Полигон
Шрифт:
Так, момент за моментом, задание за заданием, Максимилиан постепенно становился в компании рейнджеров своим.
Ната же, последнюю неделю не вылазившая из Листвы, в попытках помочь Костяну, увлеклась зельеварением и вовсю экспериментировала на друге. Подчас получались такие настойки, что весь мельдоний мира казался по сравнению с Натиными склянками жалкой аскорбинкой. Костян развивал скорость под 80 км в час, падая подчас без сил. Чувствуя, как трещат сухожилия и рвутся мышцы, уворачивался от залпа трёх лучников.
В общем, издевался
Поначалу его это сильно бесило, он ощущал себя подопытном кроликом, но на третий день экспериментов смирился. Вся эта игра в безумного алхимика помогала ему справиться с перепадами настроения и непонятными позывами души рвать всех и вся голыми руками, а иногда даже и зубами…
У Костяна было такое ощущение, будто в его душу воткнули острый лом с железными заусенцами и старательно его там раскачивали. Раз за разом он находил светляка и прикасался к нему, но весь список возможных классов вызывал в душе такое отвращение, что парня прямо по-настоящему мутило.
Эльфы, после нескольких боев, перестали устраивать с берсеркером дружеские поединки. Их пугало с какой лёгкостью человек отрывает головы и конечности древесным созданиям – это было ненормально. Максимилиан с Натой тоже беспокоились, но выражалось это у них по-разному: Макс пропадал в лесу, чтобы не лезть другу под кожу, Ната пыталась найти лекарство.
Неделю спустя, в один из дней, когда Максимилиан ушёл с отрядом рейнджеров на разведку, а Костян вновь пытал счастья у светляков, еле-еле справляясь с тошнотой и бешенством, к Нате подошёл один из друидов.
– Ты понимаешь, что происходит с твоим другом? – ласково спросил он её.
Ната упрямо помотала головой, хотя весь её опыт, почерпнутый из земных фильмов, говорил об обратном.
– Он не может найти себе места. Люди в таком состоянии склоны к необдуманным поступкам.
– Но почему так получается? Ведь его никто не кусал! – не сдержалась Ната.
– Древо его знает, деточка, – вздохнул старец, – я не могу понять, что вызвало такой дикий катализ. Причём у тебя и вашего друга-лучника это тоже проявляется.
– В смысле? – не поняла девушка.
– Дочка, ты по силе сейчас на голову превосходишь меня, а я посвятил себя Лесу с пятнадцати лет. Может ты и самородок, но ты слишком сильная, – покачал головой друид. – А такое бывает очень редко, в самых уникальных случаях.
– Например? – боясь ответа, всё-таки спросила Ната.
– Посвящение богине, какой-то особый ритуал, единение с духом Леса, я не знаю, – протянул лесной маг. – Может быть много вариантов, и ни один из них вам не подходит.
– Почему?
– Потому что всё, о чём я тебе сейчас рассказал, описано в легендах, и на моей памяти ни с кем не случалось. Так или иначе, если твой большой друг не справится и потеряет
В тот день Ната проплакала в лесу несколько часов, а затем с упорством маньяка начала варить зелье за зельем. Ей, городской девушке, остро не хватало радио или музыки и она, занимаясь приготовлением снадобий, мурлыкала любимые мелодии себе под нос. В какой-то момент, увлёкшись приготовлением зелья невидимости, а точнее зелья-хамелеона, меняющего цвет кожи под окружающую действительность, она поймала себя на мысли, что давно не напевает мелодию, но та сама звучит у неё в голове.
Решив поэкспериментировать, она, сосредоточившись послала музыку в сторону валяющегося на солнышке перед приёмом очередного зелья Костяна. Эффект превзошёл все её ожидания: парень подпрыгнул и принялся оглядываться по сторонам. Покружив по поляне, он подбежал к еле сдерживающейся, чтобы не захохотать, Нате.
– Слышь, Нат, у меня, короче, – замялся он, но, выдохнув, всё же произнёс, – у меня в голове музыка играет, прикинь? Мне похоже реально лечиться надо.
– Расслабься, здоровяк, – она ткнула его своим маленьким кулачком в железное плечо, – это я с тобой как бы поделилась.
Парень ощутимо расслабился:
– Дура ты, Натка! Зачем так пугаешь?
– Ну, прости, Кость, я как лучше хотела, – жалобно протянула Ната.
– Да лан, всё норм, – мгновенно отошёл Костян, – слушай, а можешь что-нибудь из Арии, а?
– Не знаю, – озадачено протянула Ната, – сейчас попробую.
Вызвав в памяти густой и сильный голос Кипелова, Ната, погрузившись в музыку, позволяя ей окутать себя и воспарить на крыльях свободы куда-то вверх, выплеснула её из себя.
– О, круто, – закричал парень и начал фальшиво подпевать, – «…Словно птица в небесаааах…»
Наоравшись вволю, Костян с серьёзным видом попросил девушку отправить песню Максимилиану.
– Кость, ты что, сдурел? Я тебе Телеграм что ли или ВК? Отправь, говорит. Как я ему отправлю? Я сама даже не знаю, как у меня получается тебе транслировать, а ты говоришь Максимилиаааану, – передразнила она самбиста, потянув последние гласные.
– Ну, Ната, ну придумай что-нибудь, ты же такая умная, классная, милая. – не сдавался парень, – Он должен услышать эту песню, вот прям сейчас!
Спустя полчаса, поддавшись уговорам Костяна, который рогом упёрся в идею радио-фм, Ната начала вслух рассуждать, как это можно сделать:
– Может представить Максимилиана и музыку послушать? Чтобы как будто образы сошлись? Да не, бред какой-то. Или может... Да нет... А хотя…
Костян, не выдержав, сказал:
– Слушай, вот ты как мне послала, так и ему пошли.
– Так, я как будто камень в воду бросила, и круги от него пошли, а волну на тебя направила.
– Вот! Так и сделай, только это, – он покрутил головой, – ты знаешь, в какую сторону он пошёл?
Ната задумалась.
– Нет, не знаю, – огорченно призналась девушка.