Полет тапка над Зулкибаром
Шрифт:
— Сначала заживи раны, — подсказал Терин.
Получив хоть слабенькую, но все ж анестезию, маг подобрел и больше не вредничал. Объяснил мне, что я делать должна. Ну, я и давай тапком махать. Странно так было наблюдать, как порезы прямо у меня на глазах затянулись и исчезли, даже шрамов не осталось.
— Хорошая работа, — похвалил Терин, — а теперь костями займись. Принцип тот же.
— Угу, — буркнула я и занялась. Со всей своей дусинской дури занялась! Даже не заметила, когда в глазах белые мухи заплясали, и захотелось прилечь и больше никогда не вставать.
— Дуся,
Голос Терина как сквозь вату пробивается. Ага, остановлюсь… да я собственно стою… то есть лежу. Вот тут рядышком с брюнетом моей мечты, легла и лежу. Судя по ощущениям, совершенно мертвая.
Открыла глаза. Оказывается, и правда лежу я, а Терин сидит уже и голова моя у него на коленях. Удобненько… было бы, если бы остальное тело на полу холодном не валялось!
— Дусенька, нельзя так, — ласково говорит маг и по голове меня гладит.
Ой, как это гладит? Это как это? Он что уже руками шевелить может?
— Это как это? — спросила я и села. Нечего мне на его коленках лежать, обойдется без радости такой!
— Ты, Дуся, перестаралась слегка, чуть всю силу свою не угрохала на меня. Так ни в коем случае делать нельзя! Ты могла погибнуть, глупая женщина!
— Ты не обзывайся мне тут! Между прочим, для тебя старалась!
— Я попросил всего лишь ускорить сращивание костей, а не сращивать их! Ты меня чуть совсем не вылечила, хорошо, что сознание вовремя потеряла!
— Так ты, получается, здоров теперь?
— Не совсем. Колдовать не смогу пока, но большую часть переломов и трещин ты мне срастила.
— Колдовать совсем-совсем не сможешь?
— Не уверен. Может быть, иллюзию создать получится, чтобы стражники видели меня больным и покалеченным.
— Так давай я отдохну немножко и до конца уже дело доведу, — предложила я.
— Дуся, тебе теперь отдыхать не немножко надо, а много! Ты почти весь свой резерв исчерпала! Это глупо!
— Слушай, я тебе сейчас как дам в ухо и обратно все твои руки переломаю! Мог хотя бы спасибо сказать, срака ты неблагодарная!
— Спасибо, Дульсинея, и шла бы ты отсюда. На это у тебя сил хватит. Я вижу, руна молчания слабенькая, скоро ее действие закончится. И бутылку пустую забрать не забудь.
— Вот тебе и спасибо, растудыть твою налево! — проворчала я, — тварь ты неблагодарная, Терин, я тебя теперь три часа любить не буду!
Я уже хотела исчезнуть, но тут он тихо так воззвал:
— Дуся.
— Ну что тебе еще?
— Дульсинея, я не переживу, если Вы меня целых три часа любить не будете.
Говорит все так же тихо и на меня не смотрит…и, вот же задница! Пытается из себя строить, не знаю кого и опять выкает мне!
— Дурак ты, Терин, и уши у тебя холодные! — проворчала я и исчезла.
Тоже мне, не переживет он! Зато я очень даже переживу и без его спасибо. Да нормального человеческого спасибо, а не рыканий этих и упреков и благодарности через губу брошенной. Все! Не люблю я Терина больше… в ближайшие три часа! У меня на это время как раз намечено ответственное мероприятие — тапок бриллиантами украшать.
Глава 22
Пришла
Ну и вот сижу я, значит, в своих покоях на диванчике, вооруженная иголкой с ниткой и занимаюсь украшательством тапка волшебного. А ничего так получается. Тапок сам по себе неказистый, обычный такой мужской тапок, каких на любом рынке пруд пруди — черный кожаный и возмутительно здоровенный, даже для 45 размера, ну это типа «большемерки» как добрые тети продавцы говорить любят. Я красивенько так из бриллиантовых бусинок букву «Д» выложила, а что ничего получается! Только бледновато. Эх, жаль, я еще цветных камушков не прихватила, и что за балда? Типа, лучшие друзья девушек это бриллианты? А вот ни фига! Все-таки балда я и есть балда, надо было александритов набрать, чтобы тапок с кулончиком моим гармонично сочетался.
В общем, закончила я, полюбовалась делом рук своих, пришла к выводу, что искусница я знатная, ну подумаешь буковка корявая какая-то получилась, зато бриллиантовая! Да у меня этот тапок дома с руками бы оторвали…и с головой тоже…
Вдруг дверь в мои покои без стука открывается. Я, не отрывая влюбленного взгляда с украшенного тапка, проворчала:
— Валь, ты вообще что ли с дуба рухнул? Тебя папа стучаться не учил? А если бы я тут голая бегала?
Ответом мне было вежливое покашливание. Ну, вот зуб даю, это не Вальдор! Тот бы покашливать не стал, гадость какую-нибудь ответил бы типа "если бы ты тут голая была, я бы от ужаса помер", ну да он такой, принц не мой без коня белого!
Повернулась я и прямо-таки залюбовалась этой вечно цветущей красной мордой старого педофила Дукуса.
— Добрый вечер, господин маг, — самым вежливым образом поздоровалась я. — Вы комнатой не ошиблись? Пажи этажом ниже квартируются.
— А я к Вам, Дульсинея, — радостно так ответил мне Дукус и по-хозяйски расположился в одном из кресел.
— Я была бы Вам рада, Дукус, но только мне сейчас некогда, я тут вот рукоделием занимаюсь, — скромненько отвечала я и, все так же скромненько тапок подальше с его глаз заныкала.
Терин говорил, что если маг не захочет, то никто не увидит что является его магическим предметом, даже более сильный маг не увидит. Это нам — предметникам, как бы поблажка такая магическая, а то ведь, если каждый гад будет знать в чем предметник свою силу концентрирует, то и обезвредить каждый дурак предметника сможет. Украсть вещичку оно ведь дело не хитрое. Но я все равно на всякий случай тапок с глаз Дукуса убрала, я же неопытный маг, вдруг я недостаточно сильно хочу, чтобы Дукус не видел, а он возьмет и увидит?