Полевая почта – Южный Урал. Фронтовые письма о любви. Часть 3

Симонова Анна

Люся, сегодня 1 октября – ты приступила к занятиям. Я помню твои занятия, они мне влезли в печенку. Наверное у тебя была успеваемость в прошлом году сверх похвальная, а по поведению и сами ангелы с тобою не могли сравняться. Ты так спешила на эти занятия, так рвалась из дому, так нетерпеливо смотрела на упрямые стрелки часов, что мне казалось в те немногие дорогие встречи: под силой твоего взгляда стрелки часов робели и покорно устремлялись вперед, греша точностью и создавая гостю, покорному твоему рабу, состояние «хоть провались сквозь землю». Думаешь, что я прощу тебе, Милая, это когда-нибудь? Не за что на свете! Вот покончим с войной и я предъявлю тебе курносый мой ангел, достойный ультиматум!…

Да что будет дальше, что ждёт впереди? Людмила, после последнего года твоей учебы дальше еще будут годы. Закончится война. Я, если меня не долбанет шальной снаряд, вернусь. Мы встретимся «для решительного боя», как говорит Лида в своём письме. Ты, конечно, будешь оставаться в «своей форме», недоступной Дульсинеей Тобольской. А я, твой бедный Дон-Кихот Ламаческий, не мельницы буду атаковывать, нет!

Ты немного еще захочешь «помудрить» и будешь держаться в этой роли до крайнего предела, блистая могучим арсеналом […] и подобных аргументов. И может быть забудешь своё письмо, где ты искренно сказала мне своё долгожданное для меня «Да». «Будет буря, мы поспорим и поборемся мы с ней! Людмила, мне кажется, вот эти месяцы – это пора длительного цветения дерева нашей дружбы. До конца войны недалеко. Оттяняющая цветов гарантирует обильный урожай. Золотой здоровый плод должен упасть сам к нашим ногам к моему приезду. В этот незабываемый день и ты и я будем вполне готовы в дальний путь оставшейся жизни в одной каюте, уста к устам, рука об руку, сердце для сердца. Все вопросы разрешили уже. Что смущает или затрудняет возможно ещё тебя, мой друг, давай откровенно обсудим и взвесим, договоримся и разрешим чистосердечно. Когда ты мне пишешь: «А что будет впереди, что ждёт дальше? Как знать дальнейшую судьбу, предопределяющую течение человеческой жизни?», я тоже с волнением, но уверенно вглядываюсь вдаль нашего совместного будущего. Ничего, что ты рассуждаешь, как фаталист. Это признак здорового стремления устроить жизнь серьёзно и прочно. Так и надо: семь раз отмерь, один раз отрежь. Хвастаться постыдно и глупо. Обещать тебе медовые перспективы нет оснований. Но, поразмыслив основательно и строго, мне кажется, что наш дальнейший путь должен быть счастливым в меру, а ты не будешь иметь повода к упрекам, что я оказался не тем, за что выдавал себя. Несколько я понимаю в людях, то более простого человека, чем я, теперь редко найти. И этим я доволен, хотя и похоже сие на неуместное самовосхваление. Конечно, и ты не звезда первой величины. Мы не будем жадными и не погонимся за несбыточной мечтой. Чему мы посвятим с тобой, друг мой, нашу совместную жизнь и свои силы, об этом мы договоримся при встрече. А если так тебя волнует и страшит тебя наша будущность, то я согласен и теперь обсудить любой вопрос, какой ты предложишь. «Любовь и верность» – только так должно гореть огнем на нашем парусе жизни, Людмила. А при одном условии: Никто меня не страшит впереди.

А если я здесь отдам жизнь, тогда ты вольна будешь с известным опытом уже начинать всё с начала. На всякий случай предварительно прими мои глубочайшие пожелания не ошибиться в этом великом и святом акте личной жизни.

Сердечный привет родным и Лиде с мамой. Твой привет я написал маме и адрес Ане – одной из моих добрых сестер. Целую крепко-крепко. Стив

Письмо от 2 октября 1944 года

< image l:href="#"/>

2 октября 1944 года

«Смерть не страшна: с ней не раз мы встречались в бою.

Вот и теперь надо мною она кружится.

Ты меня ждешь и в тревожном томленье не спишь,

И поэтому знаю: со мной ничего не случится».

Дорогой друг мой, Люся, здравствуй!

Получил назначение и принял дела начальника разведки дивизиона. Паршивая работа, но никогда я не хитрил и не искал личных выгод. Завтра приступаю к новым обязанностям. Теперь придётся пребывать в более опасных условиях в силу специфики новой должности. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Дальнейшее покажет, насколько счастлива моя звезда. А ты мне счастья пожелай! …

Только что вручили мне моё письмо, посланное Владимиру. Конверт с пометкой прилагаю. Комментировать излишне. Конечно, можно еще предполагать, что Володя куда-нибудь переведен в другую часть. Но может быть и самое то, чего не хочется осознать. Во всяком случае, если он жив, то отзовется. Подождём еще ответа на мой запрос в часть о его судьбе. Не хочется смириться, чтобы такой парень погиб.

Остальное я тебе описал вчера в двух письмах и надеюсь на то, что ты всё-таки хоть немножко будешь чаще писать. Мало ли что у тебя теперь начались занятия и возможно меньше времени! Мне какое дело до этого, мне – пиши чаще и никаких гвоздей. А то, что от тебя еле дождёшься пару писем в месяц, это не дело. Встать! Смирно! И выполнять приказ без разговоров! Понятно, товарищ Люся?!

Все равно сижу сейчас «под

носом» у фрицев и скучаю от безделья. Поэтому попробую сообщить свои соображения по тем 11 вопросам, ответы на которые ты мне любезно написала и просишь мои ответы.

1. Что делать, если живёшь одиноким всё время в лесу и тоска порой и грусть такая, что спасу нет?

Люся, согласен с твоим анализом причин к этому и согласен с рецептами по борьбе с этой хворью. Мне бы только ещё хотелось знать: а ты то как разгоняешь тоску? Лес, конечно, тут – не фактор. Тоска и грусть могут иметь место и в Челябинске в больших советских домах. Но там у тебя есть мама, с которой ты всегда поделишься, если станет тяжело на душе. Есть подруги и ещё кто-нибудь. А что мне делать, куда прислонить голову? В письмах всего не выскажешь вам, да и не хорошо это делать, так как неблагоразумно удручать людей своими жалобами. В конце концов могут подумать, что ты пропащий человек, только и знаешь, что скулишь. Я бы ответил кратко на этот вопрос иначе: увлечься своей работой и тоску как рукой снимет. В работе основное лечение. Грустят и тоскуют тогда, когда бездельничают или «работа валится из рук».

2. Как бороться с бессонницей? А вот как: ложись точно в положенное время спать и ни о чем перед этим сильно не думай. И постепенно бессонница пройдёт. Спать можно привыкнуть и отвыкнуть. И никакие медработники тут не нужны со всеми их снадобьями.

3. Что делать, если милая девушка очень редко и мало пишет? Надо ругать и почту – слов нет – за недоставку писем. Ну а если всё-таки эта милая девушка, скажем для примера – хотя бы ты, милая Люся, на самом деле мало пишет, то что делать? На вопрос ты так и не ответила, а лишь сослалась на бедную почту. На бедного Макара все шишки сыплются. Хотя в другом письме ты выступила уже в роли защитника почты. Думаю так: милая девушка, мало пишущая, должна рано или поздно перестать быть милой за такую халатность. Нельзя рассчитывать оставаться долго односторонне милой. Это в порядке логики вещей.

4. Что такое любовь и условия её долголетия между влюбленными? Любовь суть высшая функция человеческих чувств в области продолжения самих себя. Всё живое на земле имеет в своей первооснове устремление продлить самое себя в виде потомства. Во имя этой первопричины сознательно и бессознательно люди достигли и создали то, что достигнуто «создано человечеством во всех отраслях и сферах жизни». Утвердить себя самих, как можно дольше сохранить себя и потом изродить самих себя в виде своих детей – на службу этому прямо или косвенное поставлено и делается решительно всё. Как бы оно отдаленным на первый взгляд не казалось. С момента когда у человеческой особи созревает сознание (а к этому времени – и всё остальное), с этого момента человек неизбежно начинает влюбляться, тянуться всеми фибрами своего сердца к противоположному полу. Это начинается уже в юности, а порой и раньше. Бывают, как и везде, разнообразные аномалии, но суть едина. Влюбляются, притягиваясь «+» к «– », подобно электрочастицам. Расцвет физической молодости слит расцветом чувств и духовной зарядки. Плоско, упрощенно говоря, всё обстоит так: я вырос и осознал так или иначе самого себя и окружающее: у меня ноет и кипит от избытка энергии и чувств всё внутри. Я живу; но я хочу жить и всегда-всегда так, как живу теперь; моя биология толкает меня неудержимо к утверждению самого себя в этом мире; для этого нужно хорошо кушать и жить всласть = поиски материальных благ; но я – временное явление на земле, так как рядом масса фактов смерти людей; жить хочется, но от любой случайности и меня может нестать; однако по своей природе хоть чистоту своего я возможно воплощать в моём потомстве «и потому…». Но все это последнее высоко гармонично и рационально уже обеспечивается тягощением полов с известного момента молодости. В основе это тягощение лежит здоровый биологический аспект размножения (=все к тому же размножению самого себя на земле). Но у любой биологическая основа обрастает социальными условностями морали, традициями и формами осуществления этого устремления.

Даже жизнь при этом так отшлифовала живых, что «у людей и остальных существ при взаимном положении полов выработался скрепно действующий закон выбора. Выживает только здоровое, а больное и чахлое гибнет. А потому каждый из нас – здоровый и больной, угловатый и стройный, безобразный и красивый – все стремятся иметь потомство желательно от здоровой и полносочной особи: только при этом гарантия наверняка, что потомство выживет, так как от больной особи будет и чахлое недолголетнее потомство. А здоровое всегда имеет симметричные и полные формы и окраску. Отсюда стремление влюбляться в красивых (=здоровых), т.е. цветущих и потому приятно от них иметь детей. Но мало хотеть здоровое, нужно чтобы и оно захотело тебя. Отсюда у людей бешеное устремление «показать себя», обратить на себя внимание, заставить избранную особь отдаться целиком в твою волю и распоряжение. Вот почему везде и самцы и самки (грубо говоря) стараются изо всех сил показать себя совершенными, здоровыми, цветущими, прекрасными, преданными друг другу. Для этого все средства хороши: и пестрые узоры красок нарядов, и умопомрачительные моды одежд, и весь арсенал парфюмерии, и изысканные манеры в обращении, и самые возвышенные формы языка (стиль), и все бесконечно разнообразные приемы ухаживания. Всё работает на то, чтобы обратить на себя внимание через органы чувств: на зрение, обоняние, слух, вкус и осязание. И обратить на себя внимание как можно большего числа особей, так как легче избрать себе того, кто нравится, из многих, чем из немногих. Отсюда пестрые краски и милое (у каждых по своему) формы у животных всех ступеней биологической лестницы, отсюда такой красивый хвост у павлина, песня у соловья, грива у льва, декольте у девиц, галстуки и прически, костюмы, мебель, картины, парки и т.д. и т.п. Иначе тебя не заметят и не захотят тебя!

Конец ознакомительного фрагмента.