Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 3

Капченко Николай Иванович

6. Мы все же настаиваем, чтобы Вы отложили временно Вашу поездку в Москву, так как Ваше пребывание в Китае очень необходимо в настоящее время. Если хотите, мы можем немедленно послать к Вам ответственного члена Политбюро в Харбин или в другое место для переговоров по интересующим Вас вопросам.

Филиппов

14 января 1949 г.» [905] .

Текст телеграммы учитывал наиболее вероятные варианты развития событий на китайской политической сцене. Причем красной нитью проходила идея о том, чтобы показать перед всем миром, в том числе и Западом, что коммунисты выступают за достижение соглашения, но на строго определенных условиях, поскольку в прошлом многократно сталкивались с грубым попранием со стороны гоминьдана достигнутых договоренностей. В данном случае чего-либо иного от них ожидать было нельзя. Но нельзя было отказываться от самой идеи переговоров, поскольку китайский народ страшно устал от бесконечной

войны и страстно желал мира. Коммунисты в своей стратегии обязаны были принимать это во внимание. Вместе с тем, было совершенно очевидно, что со стороны гоминьдана при активном содействии США разыгрывается крупная политическая игра, нацеленная на дискредитацию компартии и перехват инициативы в переговорах. Это могло бы иметь серьезные международно-политические последствия. Сталин, как опытный политический деятель и дипломат, учел возможный в таких условиях разворот событий, и дал китайским коммунистам ряд тщательно взвешенных рекомендаций. При этом важно подчеркнуть, что он особый акцент сделал на том, что китайские руководители могут принять или отклонить эти советы и это никак не отразится на взаимных отношениях. О каком-либо диктате здесь не могло быть и речи. Просто сложившаяся ситуация требовала проявить максимум осторожности и осмотрительности и поставить гоминьдановцев в положение, когда не коммунисты, а они сам отвергают мирные предложения. Словом, в этом письме-рекомендации все было взвешено и просчитаны наиболее вероятные ходы со стороны противной стороны. Думается, что в данном случае советы Сталина сыграли свою позитивную роль.

905

Советско-китайские отношения. Т. V. Книга 2. С. 21 – 22.

Сталин посылает А.И. Микояна в Китай для переговоров с лидерами КПК

Новая ситуация по-новому поставила и вопрос о поездке Мао Цзэдуна в Москву. Как свидетельствует А.И. Микоян в своем отчете о беседах с руководителями КПК в 1949 году, написанном им в 1960 году [906] , на Политбюро ЦК при обсуждении ответа Мао Цзэдуна на запрос о времени его приезда Сталин высказал соображение о том, что приезд Мао Цзэдуна в данное время вряд ли целесообразен. Он находился в то время в роли партизанского руководителя, и хотя намечался его приезд инкогнито, но скрыть поездку было невозможно, сведения об его отъезде из Китая наверняка бы просочились. Поездка его, без сомнения, была бы истолкована на Западе как посещение Москвы для получения инструкций от компартии Советского Союза, а сам он назван московским агентом. Это нанесло бы ущерб престижу КПК и было бы разыграно империалистами и кликой Чан Кайши против китайских коммунистов [907] .

906

Последнее обстоятельство кого-то может подвигнуть к мысли, что сам отчет был составлен уже в новой обстановке развертывавшейся советско-китайской полемики. А потому не может рассматриваться как вполне объективный. Однако само содержание отчета, характер обсуждавшихся вопросов и содержание позиций сторон дает все основания квалифицировать этот отчет как вполне достоверный, соответствующий фактам, а не конъюнктуре тех лет.

907

Советско-китайские отношения. Т. V. Книга 2. С. 336.

Доводы Сталина звучали убедительно, и было принято решение послать в Китай для переговоров с лидерами КПК А.И. Микояна. «В Китай я направился под фамилией Андреев и так и подписывал телеграммы, адресуя их на вымышленную фамилию Филиппова. Сделано это было по инициативе Сталина на случай, если бы из Китая просочилась информация о моем пребывании там.

Вылетел я в Китай 26 января, прибыл туда 30 января и пробыл до 8 февраля 1949 года. Со мной вместе были в Китае б. министр путей сообщения Ковалев, намечавшийся тогда в качестве нашего представителя при ЦК КПК и переводчик, работник аппарата ЦК тоже по фамилии Ковалев.

Из Порт-Артура вылетели рано утром до рассвета и к рассвету прибыли на б. японский военный аэродром около Шицзячжуан. Встречали главком Чжу Дэ, член политбюро Жэнь Биши и переводчик Ши Чже. Отсюда на трофейном додже ехали километров 160 – 170 к местонахождению ЦК партии и ревкома – Сибэйпо, расположенному в горном ущелье» [908] .

Начались почти десятидневные переговоры. Микоян был тогда одним из ближайших соратников Сталина и обладал большим политическим и дипломатическим опытом. Кроме того, он слыл хорошим полемистом, ясно и четко излагавшим свою точку зрения и умевшим ее твердо отстаивать. Так что выбор Сталина был закономерен.

908

Советско-китайские отношения. Т. V.

Книга 2. С. 338 – 339.

В порядке подготовки к поездке Микоян набросал список возможных вопросов, которые китайцы могут поставить перед нами, обдумал возможные ответы и обсудил их со Сталиным и другими членами Политбюро.

Микоян отмечает, что ко времени его поездки между двумя сторонами выявились два дискуссионных вопроса, по которым Сталин и Мао имели различные точки зрения. Об этих спорных вопросах Сталин уже писал в приведенных выше телеграммах Мао Цзэдуну: о несогласии ЦК ВКП(б) с точкой зрения КПК, что после победы китайской революции все партии, кроме коммунистической, должны сойти с политической сцены; о различных подходах к проблеме посредничества Москвы между нанкинским правительством и КПК. Полагаю, что нет смысла вновь возвращаться к данной теме и повторять то, что было достаточно ясно сформулировано в телеграммах Сталина Мао Цзэдуну. В своем отчете Микоян самым подробным образом изложил суть этих проблем и характер разногласий.

Что касается Мао Цзэдуна, то он прочитал Микояну чуть ли не целый курс по истории КПК и всех перипетиях внутрипартийной борьбы, в которой его оппоненты, опираясь на поддержку Коминтерна, навязали партии ошибочную линию и чуть ли не довели партию и армию до полного поражения. Посланец Москвы уклонился от обсуждения деталей внутренней борьбы в КПК, поскольку не это сейчас стояло в порядке дня, были вопросы и поважнее и актуальнее.

Микоян писал: «Заслуживают внимания некоторые вопросы, обсужденные с Мао Цзэдуном и другими членами Политбюро КПК:

I. На мой вопрос, когда думает Мао Цзэдун завершить захват основных промышленных центров Китая – Нанкин, Шанхай и др., он сказал, что с этим не торопится. Он говорил, например, что „потребуется еще 1 – 2 года для того, чтобы мы были в состоянии целиком политически и экономически овладеть Китаем“, давал понять, что до этого война кончиться не может.

При этом высказал и такую мысль, что они избегают брать крупные города, а стараются захватить сельские районы. Например, не хотят брать Шанхай. Шанхай – мол, крупный город, а у китайской компартии нет кадров. Компартия в основном состоит из крестьян, в Шанхае коммунистическая организация слабая. Наконец, Шанхай живет за счет привозного сырья и топлива. И если они возьмут Шанхай, то привоза топлива не будет, промышленность остановится, разрастется безработица, все это ухудшит положение населения. КПК должна подготовить кадры, к чему уже приступили, и в свое время, когда кадры будут готовы, они займут Шанхай и Нанкин» [909] .

909

Советско-китайские отношения. Т. V. Книга 2. С. 339.

Далее Микоян свидетельствует, что, руководствуясь позицией ЦК, выработанной еще до его отъезда из Москвы, он оспаривал это, доказывал, что чем скорее они займут большие города, тем лучше, кадры вырастут в ходе борьбы. Рано или поздно вопрос о продовольствии и сырье для Шанхая все равно встанет. Зато занятие Шанхая серьезно ослабит Чан Кайши, даст пролетарскую основу коммунистам.

II. Мао Цзэдун не придавал необходимого значения пролетарской прослойке в составе компартии и внимание КПК к городу и рабочему классу было слабее, чем к крестьянству. Эта позиция коренилась в старом времени, когда компартия и армия действовали в горах, далеко от рабочих центров. Времена изменились, а отношение к рабочим осталось прежним [910] .

910

Советско-китайские отношения. Т. V. Книга 2. С. 339.

Мне уже доводилось затрагивать вопрос о том, какое значение Мао придавал крестьянам и их роли в достижении победы в народной революции. Объективные факты однозначно говорят в пользу того, что позиция Мао и его сподвижников по данной проблеме была, скорее, правильной, чем ошибочной. Победа народной революции свидетельствует об этом убедительнее самых красноречивых рассуждений. Жизнь оказалась сильнее марксистских догм, а китайские коммунисты в данном случае как раз и были реалистами, а не твердолобыми и упрямыми догматиками и схоластами. В этом коренном вопросе китайской революции Сталин придерживался ортодоксальных воззрений, и если бы китайские коммунисты слепо следовали его указаниям, то неизвестно, каковы были бы итоги гражданской войны и кто бы оказался победителем.

Из записей бесед Микояна видно, что китайский лидер с удовольствием подчеркивал, что компартия пользуется безраздельным влиянием в деревне, там у нее нет конкурентов. В этом коммунистам помог Чан Кайши своей политикой в отношении крестьянства. Другое дело в городах. Здесь, если среди студенчества компартия пользуется сильным влиянием, то в рабочем классе Гоминьдан сильнее компартии. Например, в Шанхае после победы над Японией, когда компартия работала легально, ее влияние распространялось примерно на 200 тыс. рабочих из 500 тыс. рабочих, остальные шли за Гоминьданом.