Полёт раненой птицы
Шрифт:
Лёха коротко глянул на Виту, без всякого интереса, отвернулся. Она тоже отвернулась, но продолжала видеть его перед собой, в мыслях, в воображении.
– Ты сейчас домой? – трещала Дашка. – Ну, пойдём тогда!
– Нет, – спокойно возразил Лёха. – Не домой. В другую сторону.
Дашка протянула, немного разочарованно:
– А-а-а. – Она забыла, что ещё не все успела дорассказать. – Тогда – всем пока! – и умчалась прочь, оставив Лёху с Витой.
Оказалось,
Конечно, даже с чужим человеком можно поболтать о чем-нибудь незначительном, нейтральном, но Вите нравилось именно так: идти, молчать, изредка украдкой поглядывать на Лёху и оставаться уверенной в том, что он не замечает её маленького интереса. Жаль, что до дома было не очень далеко.
– А здесь я живу, – Вита остановилась перед невысоким крыльцом, украшенным чугунным литьём, махнула рукой вверх. – Вон там: в мезонине.
Лёха задрал голову.
– Из моего окна можно выйти на крышу, – торопливо похвасталась Вита, в желании хотя бы ещё на несколько мгновений отсрочить расставание.
– Серьёзно? – уточнил Лёха недоверчиво, но крайне заинтересованно, и спросил: – А можно мне посмотреть?
Вита не сразу поверила в услышанное, а когда окончательно убедила себя в реальности произнесённых слов, рванулась к дверям.
– Конечно! Если хочешь! Само собой!
Лёха шёл за ней, послушно, не задерживаясь, не интересуясь окружающей обстановкой. Его влекла только крыша.
Чем? Обособленностью собственного пространства и безграничностью открывающихся с её высоты перспектив?
Вита привычным жестом распахнула окно, а Лёха не стал пропускать её вперёд, несмотря на то, что именно она была здесь хозяйкой и имела незыблемое право на первенство.
Лёха торопливо перекинул ноги через подоконник и застыл, хотя, чтобы оказаться на крыше, оставалась самая малость: легонько спрыгнуть вниз. А он задумался, словно перед входом в другой мир, по-прежнему сомневаясь в возможности его существования.
Вита не торопила. Она молча стояла за Лёхиной спиной. Совсем близко. Он даже не представлял, насколько близко. На короткое время он просто забыл о её существовании.
Солнце, прорываясь сквозь тонкую вату облаков, норовило послать солнечный зайчик прямо в глаза. А вокруг – крыши, антенны, дымоходы и лёгкая зелёная дымка, кутающая тёмные стволы выпускающих листочки деревьев.
Лёха оттолкнулся руками от подоконника и спрыгнул. Потом сделал несколько шагов прочь от бледно-жёлтой стены
Она выбралась следом, точно так же слегка задержавшись на подоконнике, потому что её родная привычная крыша немного изменилась, стала ещё более притягательной и любимой.
– Ну как? – робко спросила она.
Лёха мог сказать: «Клёво! Круто!» или ещё как, но ничего не сказал. По крайней мере, вслух. Вита поняла его без слов. Это нетрудно было сделать девочке с богатым воображением.
– Ничего, если я здесь немного посижу? – поинтересовался Лёха, и Вита опять ответила ему:
– Конечно! Если хочешь! Само собой!
Он уселся возле стены, прислонившись к ней спиной, и Вита уселась, чуть поодаль, и в то же время рядом. Повернув к Лёхе лицо, она могла без труда разглядеть каждую его чёрточку, а, встречаясь взглядом, ясно видела его глаза.
– Повезло тебе, – задумчиво произнёс Лёха. – Такое место! Никто не лезет, никто не мешает, никто не достаёт.
Вита согласно кивнула.
– Я все время здесь. Если погода хорошая. Иногда, даже ночью. Летом ночью светло. И фонари горят. А однажды вылезла в дождь.
– Ну и как?
– Мокро.
Они одновременно улыбнулись.
– Ты куришь? – неожиданно спросил Лёха.
Вита почему-то смутилась, пожала плечами.
– Не. Не пробовала.
Лёха достал сигареты, Вите не предложил, раз она не курит. А сам закурил.
Вита, закусив нижнюю губу, смотрела, как движется его рука с сигаретой, как пальцы быстрым автоматическим движением стряхивают пепел, как он чуть откидывает голову, выпуская дым, и попросила:
– Дашь мне?
– С чего вдруг?
– Лёха усмехнулся.
– Интересно, – просто объяснила Вита. – Всегда хочется попробовать то, что никогда раньше не пробовала.
Лёха хмыкнул.
– Как знаешь! – и протянул ей свою сигарету.
Вита взяла её осторожно, поднесла к губам. Лёха смотрел вдаль, не пялился на Виту с любопытством или с насмешкой.
Его не касаются её дурацкие желания, он не станет отговаривать или читать нотаций и не станет убеждать, что курение – это приятное удовольствие.
Вита затянулась, совсем чуть-чуть, не стала вдыхать дым, тут же выпустила его тонкой струйкой, уверенная, что не задохнётся, не закашляется, не опозорится.
– Ну, ты даёшь! – проговорил Лёха, ровно, спокойно, без восторгов, без восхищения, и она сразу же отдала ему сигарету, не надеясь, что так удачно прокатит и во второй раз.
Конец ознакомительного фрагмента.