Политические портреты. Л. Брежнев, Ю. Андропов

Медведев Рой Александрович

Сахаров возобновил знакомство с Солженицыным, но никакой совместной деятельности у них не получилось, это были слишком разные люди с очень разными взглядами, в том числе и на задачи диссидентского движения. Солженицын, в частности, решительно отказался участвовать в разного рода кампаниях по защите людей, подвергшихся политическим репрессиям. «Я спросил его, – свидетельствует Сахаров, – можно ли что-либо сделать, чтобы помочь Григоренко и Марченко. Солженицын отрезал: “Нет! Эти люди пошли на таран, они избрали свою судьбу сами, спасти их невозможно. Любая попытка может только принести вред им и другим”. Меня охватило холодом от этой позиции, так противоречащей непосредственному чувству» [214] .

214

Сахаров А. Указ соч. С. 423.

КГБ

внимательно наблюдал за деятельностью Сахарова, но, как я уже писал выше, 505 томов оперативных документов по «делу Сахарова» были уничтожены в 1989–1990 годах. Сохранились, однако, десятки докладных и информационных записок КГБ в ЦК КПСС. Часть из них имеется в документах Конституционного Суда, многие такие записки хранятся в созданном в 1991 году Архиве А. Д. Сахарова. Приведу здесь лишь одну из типичных записок подобного рода: «В Секретариат ЦК КПСС. Совершенно секретно. 26 июня 1972 года.

…В последнее время западная пропаганда все шире использует в антисоветских целях всякого рода письма и “трактаты” академика Сахарова. А. Д. Сахаров стал известен на Западе после появления его идеологически вредного трактата “Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе”. Подрывные идеологические центры противника активно взяли на вооружение имя Сахарова, выдавая его за наиболее крупного представителя якобы имеющегося в СССР “оппозиционного движения”. Сахарову явно импонирует такое представление буржуазной пропагандой его личности, и он систематически выступает с разного рода протестами и письмами в защиту антиобщественных элементов типа Буковского, Медведева и других. Политические пасквили и обращения в различные инстанции Сахарова подхватывают и широко муссируются западной пропагандой.

23 июня радиостанции капиталистических государств начали новую серию передач, посвященных письмам Сахарова, которые, по имеющимся оперативным данным, были переданы на Запад Якиром незадолго до его ареста. Письма Сахарова содержат грубые нападки на советскую действительность, политику КПСС и Советского правительства. “Наше общество, – пишет Сахаров, – заражено апатией, лицемерием, узколобым эгоизмом, скрытой жестокостью. Большинство в партийном и правительственном аппарате и в наиболее преуспевающем слое интеллигенции упорно цепляется за свои явные и тайные привилегии”. Советский строй Сахаров именует “бюрократической и нетерпимой системой”, которая будто бы характеризуется “тоталитарным вмешательством правительства в жизнь граждан”.

Сахаров пытается очернить национальную политику КПСС и поставить под сомнение суверенитет союзных республик. Сахаров демагогически выступает за “демократизацию советского общества” и “сближение его с Западом”. Одновременно он пытается представить себя в роли реформатора в области социально-экономических отношений. В частности, Сахаров ратует за увеличение “частных наделов” колхозников, введение “частных торговых предприятий”, “частной врачебной практики” и т. п. Агентство “Рейтер” сообщило о требовании Сахарова создать “Международный совет экспертов по вопросам мира, разоружения, экономической помощи развивающимся странам, защиты прав человека, защиты окружающей среды”, который состоял бы из “авторитетных людей всего мира”, независимых “от правительств своих стран”. Оценивая последние письма Сахарова, западные буржуазные пропагандисты подчеркивают, что в них он идет гораздо дальше, чем в своих ранее опубликованных работах. И это обстоятельство противник пытается использовать в своей подрывной деятельности. Все это показывает, что антиобщественные действия Сахарова объективно все более смыкаются с подрывной деятельностью идеологических центров противника. В этих условиях возникает необходимость публичного реагирования на действия Сахарова.

Председатель Комитета госбезопасности Ю. Андропов» [215] .

Вспоминаю, что именно в 1973 году пропагандистская кампания против А. Д. Сахарова стала особенно активной и грубой. 6 сентября 1973 года Секретариат ЦК утвердил на своем заседании текст большой информационной записки «Об антиобщественной деятельности академика А. Д. Сахарова». С этой запиской было решено ознакомить не только партийный актив по всей стране, но также всех руководителей министерств и ведомств, командный и политический состав Советской армии. Аналогичное решение было принято и на Политбюро [216] . Но и Сахаров не оставался в долгу. Он стал еще шире распространять свои письма и «трактаты», затрагивая теперь и многие вопросы внешней политики СССР. При этом Сахаров перестал пользоваться помощью Якира или кого-либо еще. Он начал приглашать к себе иностранных корреспондентов и давать им интервью у себя дома. Все чаще и чаще он писал теперь обращения и письма, адресованные не советскому правительству, а Президенту США и главам западных государств, американскому Конгрессу и т. п.

215

Московская правда. 1992. 29 июля.

216

Из

материалов музея им. А. Сахарова.

После высылки из СССР Александра Солженицына Сахаров превратился в главную фигуру не только в движении диссидентов, но и в сводках Пятого управления КГБ. О Сахарове было трудно писать как о «неудачнике», как о человеке, чья неприязнь к Советскому государству имеет «классовые корни», чье социальное происхождение «сомнительно» и т. п. В отличие от Солженицына прошлые заслуги Сахарова перед Советским государством были велики и очевидны. Он является одним из главных создателей самого мощного оружия нашего государства. Сахарову трижды присуждалось звание Героя Социалистического Труда, он стал лауреатом Ленинской и Государственной премий. Авторитет Сахарова в Академии наук был очень высок. Для давления на Сахарова использовались проблемы, возникавшие с образованием и трудоустройством трех его родных детей и двух детей его второй жены Елены Георгиевны Боннэр. Нередко острие критики было направлено на Боннэр и ее семью, что, естественно, больно отражалось на Сахарове. Дело доходило до мелочей: Сахарову и его жене не разрешали произвести удобный для всех обмен квартир и решать разного рода бытовые проблемы.

В начале октября 1975 года А. Д. Сахарову была присуждена Нобелевская премия Мира. Эта награда вызвала новый поток статей и писем, направленных на дискредитацию Сахарова. Почти все советские газеты и журналы включились в эту кампанию. С другой стороны, в западной печати появилось множество статей и комментариев в поддержку ученого. В Осло на торжественной церемонии получения премии присутствовала жена Сахарова Е. Боннэр.

Многие из публичных заявлений и обращений А. Д. Сахарова вызывали полемику среди диссидентов. Еще в 1973 году Солженицын возражал Сахарову, заявившему, что право на свободу эмиграции и выезда из страны является самым главным из всех демократических прав человека. Сахаров обратился к Конгрессу США с призывом – не ратифицировать подготовленный с большим трудом торговый договор с СССР до тех пор, пока в Советском Союзе не будет обеспечена свобода эмиграции. В результате договор о торговле так и не был ратифицирован, а эмиграция из Советского Союза не возросла, а сократилась. Серьезные возражения среди диссидентов вызвало и заявление Сахарова по поводу взрыва в московском метро. 8 января 1977 года в одном из вагонов в московском метро было взорвано самодельное устройство. Пострадало много ни в чем не повинных людей, многие москвичи ранены. Этот небывалый ранее для советской столицы террористический акт вызвал много слухов. Говорили, например, что на место трагедии приезжал сам Брежнев, который в присутствии членов Политбюро сделал несколько малоприятных и резких замечаний Андропову. В. М. Чебриков свидетельствовал позднее, что Брежнев не приезжал на место взрыва, а разговаривал с Андроповым по телефону.

В тот же день в Москве прогремело еще два взрыва – в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского района и около продовольственного магазина № 5 (в урне для мусора). Журналист из малоизвестной лондонской газеты Виктор Луи, чьи связи с КГБ не составляли секрета, опубликовал заметку о том, что эти взрывы, по всей вероятности, дело рук советских диссидентов. Это была явная клевета, но А. Сахаров ответил на нее очень быстро и неадекватно. Он обвинил в террористических актах в Москве КГБ. «Я не могу избавиться от ощущения, – писал Сахаров, – что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей – это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов, возможно совершивших это преступление, чтобы иметь повод для массового преследования диссидентов и изменения внутреннего климата в стране» [217] .

217

Хроника текущих событий. 1977. Вып. 44. С. 39; Русская мысль. Париж, 1977. 20 янв.

Это было опрометчивое заявление. Нельзя было о столь важных и опасных делах высказываться только на основе «ощущений». Однако западная пресса «раздула» слова Сахарова. Генеральная прокуратура СССР сделала официальное предупреждение Сахарову о том, что его заявление о взрывах приведет к аресту по обвинению в клевете. С другой стороны, Государственный департамент США в своем заявлении выразил восхищение Сахаровым и полное к нему доверие. Некоторые из диссидентов, поддержавших версию Сахарова, были арестованы за «клевету», а самиздатовский журнал «Поиски», также обвинивший во взрывах в Москве КГБ, фактически разгромлен. Взаимное раздражение было очень велико, кампания в печати против Сахарова усилилась. Некоторые из писем, опубликованных в газетах, принадлежали родственникам погибших в метро людей. Судебные приговоры, вынесенные диссидентам в 1977 году, оказались более суровыми, чем в 1975–1976 годах. Обосновывая эту практику, Ю. Андропов и Генеральный прокурор СССР Р. Руденко отмечали в своем письме в ЦК КПСС, что «главари так называемых диссидентов (не говоря уже о Сахарове) все более наглеют, представляя собой крайне отрицательный и опасный пример для других».