Политэкономия войны. Союз Сталина

Галин Василий Васильевич

Именно эти Капиталы были в значительной мере «проедены» высшими сословиями и имущими классами России еще до войны, что наглядно проявились в ее технической и экономической отсталости: «Настоящая общеевропейская война оказывается далеко превосходящей наши средства…» [289] , – приходил к выводу С. Прокопович в декабре 1916 г., – «теперь уже совершенно несомненно, что европейская война была нам не по средствам. Мы платим теперь за недостаточное внимательное отношение к развитию производительных сил в прошлом» [290] . Значение финансового капитала во время войны определяется тем, что государство может вести войну только до того времени, пока оно имеет деньги или кредит [291] , финансовое банкротство государства равносильно – имеет те же последствия, что и военное поражение на поле боя.

289

Прокопович С.Н. 1917…, с. 74.

290

Прокопович

С.Н. Война и народное хозяйство…, с. 210.

291

Von der Goltz…, p. 122.

Для предотвращения такого исхода все государства во время войны прибегают к мобилизации капитала в виде налогов или займов. Российское правительство здесь не было исключением: «Реформа фискальной системы, проводившаяся правительством с 1914 г., – подчеркивает историк С. Беляев, – затронула практически все формы налогообложения. Можно сказать, что по своему охвату это была наиболее радикальная налоговая реформа за весь период существования Российской империи…» [292] .

292

Беляев С.Г. Барк и финансовая политика России. 1914–1917 гг. СПб. 2002, с. 16. (Предисловие С.В. Куликова. Барк П.Л…, т.1, с. 38–39). О введенных налогах см. подробнее: Доклад П.Л. Барка Николаю II о росписи доходов и расходов на 1917 г.// Красный архив. 1926. Т. 17, с. 60–69. (прим. С.В. Куликова. Барк П.Л…, т.1, с. 295.)

Однако, как вспоминал министр финансов П. Барк, «Государственная дума, за все время войны, не удосужилась рассмотреть ни одного из моих налоговых мероприятий, проведенных в порядке ст. 87 Основных законов, несмотря на то, что я… в июле 1915 г. внес немедленно в Думу все соответственные законопроекты… при всяком удобном и неудобном случае, с трибуны Государственной думы раздавались упреки по адресу министра финансов» [293] . «Со всех сторон посыпались на меня нападки за проведенные мною налоги…, – вспоминал П. Барк, – Платить никто не любит, в особенности же в России, где так мало развито чувство долга» [294] .

293

Барк П.Л…, т.1, с. 294–295.

294

Барк П.Л…, т.1, с. 293.

Результаты налоговой реформы П. Барка, звучали в его всеподданнейшем докладе Николаю II в октябре 1916 г.: доля прямых налогов в обыкновенных доходах Госбюджета за 1916 г., не смотря на повышение и введение новых налогов, составила всего 6,8 % (что было меньше чем в 1913 г. – 7,9 %); косвенных (включая таможенный доход) – 27 % (в 1913 г. – 21 %), ж/д пошлин – 14,6 % [295] . Комментарием к этим результатам может служить выступление в Государственной Думе, еще летом 1915 г. депутата от Енисейской губ. С. Востротина, который отмечал, что по всем законам изданным правительством по 87 ст. «все предметы первой необходимости оно обложило в наибольших размерах, а предметы роскоши оставило совершенно без обложения» [296] .

295

Расчеты на основе данных: Всеподданнейший доклад П.Л. Барка 21 октября 1916 г. Николаю II о росписи доходов и расходов на 1917 г./ публ. Б.А. Романова // Красный архив 1926. Т.17, с. 53–59 (прим. С.В. Куликова. Барк П.Л…, т.1, с. 494–500).

296

Стенографический отчет заседания Государственной Думы, четвертый созыв, сессия четвертая. – Петроград: Государственная типография: 1915–1916, 18 августа 1915 г., с. 952–953.

Попытка привлечения займов, закончилась таким же сокрушительным провалом: «владельцы свободных денег не хотят помещать их в эти (государственные) займы, – отмечал С. Прокопович в декабре 1916 г., – Явление это свидетельствует о плохой финансовой мобилизации страны…, что это имеет своим следствием чрезвычайное увеличение денежного обращения в стране. При наблюдающемся отношении к государственным займам, выпуски кредитных билетов, для покрытия военных расходов, неизбежны. Эти непрерывные выпуски, обесценивают рубль, увеличивают расходы Государственного казначейства на военные надобности… Раз ступивши на этот путь государственные финансы неудержимо затем катятся вниз по наклонной плоскости. Очевидно, нам необходима финансовая мобилизация страны… иначе мы утонем» [297] .

297

Прокопович С.Н. 1917…, с. 205–206.

Окончательный удар по финансовой системе страны наносил стремительный рост спекуляций и разно рода мошенничеств: «Когда сидишь в Ставке, видишь, что армия воюет, как умеет и может; когда бываешь в Петрограде, в Москве, вообще в тылу, видишь, что вся страна… ворует, – фиксировал этот факт в своем дневнике 1916 г. военный корреспондент М. Лемке, – Все воруют, все грабят, все хищничают. И не надо очень глубоко вдумываться, что бы понять еще больший ужас: страна ворует именно потому, что армия воюет; а армия воюет потому, что страна в лице своих буржуазных правителей, предпочитает воровать… Бешеные цены, которые платит казна за все, создает у всех на глазах молниеносных миллионеров, иногда в несколько часов… Лицемерный крик «Все для войны!» искренен только у несмышленых или наивных единиц; массы грабителей и воров держат его искусственно на высоких нотах патриотизма. В этой стране нет понимания ее собственных интересов,

потому, что у массы нет понимания самой страны. Россия, как таковая, всем чужда; она трактуется, как отвлеченная категория. Все казенное и народное это мешок, из которого каждый черпает, сколько может захватить… «Черт с ними со всеми, лишь бы сейчас урвать» – вот девиз нашего массового государственного и народного вора…». Россия это «страна где каждый видит в другом источник материальной эксплуатации, где никто не может заставить власть быть сколько-нибудь честной…» [298] .

298

Лемке М.К…, 1916, с. 214–215.

Свершение буржуазно-демократической революции в феврале 1917 г. привело к тому, что даже те мобилизационные меры, которые были предприняты монархией, были отменены, как слишком социалистические. Февральская «революция нанесла окончательный удар российским финансам, – констатировал этот факт ген. А. Деникин, – «Она, – как говорил министр финансов Шингарев, – вызвала у всех сильное стремление к расширению своих прав и притупила сознание обязанностей. Все требовали повышения оплаты своего труда, но никто не думал вносить в казну налоги, поставив тем финансы в положение, близкое к катастрофе». Началась настоящая вакханалия, соединившая всех в безудержном стремлении под флагом демократизации брать, рвать, хватать, сколько возможно из государственной казны, словно боясь упустить время безвластия и не встречая противодействия со стороны правительства» [299] .

299

Деникин А. И. (I)…, с. 168.

В конечном итоге, Россия оказалась, единственной из Великих держав страной, которая не смогла осуществить мобилизацию своей экономики во время мировой войны и финансировала ее в основном за счет денежной эмиссии: «Главным источником покрытия военных расходов, – констатировал этот факт С. Прокопович, – был выпуск бумажных денег» [300] . Инфляционное финансирование и спекуляции, вызывая рост цен, тем самым утраивали бремя расходов государственного бюджета России, что в совокупности с ее экономической отсталостью и бедностью Капиталами привело страну к банкротству [301] . Россия, констатировал этот факт А. Керенский уже в начале 1917 г., «разорена дотла» [302] . «Россия вышла из рядов потому только, – подтверждал в 1918 г. видный представитель либеральной деловой среды А. Бубликов, – что она обнищала вконец…» [303] .

300

Прокопович С.Н. 1917…, с. 47.

301

См. подробнее: Галин В. Первая мировая. Политэкономия войны. – М.: Алгоритм, Алисторус, 2018, 2020. Гл.: Мобилизационная нагрузка.

302

Керенский А. Русская революция…, с. 75.

303

Бубликов А.А…, с. 195.

Только крайний радикализм «дворянской и буржуазной морали», которая сначала «проела» страну, заведя ее в безвыходный экономический и демографический тупик, а затем окончательно добила, доведя страну до полного разорения и поражения в мировой войне, породил свой большевистский антипод, вообще отрицающий не только буржуазию, как класс, но и частную собственность вообще. Одна крайность породила другую – прямо противоположную.

«Конечно, были и честные и добросовестные люди, исполнявшие долг в своей ограбленной и обманутой родине, но они, – отмечал, говоря о царской и временной России, Д. Ллойд Джордж, – были бессильны в потоке всеобщей продажности» [304] . «Ничто не может сравниться с жесткостью преданного народа, – указывал на объективную закономерность русской революции Д. Ллойд Джордж, – раз он убедился, что преданностью этой все время играли. В таких случаях возмездие бывает беспощадно во всех его проявлениях…» [305] ; «человеческое возмездие, раз оно началось, неудержимо, и не поддается контролю, как степной пожар. Пламя пожирает как пшеницу, так и плевелы. Адский огонь, поддерживаемый рукой человека, сжигает невинного равно, как и виновного» [306] .

304

См. подробнее: Ллойд Джордж Д. Мир ли это…, с. 199–200.

305

См. подробнее: Ллойд Джордж Д. Мир ли это…, с. 200.

306

Ллойд Джордж Д. Мир ли это…, с. 134.

Опирающаяся на иностранную интервенцию попытка правящих сословий и имущих классов подавить большевистскую революцию в гражданской войне, закончилась тем же самым, чем закончили царские и временные режимы: на всех без исключения «белых» фронтах, происходило одно и то же явление, о котором писал член Северо-западного правительства (Юденича) Г. Гроссен: «вакханалия злоупотреблений, хищничества и третирования отчетности царила всюду, начиная с высших центральных управлений и штабов и кончая ротными штабами и мастерскими. Спекуляция расцвела пышным цветом. Игра шла на страданиях несчастной армии, и в ней принимали участие все темные элементы, независимо от чинов и званий» [307] .

307

Историк и современник. Т.5, с. 161. (Корнатовский Н…, с. 519.)