Полёт Ночных Ястребов
Шрифт:
— Ты всю жизнь прожил на берегу озера и так и не научился плавать, — парировал Тад, его голос повысился от разочарования. — Это глупо! — крикнул он. — Накор говорит, что ты должен научиться плавать.
Мальчики стояли у дерева на краю озера. Другие ученики плескались на мелководье, а некоторые плавали в более глубокой воде. Тад всегда был неплохим пловцом, а вот Зейн так и не научился. Тад вспомнил, что он никогда не видел, чтобы приемный брат когда-нибудь плавал.
В это время из-за холма появились шесть сестер Питирендара, негромко переговариваясь
Четыре девушки были обнажены — как они и предпочитали, — а две другие были одеты в простые белые купальники, которые они сбросили, когда добрались до берега. Все шестеро без труда соскользнули в воду, и Тад сказал:
— Ну и ладно. Оставайся здесь, если хочешь, а я иду купаться!
Зейн поднялся на ноги и сказал:
— Может, ты и прав. Может, пришло время учиться. — Он поспешил за приемным братом и плюхнулся в воду.
Накор и Калеб наблюдали за ними с небольшого расстояния.
— Как они поживают? — спросил Калеб.
— Они хорошие ребята, — Накор пожал плечами, — но если бы не твой несчастный случай с бандитами, они бы никогда не попали сюда. У них нет никаких особых способностей, умений или талантов, которые мы могли бы заметить.
— Разве что они хорошие парни, — сказал Калеб.
— Хороших парней у нас в избытке, — ответил Накор. — Нам нужны безжалостные ублюдки, которые с радостью вырежут сердце собственной матери, если понадобится.
Он начал отходить от берега озера, пока мальчики плескались и обменивались брызгами с питирендарскими девушками. Калеб зашагал рядом с ним. Они начали долгий путь от берега озера до виллы.
Раны Калеба почти полностью зажили, и теперь он передвигался с минимальным дискомфортом.
— Знаешь, если бы мой отец не был тем, кто он есть, я бы тоже был всего лишь «хорошим мальчиком».
— У тебя много особых способностей, — сказал Накор.
— Например?
— Ты замечательный охотник, обладаешь необыкновенными близкими к эльфийским способностями к слежке и лесоводству.
— Как и любой талантливый юноша, которого отправили жить к эльфам, Накор. — Он окинул взглядом остров и спросил: — Много ли ты видишь здесь искусных охотников?
Накор молчал.
— Мы оба знаем, что одной из причин, по которой меня отправили жить к Томасу в Эльвандар, было то, что здесь я был несчастлив. Отец решил, что перемены пойдут на пользу, и он был прав. Есть разница между тем, чтобы быть единственным человеческим мальчиком среди эльфов и относиться к нему с уважением, и тем, чтобы быть единственным юношей без магических способностей среди волшебников и относиться к нему с презрением.
—
Калеб посмотрел на Накора.
— Ты не всегда был рядом, как и отец. Мать видела и пыталась защитить меня, как и Магнус, но дети могут быть жестокими, Накор. Если тебе нужны бессердечные ублюдки, бери их в детстве и не позволяй учиться состраданию.
— В твоих словах звучит горечь, — заметил Накор, когда они подошли к кухне.
— Правда? Я не чувствую горечи, но, думаю, некоторые раны, даже детские, никогда не заживают. Они просто тускнеют.
— Что же тебя на самом деле беспокоит, Калеб?
Они миновали кухню и продолжили путь к главному зданию виллы Беата.
— Я чувствую себя бесполезным и не на своем месте. — Калеб остановился, когда они подошли к открытой двери в соединительный зал. — Я по большей части посыльный, разносящий депеши, которые недостаточно важны для Магнуса, тебя или любого транспортного средства, использующего магию.
— Я знаю, что могу вписаться туда, куда Магнус не может, но кроме этого, какая от меня польза?
Накор начал что-то говорить, но Калеб поднял руку. Его карие глаза приняли серьезное выражение, а в голосе прозвучали нотки гнева.
— Как ты думаешь, если бы в той повозке был Ког Ястринс или Каспар из Оласко, они бы не получили ни царапины после того, как разогнали тех бандитов?
Накор молчал.
— Я неплохой фехтовальщик, Накор. Лучше среднего, но не выдающийся. Я хороший охотник — возможно, даже отличный, — но насколько это полезно в борьбе с нашими врагами? Я неплох в разведке. Как и многие другие мужчины. Я хочу сказать, что ничего особенного я не умею делать, ничего, что позволило бы мне выложиться на полную катушку.
Накор покачал головой и положил руку на плечо Калеба:
— Мой юный друг, как же ты ошибаешься. Настанет день, когда ты поймешь свой истинный потенциал, Калеб, и наконец осознаешь, насколько ты особенный. А до тех пор, если хочешь жалеть себя, не стесняйся. У меня просто нет времени стоять и слушать.
С этими словами он повернулся и ушел.
Калеб постоял минуту, погруженный во внутренний конфликт. Потом он начал хихикать, и это переросло в полноценный смех. Разговор с Накором всегда поднимал его мрачное настроение. Калеб решил вернуться к себе, чтобы отдохнуть и подумать, что ему делать с Тадом и Зейном.
* * *
Зейн лежал на берегу, кашляя и изо всех сил стараясь не выглядеть смешным. Тад помог ему сесть и сказал:
— Если ты собираешься переходить вброд через голову, то должен хотя бы научиться грести.
Зейн сплюнул воду и еще немного покашлял, затем сказал:
— Я отвлекся.
— С ним все в порядке? — спросила одна из сестер, стоявшая за спиной Тада.
Их собралось шестеро, как и других учеников, и все они смотрели на происходящее со смесью озабоченности и веселья.