Политическая антропология
Шрифт:
Наследуется ли мозг постоянно как одно целое или же он составлен из отдельных частей различного происхождения — об этом можно заключить только по роду психических действий потомков. Факт смешения инстинктов и способностей различных рас делает между тем необходимым предположение о смешении неоднородных нервных элементов, которые служат анатомическим базисом.
Трудно решить вопрос, насколько из наследственной формы черепа можно заключить о наследственной форме мозга. Большею частью бывает параллельное унаследование. В то же время возможно, что лицо может наследовать форму черепа от одного из родителей, а мозг — от другого. Мне известен один типичный случай, где мальчик точно наследовал череп длинноголовой белокурой матери, характер же, склонности и способности — от короткоголового смуглого отца; у девочки, напротив, найден был череп отца и совпадающее
Замечательно наблюдение, сделанное над мулатом Лисле-Жоффруа, сутенером на острове Иль де Франс. Он был сын белого и негритянки, очень ограниченной в духовном отношении. В телесном отношении он был, как его мать, негр формой лица, цветом, волосами и свойственным этой расе запахом. В духовном отношении он был, что касается своего развития, настолько белый человек, что ему удалось победить столь сильное в колониях предубеждение против цветных и получить доступ в самые знатные дома. Перед смертью он состоял членом-корреспондентом академии наук. [127] Обыкновенно мозг при смешении белых и негров производит средний продукт, в данном же случае, судя по психическим его действиям, он перенесся совершенно неизмененным от белого отца. К сожалению, не сообщается, какую форму черепа имел этот метис.
127
The Ribot. Zdie Erblichkeit. 1876. S. 177.
Унаследование прочих органов может быть узнано только по их физиологическим действиям. Сюда относится большая или меньшая плодовитость рас и семей, долговечность, осанка и походка, голос, выражение лица и взгляд.
Психические основные свойства человеческого рода, побуждение к социальной, совместной жизни, способность членораздельной речи и разумного мышления — унаследуются постоянно от одного поколения к другому. Специфической врожденной способности речи не бывает. Она, поэтому, также и не наследственна, так как негритянские дети, например, также легко и быстро научатся чужому языку, как и своему, материнскому. Однако очень сомнительно, сумеет ли негр усвоить, переработать и самостоятельно выработать нечто новое из всей богатой сокровищницы языка высокоразвитой расы — например, стиль и полноту шекспировской речи.
В остальных отношениях унаследование особых психических свойств, духовных достоинств и особенностей связано с расами, видами, родами, семьями и индивидуумами, а именно согласно органическим законам, которые выше были обстоятельно изложены. Вернее всего духовное унаследование в расе, между тем как, по мере градации физиологического субстрата от вида, фамилии и семьи до индивидуальных свойств, оно теряет в своей устойчивости по уже объясненным причинам.
Насколько нужна статистика физических видоизменений и антропометрия, чтобы определить унаследование телесных признаков человеческой группы от одного поколения к другому, настолько же требуется антропометрия духовных свойств, чтобы определить перенесение врожденных и наследованных способностей и свойств духа в ряду поколений. Мёбиус основательно поэтому требует «канона духовных свойств», учения о пропорциях духовных способностей, чтобы уметь измерять как степень унаследования, так и степень усовершенствования и вырождения. [128]
128
J. P. Moebius. Ueber Entartung. 1900. S. 103.
Духовные способности различны по роду и степени. Они суть часть природы, органически обусловлены и малодоступны прямому изменению путем воспитания, обучения и культуры. Зародышевые клетки расы или индивидуума развиваются также и в духовном отношении по «предначертанному маршруту». Для рас и индивидуумов имеются органические пределы, которые ни собственной силой, ни посторонней помощью нельзя перешагнуть. Конечно, предрассудки гуманности и «справедливости» противятся признанию органических расстояний и границ, хотя опыт истории и повседневной жизни проповедует эту истину миллионы раз.
Педагог Ленц говорит, например, что школьный опыт доказывает неизменяемость способностей. Он опубликовал таблицу, которая показывает, что ученики в своих трудах в течение всего школьного
129
Padagogisches Archiv. 1895. S. 156–161.
Более всего содействовал освещению проблемы унаследования способностей Ф. Гальтон в своей работе о «Наследственном таланте». Название работы давало часто повод к ошибочному пониманию, будто он хотел точно доказать наследственность гения и специфических духовных дарований. Во втором издании своей книги он ясно отклонил это понимание и объяснил, что под наследственным гением он понимает только естественную духовную врожденную способность, которая выходит за средний уровень.
Гальтон пытался определить посредством метода вариационной статистики градации и числовые отношения естественных дарований в пределах данной группы населения. Он исходит при этом от среднего дарования, которое является в наибольшем числе случаев, и группирует отсюда в постепенной градации и в уменьшающемся числе восемь классов духовных дарований, которые имеют на одном своем конце высочайшие духовные продукты гения, а на другом — низшие способности слабоумного. На основании этой шкалы способностей Гальтон исследует степень даровитости различных рас, смотря по тому, присутствуют или отсутствуют более высокие и высшие способности. По этому масштабу австралийская раса стоит одною ступенью ниже африканской, а средняя духовная способность афинской расы — почти двумя степенями выше англосаксонской.
Генеалогия выдающихся и прославленных людей, которые играли руководящую роль в политической и духовной истории, государственных мужей, полководцев, философов, композиторов, художников и т. д., доказывает не только индивидуальные различия духовных способностей, но также количественные и качественные различия в духовном снабжении отдельных семейств. Бывают в действительности, физиологически выражаясь, породы зародышевой ткани гениальных семейств, которые при благоприятных обстоятельствах социальных и брачных условий отбора могут сохраняться в продолжение многих поколений.
Когда в течение ряда поколений семья посвящает себя одному и тому же занятию, то часто трудно отличить наследственное предрасположение от влияния внешней традиции и бесспорно установить причинное отношение между специфическим дарованием и семейным занятием. Без сомнения, в очень многих случаях естественное предрасположение и фамильная традиция идут параллельно, именно когда определенные сословные занятия связаны с расовым превосходством. Во многих случаях может быть действующей только традиция, именно во времена упадка и падения. Влияние традиции и привычки должно быть особенно сильно оцениваемо там, где существуют правовым образом привилегированные призвания, которым посвящают себя следующие друг за другом поколения, вынуждаемые к тому предрассудком и тщеславием, чего бы это ни касалось. В таких случаях, когда так называемые либеральные профессии выполняются многими поколениями подряд, скорее можно признать существование специфического предрасположения.
Генеалогические жизнеописания знаменитых людей показывают, что их духовный талант выступает часто самопроизвольно и изолированно, часто же тут существует сходство с даровитым предком или побочным родственником. Нередко бывает, что среди предков и боковых родственников гениального человека находятся индивидуумы, которые занимаются каким-нибудь искусством или наукой бессознательно, как дилетанты, и что только в сыновьях или внуках специфическое дарование фамильного рода достигает полного развития, потому ли, что изменяются избирающий и определяющий дух времени или материальные условия, или целесообразное воспитание выделяет и направляет дарование молодого человека. Например, в генеалогической таблице Рафаэля приводят пять художников, которые не приобрели известности, между тем как отец его Джованни Санти был много работавший и ценимый портретист. Если и он также не достиг гениальной величины сына, то все же его портреты отличаются простотой, прелестью и искренностью, которые в произведениях Рафаэля достигают законченного развития.