Политические портреты. Л. Брежнев, Ю. Андропов
Шрифт:
Избрание Андропова Генеральным секретарем ЦК КПСС и его первые шаги в этом качестве вызвали прилив ожиданий в разных слоях советского общества. Эти ожидания разделяла и часть работников партийного и государственного аппарата. Как писал позднее бывший заместитель заведующего одного из международных отделов ЦК КПСС Андрей Грачев, «Андропов казался человеком другого поколения, чем Брежнев, Суслов или Черненко. Он был более образованным, даже интеллигентным, на порядок более умным и проницательным и, наконец, лично более порядочным и скромным, чем “поздний” Брежнев. Разные люди связывали с воцарением Андропова в ЦК и Кремле разные и противоречивые надежды. Одни ждали быстрого наведения порядка в виде прежде всего жестких мер против разгулявшейся преступности и мафии, искоренения коррупции и усиления расшатавшейся трудовой дисциплины. Другие, в большинстве своем простые работяги, приветствовали появление в продаже с приходом новой власти дешевой водки… Третьи – к их числу относилась верноподданная интеллигенция и либерально-реформистски настроенная часть управленческого и партийного аппарата – связывали с Андроповым надежды на …демократические реформы. Во-первых, в условиях разложения и дискредитации партии именно КГБ и его бывший шеф выглядели относительно здоровой государственной структурой. Во-вторых, Андропов еще со времен своего возвращения из Будапешта оставил о себе в ЦК репутацию нестандартно мыслящего, современного и не чуждого либеральным идеям политика. В-третьих, потому что все равно надеяться больше было не на кого» [85] .
85
Московские
Ю. Андропов пробыл у власти всего пятнадцать месяцев, и мы не смогли получить ответа на многие из вопросов, хотя главные тенденции его политики обозначились достаточно четко. Вопреки прогнозам, недавний шеф КГБ сумел не только быстро консолидировать власть, но и завоевать несомненное уважение значительной части населения, хотя ни пропаганда, ни печать не пытались в эти пятнадцать месяцев создавать культ Андропова. И тем не менее уже в те месяцы возникла, а позднее развилась легенда об Андропове, проникшая во все слои общества. Поэтому правление Андропова в отличие, например, от «года Черненко» оставило прочный след в сознании большинства советских людей.
Известно, что сообщение о смерти Брежнева большинство граждан нашей страны встретило с удивившим западных корреспондентов равнодушием. Многие не старались даже скрыть чувства облегчения. Но смерть Андропова обрадовала немногих. У большинства граждан она вызвала огорчение, даже тревогу. А между тем за время пребывания Андропова у власти мы, в сущности, мало что узнали о нем как о политике и человеке. Еще меньше было известно о нем как о Председателе КГБ; руководители тайной полиции в любой стране не стремятся к паблисити и не могут рассчитывать на особую популярность – а у нас тем более. Тем не менее Андропов сумел за короткий срок приобрести несомненную популярность и вызвать интерес к своей личности – интерес, который сохраняется и сегодня.
Короткое правление Андропова наглядно показало, что в нашем обществе имелось не только стремление к демократии, к защите прав и свобод человека, получившее отражение в движении диссидентов, с которым и Брежнев, и Андропов вели постоянную борьбу. В обществе имелось не менее сильное стремление к «порядку» и уважение к «сильному лидеру», «хозяину», способному заботиться в первую очередь о благе народа, а не о собственных благах или привилегиях для своего окружения, – поведение, характерное для брежневского руководства. Именно поэтому немалая часть населения страны откровенно и заинтересованно приветствовала приход к власти Андропова и его первые мероприятия по наведению порядка.
Но и в 1990-е годы в российском обществе стремление к «порядку» и к «сильной руке» сохранилось и даже возросло. Бурные годы перестройки, повороты и перевороты последнего десятилетия, решительно изменившие облик нашей страны и общества, а также обстановку в Европе и во всем мире, привлекли внимание к другим политическим лидерам и к другой политике. Однако не слишком значительные успехи и явные неудачи всех перестроек и реформ, непрерывное ухудшение материального положения простых людей, нарастание напряженности и неустойчивости в обществе, неуверенность в личной судьбе и в судьбе страны, многочисленные конфликты по национальным и социальным мотивам, стремительный рост всех видов и форм преступности – все то, что наши граждане не без оснований считают «беспорядком» в экономике и политике, возродило внимание и интерес к личности и деятельности Андропова. Объединяя миф о Сталине и миф об Андропове, некоторые из авторов находили в них аргумент в пользу некой извечной предрасположенности русского народа к деспотизму и тоталитарной власти. Директор Центра по изучению прав человека и демократии Андрей Андреев попытался разделить эти два мифа и даже противопоставить их друг другу. «Если рассматривать вопрос не “вообще”, а конкретно, – писал А. Андреев, – не так уж трудно убедиться в том, что образы и мифологемы россиян не имеют тоталитарной окраски. Более того, их распространение сопровождается вытеснением тоталитарной мифологии и дегероизацией главного ее персонажа – Сталина… Сталинский миф, воскресший было в середине 80-х годов, потерял ныне свою общественную значимость и почти сошел на нет. Интересно однако, что в роли идеального руководителя советской эпохи сегодня чаще всего выступает уже не Сталин, а Андропов. Характер исторических симпатий россиян позволяет сделать вывод, что после ряда колебаний общественное сознание склонно принять в качестве наиболее приемлемого умеренно авторитарный тип власти. Это не означает, что общество отвернулось от демократических и либеральных ценностей. Просто историческая память и политический инстинкт народа подсказывают ему: лучше согласиться на умеренно авторитарный режим, в рамках которого сохраняется возможность дозревания ростков демократии, чем получить анархию, хаос, экономическую деградацию и, как следствие, откат к новому тоталитаризму» [86] .
86
Независимая газета, 24 января 1996.
У многих публицистов, писателей и политиков внимание и интерес российской публики к фигуре Андропова вызывало раздражение и протест. «Что можно найти интересного в личности этого кагэбэшного людоеда!» – воскликнул в одной из дискуссий редактор журнала «Столица» А. Мальгин [87] . Резко отрицательные отзывы об Андропове встречались на многих страницах книги Владимира Буковского [88] . Немало явных вымыслов содержалось в посвященных Андропову книгах писателей С. Семанова и И. Минутко [89] . Резко негативный образ Андропова попытался нарисовать историк Д. Волкогонов [90] . Об «андроповщине» как об одном из самых мрачных периодов советской истории мне приходилось не раз слышать в беседах с некоторыми из известных предпринимателей, начинавших свой бизнес еще во времена «позднего» Брежнева и переживших немало неприятных ситуаций в 1982–1986 годах при Андропове и «раннем» Горбачеве, начавшем было энергичную борьбу с «нетрудовыми доходами». Заметного отклика среди российских граждан все эти публикации и выступления не имели. В одном из представительных опросов весны 1998 года, где речь шла не только о лидерах страны, но обо всех политиках, общественных деятелях и деятелях культуры, при ответе на вопрос «Деятельность каких людей в России XX века заслуживает наибольшего внимания и одобрения?» Юрий Андропов занял 13-е место сразу же за генералом Александром Лебедем и поэтом Владимиром Высоцким. Этому есть много причин. Хотя большая часть государственных предприятий в нашей стране уже перешла в частные руки, жизнь в России для рядовых рабочих, крестьян и служащих становилась все хуже и труднее. Ведущей и главной силой в стране оставалось чиновничество и крайне небольшой слой «олигархов», которые очень мало связаны с тем, что принято называть реальным производством или национальным капиталом. Наблюдая, как растут, подобно грибам, роскошные виллы и дворцы, принадлежащие не только банкирам, но и главным бухгалтерам, таможенным начальникам и спиртовым королям, недавним директорам совхозов и мясокомбинатов, овощных баз и рынков, руководителям пенсионных фондов и налоговых ведомств, генералам обнищавшей армии, главам спортивных федераций и главарям криминальных группировок, даже начальникам статистических управлений, самый обычный российский обыватель нередко начинал вспоминать о временах Андропова не с осуждением, а с ностальгией.
87
Столица, 1993, № 4,
88
Буковский В. Московский процесс. М., 1996.
89
Семенов С. Юрий Владимирович. М., 1995. Минутко И. А. Андропов. Бездна. М., 1997.
90
Волкогонов Дм. Семь вождей. Кн. 2. М., 1996.
После Конституционного Суда по «делу КПСС» в 1992 году в российских газетах и журналах было опубликовано много материалов и документов, связанных с репрессиями против диссидентов. Хотя под многими из этих документов стояла подпись Андропова, они мало изменили отношение российских граждан как к прошлым, так и к более современным лидерам. В 1990-е годы в России были созданы десятки новых правозащитных организаций. Их деятельность показывала, что нарушения многих фундаментальных прав человека в 1990-е годы не прекратились, а в некоторых отношениях стали даже более массовыми и значительными, чем в конце 1960 – 1970-х годах. При регулярных опросах эту печальную статистику оспаривало только 7–15 % респондентов. Грубо нарушались в 1990-е годы права солдат срочной службы и офицеров, заключенных и работников мест заключения, права граждан со стороны работников милиции и самих работников милиции, права подсудимых и права судей, студентов и пенсионеров. Нарушались национальные права и права беженцев, шахтеров и атомщиков, больных и врачей. В стране убивали бизнесменов и журналистов, почти ежедневно мы узнавали о новых террористических актах и захвате заложников. Несмотря на возражения и протесты демократической печати, Государственная Дума избрала члена КПРФ Олега Миронова Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации. Впрочем, менялась позиция и демократических изданий. «Общая газета» провела в начале 1998 года большую конференцию по проблеме «Кризис отношений личности и государства», где собрались представители 130 самых влиятельных столичных и региональных правозащитных организаций. «Что с нами происходит? – спрашивала газета. – Как образовался тот обвал с правами человека, о котором на протяжении последних месяцев нам сообщали читатели и авторы?» Даже вдова Андрея Сахарова Елена Боннэр заявила в редакции газеты, что «такого массового нарушения прав человека не было со времен коллективизации. Власть действует вне морали и нравственности». Публикуя обзор выступлений правозащитников, «Общая газета» дала ему выразительный заголовок: «При Брежневе били бережнее» [91] .
91
Общая газета, 11–17 июня 1998, № 23, с. 6.
К концу 90-х годов личность и деятельность Андропова постепенно перестала быть предметом только разного рода легенд и мифов. Научная историческая работа только разворачивалась, но начался настоящий бум мемуарной литературы, в которой встречалось немало рассказов авторов о совместной работе с Ю. Андроповым. В первую очередь следует отметить книги политиков, выдвижение которых было связано главным образом с Андроповым [92] .
Интересные мемуары опубликовали почти все бывшие помощники и консультанты Андропова в ЦК КПСС, а также многие работники из других отделов партийного аппарата [93] . Немалое число книг принадлежало перу недавних председателей КГБ СССР, генералов из разных управлений государственной безопасности, военных, а также дипломатов [94] .
92
Горбачев М. Жизнь и реформа. Кн. 1. М., 1995. Рыжков Н. Десять лет великих потрясений. М., 1995. Лигачев Е. К. Предостережение. М., 1998. Воротников В. И. А было так. М., 1995. Медведев В. А. Распад. М., 1994. Афанасьев В. Четвертая власть и четыре генсека. М., 1991.
93
Арбатов Г. А. Затянувшееся выздоровление. М., 1991. Шахназаров Г. Цена свободы. М., 1993. Бурлацкий Ф. Глоток свободы. М., 1997. Грачев А. Кремлевская хроника. М., 1994. Прибытков В. Аппарат. М., 1995. Шумейко Г. В. Из летописи Старой площади. М., 1996.
94
Крючков Вл. Личное дело. Кн. 1. М., 1997. Бакатин В. Избавление от КГБ. М., 1992. Бобков Ф. Д. КГБ и власть. М., 1995. Шебаршин Л. В. Рука Москвы. М., 1992. Кеворков Вяч. Тайный канал. М., 1997. Медведев Вл. Человек за спиной. М., 1994. Дроздов Ю. Вымысел исключен. М., 1997. Широнин Вяч. КГБ – ЦРУ. М., 1997. Громов Б. В. Ограниченный контингент. М., 1994. Трояновский О. Через годы и расстояния. М., 1997. Леонов Н. С. Лихолетье. М., 1997.
Я начал писать книгу об Андропове еще в середине 1980-х годов, и работа шла особенно успешно в 1990–1991 годах – с помощью свидетельств многих людей, которые хорошо знали Андропова и работали вместе с ним. Упомяну в этой связи А. И. Лукьянова, А. И. Вольского, В. М. Чебрикова, Г. X. Шахназарова, А. Е. Бовина. Я подробно записал высказывания Хегедюша и Ю. П. Любимова. Первый большой очерк я смог опубликовать в 1993 году только в провинции и за свой счет [95] . В 1998 году работа возобновилась в условиях, когда интерес к фигуре Андропова стал явно возрастать. В это время я получил немало советов от генерал-лейтенанта И. В. Розанова, работавшего много лет в аппарате КГБ. Особенно большую помощь оказал своими поправками и свидетельствами сын Ю. Андропова Игорь Юрьевич.
95
Медведев Р. Генсек с Лубянки. Н. Новгород, 1993.
Книга «Неизвестный Андропов» вышла в свет в начале июня 1999 года. Все расходы по ее изданию взял на себя японский бизнесмен из Саппоро, большой друг Советского Союза и России господин Сибано Сотоджи. В условиях кризиса 1998 года он оказал помощь автору и издательству «Права человека», даже не зная, какую именно книгу он помогает публиковать. Это издание совпало с 85-летием со дня рождения Ю. В. Андропова, которое неожиданно для многих из нас было отмечено весьма широко. На российском телевидении показали три фильма, посвященных Андропову. Появились публикации почти во всех газетах. Первые презентации книги были проведены летом 1999 года на расширенном заседании коллегии ФСБ и в Академии ФСБ, что позволило автору получить ряд новых материалов и свидетельств. Особенно большую помощь в дальнейшей работе над книгой оказал мне генерал-полковник В. А. Тимофеев. Поток литературы о деятельности КГБ СССР в 2000–2003 годах не только не иссяк, но заметно возрос. Все это сделало возможным подготовить новое издание книги.