Полет стрелы
Шрифт:
Затем она откинула одеяло. Молодую женщину — почти девочку — жестоко избили и сломали шею. При жизни убитая была красива; одежда на ней казалась хорошо сшитой и не слишком поношенной, но во многих местах была разорвана. Кто бы ни совершил преступление, он был вспыльчив и зверски жесток, а ничто из того, что ощущала Тэлия в торговце, не соответствовало душевному типу человека, способного до смерти забить молодую девушку. Однако такой поступок очень сочетался с той жилкой зла, которую она почувствовала до встречи с толпой.
— Кем была девочка? — спросила Тэлия, дав собственным нервам мгновение, чтобы успокоиться.
— Моей падчерицей. — Вперед выступил бородатый человек с квадратной челюстью, жестким
— Когда и кто ее нашел?
— Около часа назад, Герольд, — заговорила худая, седеющая женщина в обсыпанном мукой переднике. — Ее нашел мой мальчик. Я послала его с деньгами к торговцу за кой-какими вещами, которые просила отложить для меня. — Она вытолкнула вперед долговязого белокурого парнишку лет пятнадцати. Он явно чувствовал себя скверно: лицо покрывала зеленоватая бледность.
— Расскажи мне, что увидел, так точно, как только можешь вспомнить, — приказала Тэлия; жалость заставила ее передвинуться так, чтобы заслонить от него труп.
— Ма… — Паренек сглотнул, не сводя глаз с ее лица, — Как ма уже сказала, она дала мне денег и послала за всякими безделками, что просила для нее придержать. Когда я подошел, торговца в фургоне не было, но он нам много раз говорил, — входить и ждать его, ежели его нет, ну, я и вошел. Внутри было вроде как темно, и я обо что-то спотыкнулся. Распахнул дверь, посмотреть, через что чуть не полетел. А это Карли… — Он изо всех сил сглотнул, лицо еще больше позеленело. — Я подумал, может, ей худо, может, даже пьяная, и потряс ее. А ее голова так смешно замоталась… — Он вытер руки о куртку, бессознательно пытаясь избавиться от гадливости, которую ощутил, дотронувшись до трупа.
— Достаточно, — мягко сказала Тэлия. Бедный малыш никогда раньше не видел насильственной смерти, а тем более не прикасался к убитому. Она вспомнила, как чувствовала себя после боя в Вышнезове, и постаралась взглядом передать ему свое сочувствие. — Кто-нибудь из вас прежде видел девушку с торговцем?
Нашлось несколько человек, заявивших, что она тайком шепталась с торговцем, замолкая, стоило кому-то оказаться поблизости Люди беспокойно переминались с ноги на ногу, пока Тэлия продолжала опрашивать свидетелей так дотошно и терпеливо, как только могла; по краям толпы слышалось тихое шушуканье. Тэлия жалела, что не может расслышать слов: перешептывания могли многое сказать.
Человек, который назвался отчимом убитой девушки, сердито сплюнул и вмешался в допрос:
— Мы зря теряем время! Каждый, кто не глухой и не слепой, знает, что мерзавец убил ее! Он хотел ее, нет сомнения, а потом убил, когда она ему отказала… а коли не отказала — так из страха, что она после заставит его на себе жениться.
Глаза Тэлии сузились. Сказанное не очень походило на речи убитого горем родителя.
— Орудием Королевского Правосудия являюсь я, и я, и никто другой, буду решать, теряем мы время или нет, — сказала она холодно. — Пока что я не увидела ничего, что указывало бы на вину этого человека, кроме его разговоров с девушкой. Я уверена, что разговаривала она со многими. Разве не разговаривала она каждый день вот хотя бы с вами? Разве это бросает на вас подозрение?
Ей померещилось или он слегка побледнел?
— Что скажешь ты, торговец?
— Могу я рассказать всю правду? — спросил тот.
А вот уж действительно странный способ отвечать.
— Зачем ты спрашиваешь?
— Потому что я не хотел бы чернить умершую перед ее родными и близкими, но то, что я должен рассказать, может вызвать неодобрение тех, кто здесь собрался.
— Погоди минуту, торговец, — ответила Тэлия и закрыла глаза. Ей потребовался миг, чтобы войти в глубокий транс и снова вызвать Заклятие Правды.
— Говори всю правду свободно. Ты не можешь повредить той, кто ушла в Гавани, и ты защищаешь собственную жизнь.
— Да, она приходила ко мне несколько раз, — сказал торговец. — Она хотела, чтобы я взял ее с собой, когда уеду отсюда.
— Почему? — спросила Тэлия.
— Потому что она хотела убежать, а отчего и почему, говорить не желала. Говорила, что ей никто не поверит, если она скажет, в чем дело. Сначала она предложила мне денег, но я не хотел рисковать: если бы люди разозлились, моя торговля бы пострадала. Но она все равно не отступалась. Наконец она согласилась «исчезнуть» за день до того, как уеду я, так, чтобы решили, что я не имею к ее пропаже никакого отношения, а в качестве платы предложила себя. — Он вздохнул. — Конечно, это нехорошо, но я всего лишь человек из плоти и крови, а она была привлекательна. Мне не показалось очень дурным, что я получу от нее удовольствие в обмен на бегство, к которому она так стремилась. Я должен был встретить ее на дороге за городом завтра вечером, как стемнеет. После того, как мы с ней поговорили сегодня утром, в живых я ее больше не видел.
Мерцание не исчезло, а Тэлия не ощутила оттока энергии, который указывал бы на то, что торговец говорит правду под принуждением. Толпа, напряженно следившая за свечением, вздохнула снова. Теперь каждому стало ясно, что торговец не может быть виновен — но тогда кто же?
— Ложь! Все ложь!
Отчим убитой вырвался из рук соседей и бросился вперед, явно намереваясь задушить торговца голыми руками. Ролан попятился, прижав уши, и ощерился на него, не подпуская близко, в то время как сама Тэлия с тихим шелестом вытащила из ножен кинжал, и в вспышке злости и… да, и страха… отпрянувшего человека увидела сцену, которую несли в себе его эмоции, и узнала правду.
— Держите его! — приказала она, и несколько сильных мужчин бросились на напавшего и прижали ему руки к бокам, невзирая на сопротивление.
Несмотря на то что она узнала, Тэлия не могла обвинить человека только на основании того, что Увидела. Но, судя по тому, что еще она восприняла, возможно, этого и не понадобится.
— Сестра Карли — где она? — спросила Тэлия, и множество рук вытолкнуло вперед бледную, съежившуюся девочку лет четырнадцати с миловидным робким личиком, темноволосую и темноглазую.
— Я не хочу принуждать тебя говорить, — сказала ей Тэлия тихо, так что никто другой не расслышал, — но если придется, заставлю. Хочешь ли ты рассказать нам правду о человеке, называющем себя вашим отцом, и освободиться?
Когда девочку пихнули к Тэлии, она сжалась от страха, но ласковый голос Герольда и участие, которое Тэлия старалась ей выказать, оживили ее, а последнее слово, «освободиться», казалось, вдохнуло в нее новое мужество. Она выпрямилась и с ненавистью посмотрела на отчима.