Полигон призрак
Шрифт:
На следующий день Володя зашел с дедом на кладбище, положил цветы сначала на могилу матери, а в другом конце кладбища и на могилу отца.
Володя собрал свой нехитрый скарб, и внук с дедом отправились в Москву на железнодорожный вокзал.
Сибирский поселок Кузьмовка находился на берегу реки, по которой сплавляли лес. Дед Петр, как его называл Володя, был потомственным охотником и зарабатывал себе на жизнь, охотясь на норок и песцов.
Тайга стала второй школой для Володи. Дед часто брал его с собой. Однажды он поставил
— Сейчас, друг мой, займемся стрельбой.
— Я же ни разу не стрелял из настоящего оружия, — неуверенно протянул подросток, взяв карабин в руки, — я только в тире пробовал.
— Сейчас мы это поправим. Ты же мужик и должен уметь стрелять, чтобы защитить свой дом, семью. Попробуй-ка хорошенько прицелиться и плавно нажать на курок.
Володя повернулся к деду и случайно выстрелил. Петр Устинович едва успел присесть. Пробитую шапку словно ветром сорвало с головы.
— Вот это да, родной внук чуть не лишил деда жизни. Тогда бы ты и вовсе круглым сиротой остался.
— Это случайно вышло, я не хотел, — испуганно оправдывался подросток.
— Вот тебе первый урок. Нужно любить оружие, обращаться с ним бережно и осторожно, — наставлял дед, — а о прострелянной шапке никому не говори. Ерунда. Всякое бывает.
Дед Петр научил Володю метко стрелять, выслеживать зверя, преследовать раненую добычу. Он обучал его премудростям охоты, тем знаниям, которые передавались только от отца к сыну по наследству. «Тайга — это открытая книга для того, кто умеет ее читать. Смотри и слушай, все необычное подмечай и делай выводы. Иногда сломанная ветка может рассказать опытному человеку очень многое», — наставлял внука Петр Устинович.
Когда Володя выследил и застрелил лося, дед сказал, потрепав ладонью внука по взъерошенным волосам: «Вот теперь ты настоящий охотник». Это была высшая похвала из уст деда Петра.
По вечерам дед и внук играли в шахматы. Петр Устинович был чемпионом района по этой древней игре и любил в свободное время сыграть несколько партий. Иногда к ним присоединялись друзья Петра Устиновича — местный фельдшер Карасев и охотник Михалыч, как называл его дед. И тогда шахматные сражения могли проходить до утра. Дед Петр гордился, что его внук Володя всех обыгрывает. «Способный у тебя внук», — проиграв партию Володе, качал головой Михалыч. «Так ведь было в кого пойти», — ударяя себя в грудь кулаком, смеялся Устинович.
Окончив школу с отличием, Володя поехал в Москву поступать в военное артиллерийское училище. «Нелегкий ты хлеб себе выбрал, внук, — перед расставанием сказал Петр Устинович. — Чует мое сердце, что придется тебе повоевать. Но ты упорный, умеешь терпеть и ждать, а на войне это важно. Учись как следует и не забывай писать деду». У бывалого, закаленного охотника потекла по щеке слеза.
Как сына погибшего при исполнении служебного долга офицера, награжденного
Воспоминания о матери и о своей судьбе не отпускали майора до утра. Когда начало светать, он вскипятил воду и побрился. Затем он сел завтракать, и тут на кухню вошла Варя. На ней было нарядное нежно-синее платье. Когда Коготь уезжал куда-нибудь, она всегда надевала его, чтобы проводить мужа. И он возвращался, несмотря на тысячи опасностей, подстерегающих его. «Он вернется. Обязательно вернется живым и здоровым», — как заклинание повторяла Варя про себя, присев за стол напротив мужа.
— Ты сегодня не спал, — едва взглянув на супруга, сказала она.
— Откуда ты знаешь? Я, кажется, очень тихо встал. По-моему, я не разбудил тебя, Варя.
— Нет, не разбудил. Просто ты забываешь, что я врач и знаю некоторые вещи о физиологии человека, которые мне могут немало подсказать.
— Интересно, как-нибудь просветишь меня на досуге. Ты надела мое любимое платье. Оно так идет тебе.
— Мне оно тоже нравится, — улыбнулась Варя и подумала: «Потому что оно уже стало нашим талисманом, приносящим тебе удачу, мой любимый».
— Присоединяйся, — показав на стол с едой, сказал Коготь.
— С удовольствием. — Она налила себе чаю, потянулась за хлебом. — По-моему, ты не скучал сегодня ночью. Бутылка водки куда-то исчезла.
— Да, я допил ее, — лицо майора погрустнело.
Варя положила свою ладонь поверх руки мужа и участливо посмотрела в его глаза:
— Ты вспоминал маму?
— Да, но не будем об этом.
Варя узнала о трагической судьбе матери ее мужа, когда они прожили вместе несколько месяцев. Как-то вечером обычно малоразговорчивый Володя разоткровенничался.
Варя знала, что приступы тяжелых воспоминаний о матери, которую Коготь боготворил, случаются с ним не так уж и редко. Это была его неизменная боль, перед которой все медицинские познания Вари были бессильны.
Женщина хотела как-то успокоить мужа, но в последний момент передумала, опасаясь ненароком задеть его «душевный нерв», как выражался один из старых профессоров.
Они молча выпили по чашке чая.
— Ну что же, мне пора, — коротко сказал Коготь.
— Я тебя провожу, — поднялась Варя.
Муж облачился в военную форму, натянул сапоги, расчесал свою густую, черную шевелюру и надел фуражку.
— Теперь кажется все, — сказал он.
Варя бросилась ему на шею, крепко обняла и, не сдержавшись, зарыдала.
— Пожалуйста, береги себя, Володя, — прошептала она сквозь слезы.
— Пойду я, Варя, не люблю долгих сентиментальных прощаний. По мне, так чем раньше уходишь, тем быстрее возвращаешься.
— Возможно, ты и прав.
Они крепко обнялись. Коготь взял со стула небольшой темно-коричневый чемодан с личными вещами, поцеловал Варю в щеку и вышел.