Полиция Российской империи

Кудрявцев Дмитрий

«Затем я переходил к ознакомлению обучаемых с различными формами одежды, наиболее часто встречающимися при ведении филерского наблюдения, особенно с формами учащихся в высших учебных заведениях, с каковой целью у меня были изготовлены особые картонные таблицы, на которых были прикреплены отличительные части каждой формы, а именно: значки на фуражках, петлицы, наплечные знаки, пуговицы, а далее на той же таблице были написаны цвета околышей, цвета воротников, брюк и кантов».

«Наконец, я приступал к обучению так называемому „взятию по приметам". С этой целью я вызывал двух-трех человек в соседнюю комнату' и приказывал им описать приметы того или другого из оставшихся в сборной комнате их товарищей (каждому разного). Составленные ими описания я приносил в сборную (оставляя писавших в другой комнате) и, прочтя какое-либо описание, предлагал одному из обучаемых решить, чьи приметы описаны. Кстати заметить, что

при этом приеме обучения я иногда ограничивался описанием лишь физических примет, не допуская описания одежды, как примет переменных. Если вызванный пытался „угадать" по двум-трем первым приметам, я доводил его до такой приметы, которая резко не подходила к названному им лицу, и этим заставлял признать ошибочность ответа. Первое время дело подвигалось слабо, но через пять-шесть занятий некоторые из обучаемых стали безошибочно определять лицо, чьи приметы им были прочитаны. Тогда я перешел к описанию таким же образом примет лиц, служащих в Отделе, но в данное время отсутствующих, не говоря, здесь ли это лицо или нет, и вскоре добился того же результата. Иногда решения бывали очень оригинальные: отвечающий говорил, что „по-видимому, хотели описать такого-то, но в такой-то примете ошиблись"».

Рядом с «комнатным обучением» шла, по терминологии фон-Коттена, «практическая подготовка», которая тоже представляется весьма любопытною по своим подробностям.

«Практическую подготовку, — рассказывает фон-Коттен, — я вел, посылая обучаемых наблюдать за мною или за кем-либо из опытных филеров, при чем последнему внушалось первое время ходить спокойно по улицам, делая лишь изредка так называемые „проверки", т. е. внезапно поворачиваясь в обратную сторону, делая остановки за углами и т. п. После того как обучаемые приучались ходить, не напирая на наблюдаемого, последнему приказывалось замешиваться в толпу, переходить с конки на конку, ездить на пароходах, курсирующих вдоль рек и каналов, пользоваться проходными дворами и проч., постепенно усложняя применяемые для „сбрасывания наблюдения" приемы».

«Все это проходилось лишь в общих чертах, преследуя цель только ознакомить обучаемых с наиболее характерными приемами наблюдения, а затем обучаемые посылались уже и в настоящее наблюдение на вокзалы. При вечерних докладах, каковые я принимал всегда лично, обучаемым разъяснялось, правильно ли они поступили в том или ином случае; объяснялись признаки, по которым можно было догадываться о месте жительства наблюдаемого и о том, приезжий ли он, или постоянный столичный житель; как определить, случайная ли встреча произошла у него, или заранее условленная; тяжел ли сверток, несомый наблюдаемым, или легок; в каких случаях можно бросить своего наблюдаемого, и когда филер обязан сделать это; как поступать в случае потери наблюдаемого. Независимо этого, мною производилась поверка наблюдения на постах лично, или через заведующего наблюдением и опытных филеров, и наблюдение старых филеров за молодыми без ведома последних (это имело значение и для контроля над представляемыми счетами)… Кроме того, так как мои надзиратели ежедневно обходили все свои гостиницы и меблированные комнаты, проходя таким образом по весьма большому числу улиц, то мною был установлен порядок, что каждый из них при ежедневном приходе в отдел, давал справку, кого из филеров и где он видел и при каких обстоятельствах, т. е. стоящим на месте, идущим, или едущим, что также служило и для поверки денежных счетов».

«Для поддержания интереса к занятиям мною широко практиковалась система мелких наград в 1–5 рублей, а иногда и штрафы».

«Понятно, что все вышеперечисленные приемы обучения применялись не строго в такой последовательности, как описано: комнатное обучение чередовалось с практическим, и, кроме того, к каждому последующему вопросу программы я старался переходить естественным путем, по мере встречи на практике того или иного вопроса, хотя бы этим и нарушалась вышеприведенная последовательность».

«Столь же сложная система педагогических приемов применялась и при обучении второй категории агентов наружного наблюдения, полицейских надзирателей; эту отрасль охранной педагогики фон-Коттен поручил своему помощнику, Загоровскому, который, по его аттестации, являлся „в полном смысл мастером этого дела“.

Пройдя первоначально тот же курс обучения, что и филеры, затем надзиратели „в виде испытания" посылались навести две-три справки в качестве частного лица в частные дома или гостиницы, причем предварительно обязаны были доложить, каким способом они предполагают узнать требуемое сведение. Если их способы представлялись удовлетворительными, то обучаемым разрешалось их применять; в противном же случае, им разъяснялись недостатки их способов и указывались два-три других, более подходящих к данному случаю».

«Затем они посылались за ранее поступившими

надзирателями присутствовать при наведении ими в качестве агентов полиции справок. Надзирателям разъяснялось, на какие стороны жизни наблюдаемого необходимо обращать особое внимание; цель приезда, откуда получает письма, куда сам пишет, кто его посещает, уносит ли с собой ключ от комнаты, позволяет ли прислуге убирать комнату в свое отсутствие, надолго ли приехал, щедро ли дает на чай, какие именно вещи привез с собой, какие читает газеты и проч. При этом объяснялись также признаки, по которым можно было приблизительно разрешить все вышеприведенные вопросы».

«Вообще надзирателям рекомендовалось поставить дело так, чтобы прислуга сама сообщала им о всем заслуживающем внимания, а в спешных случаях доставляла сведения даже на квартиру надзирателя, при чем понятно, что все расходы на извозчиков в этих случаях оплачивались надзирателями. Рекомендовалось, чтобы после отъезда жильца все записки и клочки бумаги из его номера предъявлялись ему для просмотра».

«Наконец, по мере усвоения себе сущности дела, обучаемым поручалось уже наблюдение за проживающими в определенных гостиницах лицами и наведение там справок. При этом надзирателям настойчиво внушалось наводить справки таким образом, чтобы расспрашиваемые дворник, швейцар или прислуга не могли догадаться, о ком наводилась справка, или точнее, чтобы они полагали, что их расспрашивали об Иванове, тогда как справка наводилась о Петрове».

«Это достигалось установлением дружественных отношений с гостиничной прислугой и приучением прислуги к ежедневным приходам надзирателя, благодаря чему прислуга охотно болтала с ним. Умелой же постановкой вопросов и сообщением иногда по секрету, что „меня очень интересует такой-то (конечно, вымышленный) жилец", маскировка справок достигалась вполне. Особенное внимание уделялось значению хороших отношений с гостиничной прислугой и администрацией. Для этого прислуге давались мелкие чаевые, администрации оказывались мелкие услуги полицейского характера: справки в градоначальстве, бесплатный билет для входа в сад, ходатайство перед приставом в случаях мелочных нарушений обязательных постановлений и пр. Хорошим отношениям я всегда придавал особое значение, и мне случалось переводить надзирателя в другой район, если ему не удавалось их установить, или если установившиеся уже отношения случайно портились».

«Для контроля над конспиративностью своих надзирателей я в тех случаях, когда, в виду экстренности, справка поручалась надзирателю чужого района, приказывал местному надзирателю узнать, о ком наводилась справка, и не было ни одного случая, чтобы ответ был верен».

«В общем необходимо признать, что обучение надзирателей гораздо сложнее и требует значительно большего времени, чем обучение филеров. Кроме того встречаются лица, безусловно непригодные к этой службе, несмотря на вполне удовлетворительное умственное развитие и желание работать».

Как видно из той записки, фон-Коттен все свое внимание сосредоточивает на чисто деловой стороне сыска, на обучении филеров и полицейских надзирателей таким приемам, при помощи которых они с большим успехом могли бы обнаруживать те или иные проекты действий революционных организаций. Те же приемы обучения рекомендуются и другими начальниками охранных отделений, причем главное значение придается ими практическому обучению, которое один из них прямо даже называет «натаскиванием». Без этого натаскивания обойтись, по мнению охранных педагогов, невозможно, так как филеры в большинстве случаев не отличаются интеллигентностью и служат из-за материальных выгод. Подобная выучка филеров должна производиться, как утверждают многие начальники охранных отделений, на местах, потому что центральное управление не может подготовить людей, пригодных для всяких местных условий, и скорее приучит своих филеров к известным рутинным и шаблонным приемам. С особенной категоричностью восстает против специальной филерской школы начальник рижского охранного отделения Балабин, который пишет департаменту: «Воспитание и выучка филера должны лежать исключительно на заведывающем наружным наблюдением, — конечно, если последний на своем месте. Учреждение особой школы для филеров нахожу совершенно излишним. Обучение филеров может быть только практическое, показом на месте… Я положительно убежден, что школа филеров кроме вреда ничего не принесет: теоретическое преподавание серьезной подготовки не может дать, но воспитает в людях привычку к шаблону и даст почву для непослушания старшим (ответы: „у нас так учили"), т. е. получатся те же результаты, которые дали все подобные школы (учебный унтер-офицерский батальон, школа квартирмейстеров морского ведомства, учебная кавалерийская кузница, офицерские школы, академия генерального штаба (!!) и т. п.). При существовании школы несомненно затруднится и порядок увольнения филеров, негодных для службы».