Политические тайны Второй мировой
Шрифт:
2 июля Верховный Главнокомандующий маршал Советского Союза т. Сталин специальной телеграммой предупредил войска, что немцы могут перейти в наступление в период с 3 по 6 июля. О намерениях противника перейти в наступление свидетельствовало также и то, что немецкие саперы пытались делать проходы в наших минных полях. Наконец, 4 июля были захвачены пленные, которые показали, что с утра 5 июля обе немецкие группировки перейдут в наступление на Курск Внезапности немецкого наступления не было, а вот внезапность обороняющихся была проявлена очень эффективно. В ночь на 5 июля на ожидаемых направлениях наступления противника, там, где скапливались для атаки танки и пехота, с разрешения Ставки, командованием Центрального и Воронежского фронтов была осуществлена мощная артиллерийская контрподготовка, в которой приняли участие и огневые средства пехоты [760] . Этот удар был так внезапен и ошеломляющ, что некоторые немецкие генералы
760
С.Куличкин. Ватутин. К 100-летию генерала армии Н.Ф. Ватутина. М, 2001, с. 255.
Стремясь окружить и разгромить советские войска, оборонявшие Курский выступ, противник с утра 5 июля перешел в наступление одновременно на Орловско-Курском и Белгородско-Харьковском направлениях.
Чтобы прорваться к Курску по кратчайшему направлению, немцы наносили удар своей главной группировкой в составе 41-го и 47-го танковых корпусов с рубежа Глазуновка — Тагино на Ольховатку. На Ольховатском направлении противник одновременно бросил в бой до 4 пехотных и 3 танковых дивизий, насчитывавших свыше 500 танков, в том числе более 100 тяжелых — «тигров». В первом эшелоне группами по 10–15 машин шли тяжелые танки «тигры» и самоходные орудия «фердинанды»; во втором эшелоне группами по 50—100 машин на большой скорости двигались средние танки, за которыми на бронетранспортерах следовала пехота. В небе, над нашими боевыми порядками, появлялись большие группы немецких бомбардировщиков, которые бомбовыми ударами пытались проложить путь своим танкам.
Немецкие войска всюду встречали массовый и организованный огонь нашей обороны. Вражеские танки, пытавшиеся на большой скорости прорваться в нашу оборону, один за другим подрывались на минных полях. С каждой минутой на поле боя появлялось все больше и больше черных столбов дыма от горевших немецких танков, подорванных на минах и подбитых меткими выстрелами наших артиллеристов. Четыре раза немцы начинали атаки и четыре раза, оставив на поле боя сотни трупов и десятки подбитых танков, откатывались назад. В каждую новую атаку враг вынужден был бросать часть своих резервов. Только после пятой атаки, к исходу дня, на отдельных участках этого направления немцам удалось вклиниться в нашу оборону на 6–8 километров. Попытки немцев прорвать фронт наших войск на вспомогательных направлениях успеха тоже не имели.
6 июля противник, подтянув за ночь свежие резервы, возобновил наступление, но силы его были уже явно не те. Командующий Центральным фронтом генерал армии К. Рокоссовский почувствовал это и нанес по вклинившемуся врагу сильный контрудар, и он был для немцев так внезапен и неожиданен, что для его отражения германское командование даже не использовало свои резервы — 12-ю танковую и 10-ю моторизованную дивизии. В результате внезапного контрудара главная немецкая группировка была настолько деморализована и понесла столь значительные потери, что в последующие дни оказалась уже не в состоянии продолжать активное наступление. Достаточно сказать, что за день боев 6 июля немцы потеряли свыше 10 тыс. солдат и офицеров, свыше 110 танков и 113 самолетов. [761]
761
Исторический журнал, № 7–8, 1944, с. 10.
Гитлер, отслеживавший сражение за Курский выступ, жестко и неустанно требовал от командующих не снижать давления на русские войска и бросать в бой все наличные силы. У него не уставала рука жертвовать людьми, как будто он был создан для их уничтожения. Следуя воле фюрера, немецкое командование сделало еще ряд попыток прорвать нашу оборону и выйти в район Курска. Ожесточенные бои развернулись в районе Ольховатки и Понырей. Особого напряжения бои достигли в районе Понырей, превращенном нашими войсками в мощный узел сопротивления и преграждавшем путь на Курск по железной дороге. К исходу 7 июля немцам удалось ворваться на северную окраину Понырей, но сильной контратакой наших частей утром 8 июля они были с большими для себя потерями отброшены. На этом и закончилось наступление орловской группировки немцев. За два дня боев немцам, несмотря на большие потери, удалось продвинуться только на 2–4 километра.
8 июля накал боев и их масштабы достигли апогея. В этот день враг предпринял 12 крупномасштабных атак, поддержанных сотнями самолетов. Были критические моменты: отдельные танки противника прорывались через вторую полосу обороны. Фронт обороны советских войск гнулся, но нигде не был сломлен. И каждый километр продвижения давался врагу ценой огромных потерь. Впервые советское командование использовало танковые армии и танковые корпуса для удержания полос в глубине обороны. Дело это было не только новым, но и исключительным. Ведь танковые войска в оборонительных боях предназначались для нанесения контрударов, а не непосредственно обороны. Ход Курского сражения заставил временно, по нужде,
К исходу 8 июля потери немцев достигли 42 тыс. человек, более 800 танков и самоходных орудий. Наступающая мощь этой группировки оказалась исчерпанной, новых крупных резервов в распоряжении немецкого командования не было, перебросить дивизии с других участков оно не решалось, так как опасалось активных действий наших войск, расположенных восточнее и севернее Орла. Поэтому уже к исходу 8 июля немецкое командование вынуждено было отказаться от продолжения наступления и перейти к обороне.
Не успели немцы закрепится на этом направлении, как 15 июля войска левого крыла Центрального фронта перешли в мощное контрнаступление против вклинившейся в нашу оборону вражеской группировки. Оборона противника была прорвана и к 17 июля войска генерала армии Рокоссовского вышли на тот оборонительный рубеж, который они занимали до начала немецкого наступления.
В это же время удар с юга в направлении на Курск вела 4-я танковая армия и оперативная группа «Кемпф», развернув свои главные силы на фронте около 100 км, и оно продолжалось с неослабным напряжением до 23 июля. Немцы здесь наносили одновременно два сильных удара: 52-м танковым корпусом СС из района Томаровки, Борисовки, Казацкого на север вдоль шоссе Белгород — Обоянь, а 3-й танковый корпус и 11-й армейский корпус наступали из района Белгорода на Корочу. Стремясь достигнуть быстрого и решительного успеха, немецкое командование бросило в бой 5 июля около 1000 танков, из них 700 действовало на главном направлении вдоль Обояньского шоссе. Но, несмотря на наличие таких мощных танковых групп, врагу не удалось достигнуть сколь-нибудь значительных успехов ни на одном направлении. Вражеские танки всюду встречали сильный огонь наших отважных артиллеристов и бронебойщиков. Там, где им удавалось прорваться в нашу оборону, их уничтожали огнем артиллерии, зарытых в землю танков, противотанковыми гранатами и зажигательными бутылками. К исходу первого дня боев противнику удалось вклиниться в нашу оборону на 3–4 километра, потеряв при этом более 10 тыс. солдат и офицеров, около 200 танков и 180 самолетов. [762]
762
Исторический журнал, № 7–8, 1944, с. 11.
8-го и 9 июля немецкое командование, стянув основные силы танкового корпуса СС и 48-го танкового корпуса в район севернее Яковлева, сделало последнюю попытку прорваться к Курску по кратчайшему пути, через Обоянь, непосредственно вдоль шоссе Белгорд — Курск. Но и эта попытка провалилась. В результате ожесточенных пятидневных боев к 9 июля противнику на Обояньском направлении удалось продвинуться в глубину нашей обороны на 30–35 километров и выйти на рубеж Бубны — Сырцево — Кочетовка — Ясная Поляна — Ерик Однако развить тактический успех в оперативный и получить свободу маневра танками, ради чего и затевалось это сражение, враг так и не сумел. Резервов у немцев не было и для возобновления наступления 4-я танковая армия была усилена 17-й танковой и 198-й пехотной дивизией, действовавшими против Юго-Западного фронта. Об упорстве боев за Курский выступ нам оставил воспоминания командир 19-й танковой дивизии генерал Шмидт, написавший в своем отчете: «Мы слишком мало знали до начала наступления об укреплениях русских в этом районе. Мы не предполагали здесь и четвертой части того, с чем нам пришлось встретиться. Каждый кустарник, каждый колхоз, все рощи и высоты были превращены в опорные пункты. Эти пункты были связаны системой хорошо замаскированных траншей. Всюду были оборудованы запасные позиции для минометов и противотанковых орудий. Но труднее всего было представить упорство русских, с которым они защищали каждый окоп, каждую траншею». [763]
763
Исторический журнал, № 7–8, 1944, с. 13.
Наступление на Обоянь захлебнулось, но перейти к обороне не разрешал сам Гитлер, а генерал Манштейн уверял верховное командование, что если он получит подкрепления, то непременно выиграет «третье наступление на востоке» [764] . Лучшие танковые силы Германии, эсэсовские дивизии «Райх», «Мертвая голова», «Адольф Гитлер», вооруженные самыми современными танками и оружием, начали перегруппировку. Манштейн поворачивал основные силы на северо-восток, чтобы, двигаясь вдоль железной дороги Белгород — Обоянь — Курск, выйти в район Прохоровки, захватить переправы на реке Псел и с прохоровского плацдарма ударить на Обоянь уже с востока, чтобы затем выйти на шоссе Обоянь — Курск Сам Гиммлер прибыл в район Курского выступа, чтобы лично воодушевить дивизии СС на новые сражения.
764
С. Куличкин. Ватутин. К 100-летию генерала армии Н.Ф. Ватутина. М, 2001, с. 261.