Полицейские и воры. Авторский сборник
Шрифт:
– Видишь, что делается?
– Сегодня мы ничего не сможем предпринять, – сказал он.
– Мне все равно. Моя смена закончилась две минуты назад, а напарник уже уехал.
Он вздохнул, не торопясь открыл блокнот и достал карандаш.
– Ваше имя?
– Патрульный Джозеф Лумис, пятнадцатый участок. Он записал это, обошел машину сзади, чтобы списать номера. Я терпеливо ждал, наизусть зная всю процедуру, так как уже не раз бывал здесь, и, когда он вернулся, я сразу протянул руку взять у него блокнот.
– Джон Хэнком, – назвался он.
Я кивнул и расписался в бланке, после чего вернул ему блокнот, а механик повернулся и махнул рукой водителю тягача.
–
Тягач рванулся вперед, а за ним и мой автомобиль, да так, что у меня голова дернулась, спасибо, что не оторвалась. От неожиданности я ухватился за руль, чтобы удержаться на сиденье, и мы покатили по мостовой. Механик стоял на месте и унылым взглядом провожал нас.
Поддетый крюком нос моей тачки немного нырял, как будто это была лодка, борющаяся с волнами, и вдруг, совершенно неожиданно для себя, я вспомнил летние каникулы, когда мне было лет десять и наша семья на недельку поехала куда–то в Эдирондэкс. Мы сняли хижину на берегу озера. По вязкой тропинке между домиками отдыхающих можно было спуститься к воде, и я до сих пор помню ощущение холодных камней под босыми ногами. На другом берегу озера стоял дом, принадлежащий какому–то богачу. Дом был больше того, в котором мы жили в Бруклине, и еще у этого богача имелась моторная лодка, выкрашенная в белое с красным. Однажды он пригласил покататься меня и еще двух мальчишек. Мы надели оранжевые спасательные жилеты и уселись на заднюю перекладину, и, когда мотор взревел, от страха у меня чуть сердце не выскочило. Мы летели вперед со страшной скоростью, и нос лодки задирался вверх так высоко, что мы ничего не видели впереди. Но все равно было здорово, весь этот ветер, и шум, и брызги, летящие в лицо, и берег, который остался далеко позади. А позже, когда я вспоминал о морской прогулке, уже будучи на суше и в безопасности, приключение казалось мне еще более поразительным и великолепным, и все оставшееся время отдыха я жалел, что наша семья не слишком богата и не может позволить себе такой роскоши, как моторная лодка. Видно, здорово быть богатым, только почему у нас нет больших денег? Так рассуждают дети.
Об этом случае я не вспоминал, наверное, лет двадцать.
Не доезжая до поворота, мы нашли свободное место у кромки тротуара. Тягач остановился, и я вылез из машины и стал наблюдать, как водитель с напарником устанавливают ее на этом пятачке. Когда они заканчивали возиться, я взглянул на часы: десять минут первого. Времени полно.
Водитель тягача спросил меня:
– Хотите доехать с нами до участка? Я чуть было не согласился, чуть было не позабыл обо всем, но вовремя спохватился:
– Нет, я пойду пешком.
– Ну, как хотите.
Я помахал им на прощанье и смотрел, как они уезжают. Иногда я сам себе поражаюсь. Неужели вся эта наша затея с ограблением до сих пор мне кажется до такой степени нереальной, что я мог о ней забыть? Черт побери, еще немного, и я забрался бы в тягач и поехал бы в участок, как будто это обычный рабочий день и у меня вовсе не было никаких криминальных намерений. Поразительно! Я потряс головой и направился к Одиннадцатой авеню.
Сейчас мне предстояло где–нибудь побродить минут десять. Одним из дополнительных преимуществ провернуть это дельце в форме полицейского является то, что коп – единственный человек, который может стоять на углу улицы, ничего не делая и не привлекая к себе внимания. Такая у него работа – стоять и наблюдать, ничего не делая. Попробуй кто другой торчать без дела на одном месте, прохожие сразу бы подумали: «Что здесь делает этот парень? Уж не задумал
Меня даже удивляет, как это преступники не догадываются все свои делишки обтяпывать в полицейской форме.
Спустя положенное время я направился обратно к тому месту, где оставил машину. Ну кто станет пристально следить за копом, который возится под капотом патрульной машины? Я открыл его, поставил крышку от распределителя зажигания на место, сел за руль и двинулся по направлению к месту нашей встречи с Томом.
ТОМ
Разница между совершением преступления и его планированием примерно такая: вы сами попадаете в шторм на море или смотрите на картину, изображающую девятибалльную бурю и ныряющую в высоченные волны шхуну. Довольно долго мы с Джо планировали операцию, разрабатывали разные детали, и все это не особенно волновало меня, но вдруг мы всерьез оказались в центре разыгравшейся бури.
Накануне я очень плохо спал. Несколько раз просыпался и страшно пугался: мне казалось, что в доме кто–то присутствует, кто–то чужой и ужасный. Никогда я не чувствовал себя таким беззащитным, притаившись в темноте на кровати и напряженно прислушиваясь, пытаясь уловить движения неизвестного в соседней комнате. Затем мною снова овладевала дремота, мне начинал сниться очередной страшный сон, и я опять просыпался.
Помню только один из этих снов. Скорее, только часть его. Я был очень маленьким и находился в огромной, пустой и темной комнате, и вдруг ее стены начинали крениться в сторону улицы. Очень–очень медленно. Просто качались, сначала наружу, а потом назад. Страдал я ужасно.
В день операции Джо работал, а у меня был выходной, так что я провел утро в мучительном бездействии, слоняясь по дому и стараясь скрыть от Мэри свое нервное состояние. Джо уже наврал Грейс, что сегодня ему дежурить подряд две смены, а Мэри считала, что у меня дневная смена, так что мы организовали себе окно, чтобы заняться ограблением.
Но как же тянулось время! Несколько раз я был близок к тому, чтобы вскочить в машину и поехать в город только ради того, чтобы хоть что–нибудь делать, – а ведь до нашей условленной встречи с Джо оставались еще долгие часы, и мне пришлось бы в страшном напряжении торчать в Нью–Йорке, что еще хуже, чем дома. Но просто сидеть на одном месте становилось совершенно невыносимо, мне нужно было двигаться. Я съездил на своем «шевроле» на ближайшую автомойку, потом с полчаса покатался по нашему кварталу, еще какое–то время потратил на уборку гаража, я даже немного погулял, чего раньше никогда не делал. И мне вдруг стало страшно, потому что, отойдя совсем немного от дома, я почувствовал себя другим, незнакомым мне человеком, который только внешне походил на меня, но теперь имел с моей жизнью не больше общего, чем какой–нибудь пастух из далекой Монголии. Эта прогулка принесла мне больше вреда, чем пользы, и я обрадовался, вернувшись в свой квартал, к знакомым домам, и ощутил чувство безопасности, которое охватывает тебя, когда находишься в родном доме.
Затем наконец наступило время ехать, и я страшно разволновался и, казалось, не мог собраться с силами, чтобы уйти из дома. Я то и дело что–то забывал и вынужден был несколько раз возвращаться. В том числе и за своей формой. Я упаковал ее в небольшую походную сумку и чуть не укатил без нее. Вот был бы номер!
Случалось ли вам включать радио, когда вы находились в критической, чрезвычайно трудной ситуации и тогда все песни казались вам непосредственно относящимися к вашей проблеме? Именно так и происходило со мной по дороге в город.