Политическая история брюк
Шрифт:
В эту же эпоху претерпевает изменения генеральная линия женского костюма. Платье с фижмами уступает место тому, что получит название турнюра. Корсаж становится более пышным. Появляется множество различных модных тенденций. Волосы укладываются в сложные конструкции. Шляпа, предшественник цилиндра, начинает восприниматься как символ женской эмансипации.
За четверть века до Революции появилось платье-рубашка. Эту пришедшую из Сан-Доминго длинную тунику из муслина, которую надевали на корсаж из мягкой ткани, сделали модной жены бордоских судовладельцев. Сама Мария-Антуанетта, проявляющая порой склонность к деревенской простоте, соглашается надеть прозрачное платье, напоминающее рубашку, для портрета, который писала Элизабет Виже-Лебрен. От художницы потребуют скрыть слишком очевидную анатомию на холсте{99}. Траты королевы на разного рода легкомысленные вещи, вызванные советами ее модистки и весьма серьезной деловой женщины Розы Бертен, начиная с 1785 года вызывают определенное
Как реагировать на эту фриволизацию? Нужно ли «омужествляться» (еще один неологизм Луи-Себастьена Мерсье){101}?
Для начала рассмотрим, на что похожа революционная мода. Влияние времени и его крайней политизации совершенно очевидно. В это время появляются такие выражения, как «патриотическое неглиже», «колпак гражданки», «дезабилье демократки», «национальный редингот» и «шляпка „Бастилия"». В Journal de la mode et du go^ut в 1792 году представляют «платье „Равенство"»{102}.
Эта эфемерная мода на равенство движется в направлении большего сходства с мужчинами, разделяя политический энтузиазм того времени. На место дорогим тканям прошлого приходят набивной ситец и газ. Все заполонено триколором. Один из примеров — платье «а-ля черкешенка», сшитое из ткани в сине-бело-красную полоску, которое следовало носить вместе с трехцветными же колпаком и ботинками. Дорогостоящие украшения запрещены, но революционные изобретатели придумывают кольца и серьги — трехцветные с надписями «родина» или «конституция». Исчезают некоторые виды косметики, подвергшиеся критике со стороны факультета медицины{103}. Забыты мушки и парики — у республиканок должны быть простые прически. Их волосы, вымытые и слегка надушенные, теперь удерживает вместе простой узел. Они больше не носят обуви на высоких каблуках. Модная пресса пытается идти в ногу со временем и делает вид, что верит: новая одежда по-прежнему демонстрирует тот же вкус и женщины, которые больше не могут выделяться среди остальных своими титулами, делают это с помощью одежды. И все же модели 1792–1793 годов относятся к моде предыдущих лет.
Женщины, следующие «революционной» моде, естественно, не носят брюк, зато меняют фижмы на платья с турнюрами, на английский манер. Поверх платья надевается полуредингот или короткий жилет. Платья становятся менее узкими в талии, которая вскоре поднимется до груди — это удобная форма, приспособленная к трансформации беременной женщины, отвечающая семейным идеалам того времени. В чести кормящая грудь. После 1792 года большим успехом начинает пользоваться платье-рубашка. Очень простое, перехваченное лентой под грудью, оно, по выражению принцессы Оранской, «не имея ни малейшей выпуклости до самого низа, словно мешок», может стать роковым для «людей уродливых, плохо сложенных или пожилых» и слишком неприличным для «молодых»{104}.
Одним из революционных нововведений стал отказ от корсета (от корпуса, как говорили в то время{105}). Наконец-то были услышаны увещевания врачей эпохи Просвещения о том, что корсет «портит самок». Следует избегать одежды, которая деформирует тело, причем с самого рождения, если учесть пеленание, против которого выступал Руссо. Речь идет о борьбе с «вымиранием населения» (на самом деле — о снижении рождаемости) и о сокращении детской смертности. Так что не следует приучать девочек с младых ногтей украшать себя, чтобы выглядеть соблазнительно. Широкие одежды более благоприятно влияют на развитие женского тела. Талию можно подчеркивать, но только небольшим ремешком.
В проектах вестиментарной реформы виден интерес прежде всего к мужчинам, их авторы редко вдохновлялись заботой о «прекрасном поле». В женщине они видят прежде всего девушку, будущую жену и мать, используя таким образом скорее профилактически-медицинский, нежели политический подход. Но по крайней мере в двух таких проектах равенство полов подразумевается. Доктор Фауст [13] неоднократно предлагает начать использовать одежду «равноправную, типовую и национальную, без различения полов» {106} . Она будет скромной и без перетягивающих завязок. Она будет меняться в зависимости от возраста: в эпоху Просвещения большое значение придают идее о том, что одежду следует адаптировать для детей. Фауст, читавший «Эмиля» Руссо, полагает,
13
Бернхард Кристоф Фауст (1755–1842), немецкий врач, физиолог. (Прим. пер.)
Более радикальным был проект анонимного автора, представленный в Конвенте в ноябре — декабре 1793 года. Он предлагал гражданскую униформу для обоих полов{107}, в которой различались два основных типа одежды: городской (независимо от пола) и военный костюмы. Автор этой утопии обозначает пол и возраст с помощью цветов (небесно-голубой — но не королевский голубой — для мужчин, красный или розовый для женщин, белый для детей, которые будут украшать белой каймой свои мантии вплоть до свадьбы). Проект предполагал зависимость от города: костюм следовало получать во время официальной церемонии на ассамблее коммуны из рук цензора в последний день декады, причем женщины могли рассчитывать на его получение только при условии «разумного и скромного» поведения. Автор этой идеи всерьез убежден, что «женщины, похоже, опасаются, что строгие добродетели республиканизма уменьшат их превосходство». Тут признается гражданственность хотя бы части женщин, которые этого «заслуживают». Ссыльные и преступники должны ходить по улицам выряженными в черный цвет, напоминающий о монархистах.
Есть вероятность, что свой проект костюма для граждан женского пола разработал и Давид, но его следов найти не удается, и это показательный пример асимметричного интереса к данному вопросу в зависимости от пола{108}.
Амазонки Революции
Хотя женщины не получили права носить ни кюлоты, ни брюки, они могут надевать маскулинизированную одежду: в 1790 году национальный суконный редингот с отложным алым воротником, белой или красной каймой, двумя рядами пуговиц из позолоченной меди сочетается с широкими галстуками, мужскими воротниками, фуражками с султаном, шапками стрелков (которые делались по образцу служащих стрелковых полков) или гусаров. В мае-июне 1791 года модно одеваться в стиле наездницы, благодаря чему распространяются одежда и аксессуары с мужской коннотацией. Маскулинизированная одежда, символ освобождения, — это костюм амазонки. Такой костюм ярких цветов вместе с рединготом носила Теруань де Мерикур (1762–1817), которая открыто заявляла, что хочет «выглядеть как мужчина и тем самым избегать унижения быть женщиной»{109}. Такая политическая и вестиментарная смелость останется в истории, памяти и воображении Революции, превратив де Мерикур в «любительницу резни» для Бодлера, пионерку феминизма для Леопольда Лакура и таких историков 1900-х годов, как Альфонс Олар. Этот костюм неотделим от оружия, которое привешивалось к его поясу.
Слово «амазонка» неизбежно связано с мощными образами, сохранившимися в веках и на многих континентах, поскольку античный миф был актуализирован в XVI веке конкистадорами. Им вдохновлялись многие литературные традиции — мифологическая, сатирическая, утопическая и связанная с романами-путешествиями. Оно обозначает один из самых серьезных вызовов, брошенных мужской власти, поскольку отсылает к народу женщин-воительниц, однако эта история, как мы помним, заканчивается поражением женщин перед силами природы, поскольку они вынуждены удалить себе одну грудь, чтобы удобнее было стрелять из лука. В XVIII веке инверсия половых ролей служит источником вдохновения для многочисленных пародий. В главе «Фрамасонки. Пародии на деяния амазонок» «Оперы праздника любви и брака» (1754) Антуан Пуансине рассказывает о вторжении прекрасных женщин в замок масонов, где они соблазняют и оковывают цепями всех присутствующих мужчин, заставляя председателя ложи изменить устав: «Чтоб отныне женщины / допускались к нашим мистериям»{110}. Образ амазонок связан с очевидным страхом власти женщин, а также со страхом мужчин перед физической любовью (импотенция, совокупление с громадной женщиной); по легенде, они представляют собой смертельную опасность для мужчины, которого легко заменить и роль которого сводят до простого репродуктивного источника.
Амазонки Революции не заходят так далеко, чтобы носить брюки. У их костюмов широкие юбки, узкая талия и тесный лиф, но и эта одежда воспринимается как мужская. Обшитые сутажом лифы напоминают галуны, украшающие военную униформу. Кружевное жабо повторяет элемент мужского костюма, использующийся с XVII века. Этот атрибут хорватских кавалеристов пришел на смену отложному воротнику и стал предвестником галстука. Шляпа (украшенная перьями) — альтернатива традиционному головному убору и предшественница цилиндра — к тому времени уже была символом эмансипации. Начиная с 1770-х годов женская мода предоставляет относительную свободу выбора между несколькими стилями одежды, среди которых есть и мужской, где вышеупомянутые предметы одежды сочетаются с пришедшим из Англии платьем-рединготом{111}.