Политическая наука №4 / 2016. Государства в современном мире: Новые подходы к исследованию
Шрифт:
Структурные разделения на мега-, макро-, мини- и макрогосударства в зависимости от распределения общественных благ сохраняются на всех этапах развития международных систем и составляющих их государств.
В эмпирическом отношении проведенные исследования позволили выделить поколения государств и их систем, а также получить классификации государств для отдельных этапов эволюции международной системы государств от локализованной Итальянской лиги второй половины XV столетия до глобальной системы наших дней [Ильин, 2011; Ильин, 2012 a; Ильин, 2012 b; Ильин, 2012 c; Ильин, 2013 b]. Данные классификации отражают состав международных систем государств. Этот состав, как и типичные для него государственные
Выделенные в ходе эмпирического исследования классификации преимущественно отражают фазы консолидации и лишь частично фазы кризисов. При этом в рамках более мелких волн, охватывающих от половины столетия до двух десятилетий (исторически наблюдается постепенное сокращение темпоральной амплитуды волн), состав международных систем и наличные государственные формы варьируется менее значительно при переходе от одной волны к другой. Разумеется, что описываемая схема отражает логику задающих тон сегментов ячеистого слоя, его «ядра», если это слово применимо к сетям вообще. В ячеистом слое сохраняются также периферии своего рода – пережиточные ячейки прежних поколений или возникают разного рода девиации, которые могут создавать шумы и проблемы, а могут задавать потенциальные альтернативы для будущего.
В целом выявляется следующая логика волновой смены поколений международных систем и составляющих их государств [см.: Ильин, 2013 b].
Впервые сетевая структура баланса территориальных политий была опробована и принята в Северной Италии во второй половине XV столетия после заключения в 1454 г. так называемого Лодийского мира. Затем наступил кризис в виде так называемых Итальянских войн. Он был завершен Аугсбургским миром 1555 г. и установлением системы конфессионализма. Этот новый политический порядок был подорван новой серией религиозных войн, которые продолжались вплоть до середины XVII столетия и прекратились лишь с заключением Вестфальского мира.
В этот и непосредственно последовавший за ним исторический период менялись состав и конфигурация международных систем. Достаточно констатировать, что их образовывали территориальные политии разных масштабов:
– империи или составные политии (унии) имперского масштаба;
– королевства или иные крупные территориальные политии;
– княжества или иные мелкие территориальные политии;
– города или иные мельчайшие территориальные политии.
Историческая Вестфальская система включала три империи, а именно издавна претендовавшую на этот статус Священную Римскую империю, а также двух ее противников, возвысившихся до этого статуса в результате Тридцатилетней войны – королевства Франции и Швеции.
В состав этой системы входили крупные территориальные политии: экстраимперские (Испания, Англия, Нидерланды, Дания, а также по инерции Португалия, Речь Посполитая и Венеция) и внутриимперские – курфюршества. Кроме того в нее были также включены внутриимперские княжества или мелкие территориальные политии и города или мельчайшие территориальные политии.
Историческая Вестфальская система обеспечивала циркуляцию единственного общественного блага – военной безопасности в ее простейшей форме. Первые поколения международных систем, включая исторически действительную, а не абстрактную Вестфальскую систему, были в высшей степени асимметричны. Эти системы формировали единичные суверены, которые на вторых и третьих ролях принимали в свой клуб избранные политии, а всех остальных рассматривали как бесправные объекты своего манипулирования.
Подобный порядок просуществовал до эпохи революционных потрясений и Наполеоновских войн.
Даже немногие государства, уцелевшие в этом потоке революционных изменений, претерпели существенные изменения. Восстановленные после Венского конгресса, например, королевство Франция или Швейцарское клятвенное
Постепенно уменьшается пестрота состава сообщества суверенных государств, количество специфических разновидностей и единичных уникальных отклонений. Происходит диффузия образцов государственного строительства, норм конституционализма и парламентаризма. Все активнее используются институциональные решения, доказавшие свою эффективность в относительно успешных странах – прежде всего Великобритании и, отчасти, во Франции.
На протяжении всего XIX столетия, включая даже кризисные периоды, происходило нарастание сетевых взаимодействий как между государствами, так и внутри национальных политий. Эти процессы консолидации сопровождаются постепенным изменением представлений о природе власти и политического порядка. В предыдущую эпоху наиболее успешная практика государственного строительства вполне логично сочеталась и оправдывалась идеей разума как источника и основания политического порядка, верховной власти и ее суверенности. Еще более архаичные идеи об их сакральном источнике уже становились все более и более маргинальными. Новые идеи о народе как источнике суверенной власти при всем своем мощном распространении стали действительно заметными и значимыми только в эпоху революций и Наполеоновских войн.
Все эти изменения существенно сказываются на составе и способах циркуляции общественных благ. Количество благ и их разновидностей растет. Появляются все новые и новые способы их распределения – первоначально на локальном или национальном уровне. Медленно, но верно происходит расширение сетей циркуляции общественных благ. Все более диверсифицированными и сложными становятся многосторонние гарантии и интервенция. Нарастает транснациональный обмен людьми, товарами, услугами и капиталом. Формируются и уплотняются информационные и транспортные сети.
Вместе с тем XIX век – это эпоха торжества империалистической и националистической гегемонии. При общем расширении пределов международной системы и ее окончательном свертывании в глобальную, сферическую по конфигурации структуру сокращается общее число государств. Слоистость, многоуровневость международной системы скрадывается, а общая логика редуцируется к некому подобию теоретической Вестфальской системы ячеек как биллиардных шаров. Прежние и новые ячейки всемирной сетки территориальных политий унифицируются. Они либо прямо включаются в пространства имперского господства, либо попадают в сферы их воздействия. Все это делает клуб великих держав естественным и единственным распорядителем системы циркуляции общественных благ, а большую часть остального мира – зоной колониального господства. Столь резкое нарастание асимметрии международной системы и диспропорций в масштабах ячеек мировой координатной сети привело к «закупорке» каналов циркуляции такого важнейшего общественного блага, как безопасность, что спровоцировало мировую империалистическую войну.
После Первой мировой войны начинается процесс переструктурирования мировой системы. Глобальная координатная сетка получает оформление сначала в виде Лиги Наций, а затем и Организации Объединенных Наций. Начинает реализовываться принцип национального самоопределения, который вопреки идеологически возобладавшей его этнонационалистической трактовке в структурно-функциональном плане сводится к самоопределению, точнее, признанию территориальных политий суверенными нациями-государствами. При этом государственное (так будет точнее) самоопределение санкционируется прежде всего великими державами и влиятельными макрогосударствами.