалась.
Он снова уснул, крайне незаметно для себя самого.
Когда потом проснулся, дом наполнился звуками. На кухне кто-то гремел посудой, явно ничего не соображающий в готовке, но желая поесть. В коридоре то и дело кто-то шнырял, шаркая ногами, в холе работал телевизор. В доме явно властвовали ученики. Воскресенье. Илья должен быть дома. Ник тоже обычно дома. Получается…
Сэт резко открыл глаза. В его голову ворвалось огромное количество новой информации, будто весь воздух разом заговорил с ним. Он начал все понемногу понимать, правда, больше на уровне эмоций и ощущений, чем мыслями.
Он встал. Голова гудела и упрямо кружилась, но ноги, к счастью, прочно держали в пространстве. Картина окружающего мира несмело формировалась в его туманном сознании. Разноцветные линии и волны, проступали сквозь тьму, вздрагивали, но все же не исчезая.
Сделав пару острожных шагов, он убедился в своей устойчивости. Хромая, от острой боли в правой стопе, он вышел из гостиной. В коридоре на него налетел Кор. Это именно он так невыносимо шаркал ногами. Второй из близнецов тоже был здесь. Куда более спокойный Нор, стоял у стены с печальным
– Я, — начал было Сэт, но слова застревали у него поперек горла, от огромного чувства вины. — Простите…
– А причем здесь мы? — холодно отозвался Нор. — Ты перед Вересовым извинятся должен и перед Николариусом.
Сэт вопросительно посмотрел на Нора, надеясь, что тот прояснит, это странное чувство призрения к самому себе, застрявшее внутри.
– Ты ему губу разбил, — все же пояснил Нор. — Они с Ильей закрылись в кабинете и не выходят.
Сэт прикусил губу, крайне отчаянно, пытаясь что-нибудь придумать.
– Ты вообще как? — встревожено спросил Кор.
– Сойдет…
Сэт посмотрел на равнодушного Нора.
– Какие еще глупости я вчера делал?
– Всякие…
– Нор! Не дави на него! Он был пьян!
– Я не давлю, — буркнул Нор и развернулся, намереваясь уйти.
– Я что-то вчера ляпнул?!
– Да! — Но резко развернулся. — Ты вчера заявил, что мы глупые очкастые нахлебники, обязанные всем кому-нибудь. Мы слабаки, а ты наш король!
– Я…
Сэт тяжело дышал, чувствуя, как бешено колотиться от ужаса сердце.
– Я это сказал?
Кор кивнул.
– Простите, я так не думаю, правда, — виновато шептал Сэт. — Я не…
– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!
– Нор…
– Отстань!!!
– Может вы и очкарики, может и слабее меня, но не хуже. Я никогда не считал вас плохими людьми. Я уважал вас всегда и… да тьма меня знает, почему я этот бред нес! Может потому, что хотелось быть незаменимым, нужным, полезным, хоть кому-нибудь. Понимаете?
– Я не обижен, — тихо шепнул Кор. — Мы тебе многим обязаны.
– Это унизительно!
– Я понимаю, — прошептал Сэт и тихо, подобно избитой собаке поплелся прочь.
– Сэт! — крикнул ему вслед Кор, но его уже не слышали, сквозь пелену мыслей.
Как он оказался у кабинета Ильи он и сам не знал, видимо слишком сильно задумался. Дверь показалась ему безмерно неприступной и пугающе великой. Ужас охватил его сознание, волнение овладело им, в животе что-то вскипело и стало невыносимо дурно. Он быстро покинул коридор, чувствуя, как его выворачивает…
Вернувшись, через пару минут с горечью на губах, он вновь застыл у этой двери. Он долго думал, а затем его кулак почти коснулся равнодушного дерева, но то ускользнуло. Дверь открылась. Перед виноватым измученным уже ребенком стоял сам Илья Николаевич Вересов.
Сэт не смог поднять голову, виновато глядя в пол, боясь гнева и не зная нужных слов.
Учитель не сказал ни слова. Он вышел из кабинета, закрыл дверь и, не обращая ни малейшего внимания на Сэта, пошел прочь по коридору.
– Илья Николаевич, — простонал Сэт, шокировано испуганно и отрешенно, с нескрываемой мольбой глядя учителю вслед.