Полина
Шрифт:
кофейной кроной влас играя и клубя.
Порою снится вдруг, летя ко лбу кометой,
пикируя в мой сон в гранитной темноте,
являясь в тишине волшебнейшим приветом…
И только в этот миг она со мной, во мне…
Елене Тукаловой
Шестая звезда
Вокруг успех, ошибки,
и три моста, витринный лоск
и проводов и рельсов путы,
ночами – россыпь белых звёзд.
Но средь всего, почти родного,
что в вечной рухляди, пыли,
пустого, свеже-недурного,
чему мерила – власть, рубли,
во мне мечта стихом сверкает
о ней, далёкой, непростой,
что для других живёт, сияет
в момент порочный иль святой.
Вот так живу, часы листая.
И в грёзах я слегка ожил!
Она – к Кремлю звезда шестая.
И до неё три сотни миль.
Елене Тукаловой
Самопогребенец
Горчичный жар мне грудь тревожит,
и растекается очаг
по тканям, порам бледной кожи,
влипая глубже, будто страх.
Резь одиночья жжёт и режет,
как соляной, густой клинок,
и мозг зудит, себя сам чешет.
Пылает в муках черепок.
Я измолол обиды, грусти
и изжевал весь перец тем,
как жерновами память, чувства,
и из потерь создал тотем.
Ему молюсь, добром венчая.
Слезами множу сталактит.
Но грозы бьют, ветра качают,
и угрожают столб разбить.
Они однажды идол свалят,
какой привалит боль и жар.
Он мне надгробьем лучшим станет
среди камней, деревьев, пар…
Ликёр
Пройдя по питейным домам, ресторанам,
пивным, винокурням и даже дворцам,
побыв в состояниях разных угаров,
и зная секреты любого дельца,
испробовав дюжины вин и портвейнов,
познав
сварив уже девять рецептов глинтвейна,
я думал, отведал все-все купажи…
Но как сомелье я впервые ошибся!
Нашлась необычная форма искусств!
Как Вакх, Дионис охмелённый, влюбился
в её этикетку и запах, и вкус…
Елене Тукаловой
Хрустальный голос
Твердят, что нет чуда, любви или сказки,
что лжива краса или редкостен дар.
Но вновь отвергаю язычные пляски,
ведь в уши втекает сладчайший нектар.
Тот голос – хрусталь под алмазной огранкой,
ручей-невидимка, что чисто бежит,
иль струны, берущие разные планки,
по ним медиатор живой розовит.
Звучанье его, будто ангельский высказ,
что славным мотивом сплетает союз,
что вводит в усладу, соблазн или искус,
которым сдаюсь, поддаюсь, предаюсь.
Как дикая птаха на ветке, роскошна,
что в образе девушки в нужном ладу.
И я перед ней, будто кот на окошке,
внимающий песне в цветущем саду…
Елене Тукаловой
Армейская бесовщина
В лютейшей казарме удушливо, мутно,
кроватные нары, сапожная вонь,
и так перегарно, темно, многолюдно,
отвратный и страшный, отчаянный фон.
Тут страх пучеглазый ночами пугает
средь сапа и храпа, и газов из дыр.
В уборной шлепки, что колечки пронзают.
Салаги таранят бетон, мойдодыр.
Командные спрятались в сон или пьянство.
Летят на невинных удары ремней.
Творится безбожье, безлюдье, поганство,
как пытки в острогах средь крови, теней.
Уставом подтёрлись матёрые звери.
Царят беззаконие, рабство и дурь.
И многие в свет, наказанье не верят,
хотят самосуд, но не выдадут пуль.
Вся-вся атмосфера собою карает.