Политические тайны Второй мировой

Устинов Виктор Михайлович

Сталин не скрывал все возрастающего экономического могущества Советского Союза, и зимой 1941 года крупным немецким промышленникам были показаны промышленные объекты и то, что они увидели, поразило их. Техническая оснащенность многих увиденных заводов была выше, чем на заводах Германии, а способы автоматической сварки броневых листов для танков и другие новшества опережали немецкие технологии в этой области на многие годы вперед. Доклады видных промышленников Германии Гитлеру, что советская промышленность не уступает по своей эффективности германской, не произвели на него впечатления — в его сознании устойчиво укоренилось мнение о слабости России. Он продолжал не верить в способность Советов организовать правильное функционирование власти. «Стоит лишь пнуть ногой в дверь, — заявил он генерал-фельдмаршалу Рундштедту, — и все прогнившее здание рухнет». [274]

274

Б.Л. Гарт. Важнейшие стратегические решения. От «Барбароссы» до «Терминала». Взгляд с Запада. М., 1988, с. 59–60.

С приближением войны Советское правительство исключительно много занималось укреплением государственных органов

безопасности и решительно вело борьбу с агентурой враждебных государств и их пособниками внутри страны. По опыту прошлых войн и русской истории Сталин знал, что даже хорошо подготовленные органы власти и самая сильная по своему составу армия могут оказаться бесполезными и непригодными к ведению войны, если в их структурах внедрены и способны действовать агенты противника. Перед Первой мировой войной русская армия по своей силе не уступала армии кайзеровской Германии, но она проиграла все сражения и потерпела поражение в войне только потому, что в правительстве царской России и в армии не велось борьбы с германскими агентами, внедренными во все ветви власти и даже в близкое окружение царя [275] . Бесцельны усилия народа и целого государства в войне, если хоть один вражеский агент имеет доступ к принятию важнейших правительственных и военных решений.

275

В. Устинов. Гибель Романовых. Прусский след. М, 2008, с. 331, 340–341,418.

После разгрома троцкистско-зиновьевских организаций в партии и правительстве и разоблачения вредительской деятельности генералов Красной Армии, во главе которых стояли маршалы Тухачевский и Егоров, германская разведка лишилась очень важных источников информации. Оба высокопоставленных советских военачальника, став на путь измены родине, в середине тридцатых годов прошлого века снабжали командование рейхсвера, а потом и вермахта самой полной и достоверной информацией о состоянии вооруженных сил Советского Союза и мобилизационных возможностях армии на случай войны. Тухачевский даже передал генералу Секту, долгое время возглавлявшему германский рейхсвер, все оперативные планы и составленный им лично план поражения Красной Армии в войне. До разоблачения Тухачевского и его пособников в измене родине, они сумели нанести трудно поправимые удары по армии, раны от которого были залечены только в ходе войны. Одно только наполнение армии негодными для боя танками БТ и Т-26, исполненное Тухачевским в соавторстве с другими изменниками, и задержка выпуска новых образцов оружия стоили нам немало в начальный период войны.

До сих пор не опубликованы документы о роли маршала Тухачевского и его пособников в подготовке военного переворота по свержению Советской власти и установлению в стране военно-полицейского режима по типу нацистского режима в гитлеровской Германии, откуда и шла его политическая и финансовая поддержка. Это был наиболее опасный период в жизни всех европейских народов, и Россия, если бы переворот Тухачевского удался, могла выступить на международной арене в роли союзника и вассала Гитлера, и объединенные усилия двух великих держав, понесших поражение в Первой мировой войне, были бы направлены на пересмотр итогов той войны, вслед за которым мог последовать передел всего мирового устройства, о чем не уставали твердить в нацистской Германии. Основы этого заговора были заложены Троцким и руководителем рейхсвера генералом Г. Сектом, который в начале 20-х годов создавал в Советской России базы по хранению и эксплуатации военной техники, которую запрещалось иметь на территории Германии по Версальскому договору. С помощью Троцкого, давно работавшего на австрийскую разведку, генерал Сект финансировал и завербовал на свою сторону многих советских и партийных работников, отдавая все же предпочтение вербовке военачальников Красной Армии, с помощью которых рейхсвер и германское правительство хотело возродить к жизни немецкое влияние в России, подобное тому, которое они имели в правление Николая II и утерянное ими после Октябрьской революции и гражданской войны. Переговоры с Г. Сектом о финансовой помощи заговорщикам по поручению Троцкого вел в 1921 году Н. Крестинский, нарком финансов РСФСР, результатом этих переговоров явилось подписание договора о том, чтобы Троцкий и его люди «передавали ему хотя бы и не систематически, некоторые секретные сведения военного характера. Кроме того, чтобы ему (Секту. — Авт.) оказывалось содействие в выдаче виз некоторым нужным им людям, которых бы они посылали на территорию Советского Союза в качестве разведчиков». [276]

276

Судебный отчет. Материалы Военной коллегии Верховного суда СССР. М., 1997, с. 229.

В 1926 году Г. Сект ужесточил требования к заговорщикам: «Шпионская информация, которая давалась ему не систематически, от случая к случаю, должна принять более постоянный характер, и, кроме того, чтобы троцкистская организация дала обязательство, что в случае прихода ее к власти во время возможной новой мировой войны эта троцкистская власть учтет справедливые требования германской буржуазии, то есть, главным образом, требования концессий и заключения другого рода договоров». [277]

277

Там же, с. 233.

Не меньший вред нанес обороноспособности страны начальник Генерального штаба маршал А Егоров, насильно склоненный для работы на германскую разведку с помощью своей жены, являвшейся агентом Пилсудского. Он окружил себя в Генштабе германскими агентами, и через них Егоров передал рейхсверу мобилизационные планы и планы стратегического развертывания вооруженных сил с началом войны. Все эти планы пришлось в предвоенные годы в корне пересматривать, закладывая в них новую организационно-штатную структуру войск, новые стратегические рубежи обороны, и новые оперативные и мобилизационные планы.

После разоблачения заговора генералов в Красной Армии, германская разведка утратила возможность узнавать характер подготовки Красной Армии к войне, а посылаемые в Советский Союз агентурные группы терпели провалы.

Сталин предвидел неизбежность войны с фашистской Германией и готовил народ и армию к этой войне. Все предвоенные годы он старался отвести войну или попытаться отодвинуть ее

на более поздний срок, чтобы лучше к ней подготовиться и в чем-то он даже потакал Гитлеру, но ждал войну непременно, особенно после того, как гитлеровские войска оккупировали Югославию и Грецию и начали переброску своих войск в восточноевропейские страны. За несколько месяцев до войны Сталин передал Гитлеру всех немецких деятелей, чьи политические взгляды и симпатии были на стороне Германии [278] . Такая же участь постигла венгров, румын, болгар и финнов, работавших в Коминтерне и других международных общественных организациях, чья деятельность не вызывала доверия у советских властей. В Москве оставались лишь те иностранные работники, кто готов был вместе с русским народом разделить все тяготы и лишения предстоящей войны. Совершенно прав был Черчилль, сказавший: «Нужно отдать справедливость Сталину, он всеми силами старался лояльно и верно сотрудничать с Гитлером, в то же время собирая все силы, какие он только мог собрать на необъятных просторах Советской России». [279]

278

Советская Россия, № 41, 19 июня 2004 г.

279

У. Черчилль. Вторая мировая война. М, 1997, с. 192.

Чтобы сузить возможность вести разведывательную деятельность в городах СССР, Советское правительство в феврале 1938 года закрыло все немецкие консульства в Советском Союзе. Это явилось форменной катастрофой для немецкого военного атташе в Москве, в обязанности которого входило осведомлять свое правительство о военном потенциале Советской России. С закрытием этих консульств Германия лишилась важного источника информации.

Чтобы не допустить опоры гитлеровских нацистов на русских немцев, которых могли угрозой и насилием заставить служить фашистскому рейху, Советское правительство весной 1940 года приняло решение переселить всех немцев, проживавших в западных и центральных областях Советского Союза, в Поволжье и Казахстан. Тяжелые уроки Первой мировой войны заставляли Советское правительство встать на такой путь. В Первую мировую войну в западных губерниях России, в Петрограде и Москве проживало большое количество немцев, занимавших видные посты в структурах царской власти, в экономике и бизнесе. Да и все близкое окружение Николая II состояло из русских немцев, выходцев из Восточной Пруссии и Прибалтийских губерний. Войну с кайзеровской Германией они рассматривали как столкновение двух родственных династий, и свое предпочтение отдали служению исторической Родине — кайзеровской Германии. Владея крупными капиталами и крупными промышленными предприятиями, эта привилегированная часть русской буржуазии в короткое время обрушила способность России выпускать вооружение для своей армии и приостановила развитие, а потом и работу промышленности. Влияние немцев на политическую и деловую жизнь в Петрограде было подавляющим, так как во главе правительства стояли И. Горемыкин, а потом немец Б. Штюрмер, теснейшими узами связанные с прусской военщиной. А вот в Москве, где тоже было заметно засилье немцев во власти, губернатор Ф. Юсупов в 1915 году попытался испросить разрешения царя на высылку немцев из старой русской столицы в Архангельск, но одобрения не получил. Хуже того, за одну только эту «крамольную» мысль князь был освобожден от должности Московского губернатора. Война с Германией обнажила все язвы царской власти, и высветила ее огромную зависимость от поведения русских немцев. Чтобы не повторить этой ошибки, и было принято решение о выселении немцев в отдаленные районы страны. В новых местах для русских немцев были заранее подготовлены дома для проживания и им предоставлялись большие земельные наделы. Эти меры были значительно мягче, чем те, что применили немцы по отношению к русским подданным, когда началась Первая мировая войн. В одном Берлине накануне войны их собралось около 80 тыс. человек Берлинские власти заставили всех их сдать ценности и деньги в пользу Германии и ее военного фонда. Когда все было изъято, ото всех потребовали связаться с Россией и через испанское посольство востребовать от родственников для своего освобождения еще крупные суммы денег и золота [280] . Не менее трудные условия были созданы и для тех пятидесяти тысяч сезонных русских рабочих, которые работали на предприятиях и у частных владельцев, — их стали содержать как рабов.

280

Русская старина. Вып. VII–VIII. М. 1916, с. 136.

Очень жестко с началом Первой и Второй мировых войн обращались с немцами англичане и американцы — с японцами, когда Япония напала на США Правда, есть в этом деле и существенная разница. В Советском Союзе немцев выселяли пусть и в наспех подготовленные, но пригодные для жизни городские и сельские поселения, а в Англии немцев и в США японцев отправляли в концентрационные лагеря, где была очень высокая смертность.

Руководство фашистской Германии поразительно плохо было информировано о фактической экономической и военной мощи Советского Союза, не говоря уже о том, до каких размеров она могла быть увеличена в дальнейшем [281] . До начала войны многое оказалось не увиденным и соответственно не просчитанным в штабах вермахта: создание военно-промышленной базы на Урале и в Сибири, строительство новых дорог и железнодорожных магистралей, образование и развертывание новых соединений в составе Красной Армии и поступление в войска новой боевой техники, превосходящей по своим возможностям технику Германии.

281

Л. де Ионг. Пятая колонна в Западной Европе. М., 2004, с. 266.

Красная Армия оставалась загадкой для разведывательных служб западных государств. В начале 1941 года Абвер полагал, что СССР располагает не более чем двумястами дивизиями, и уже после войны начальник Генерального штаба Гальдер сказал: «Это был грубый просчет: число дивизий, вероятнее всего достигало трехсот пятидесяти». Не был известен и великолепный мобилизационный механизм советского государства, которое сумело в период с 22 июня по 1 декабря 1941 года сформировать для армии 219 дивизий и 94 бригады. [282]

282

50 лет Вооруженных сил СССР. М, 1968, С.273.