Политические тезисы

Солоневич Иван Лукьянович

2. Задача эта приобретает тем большую важность, что Россия, прежде всего нуждается в праве и законе – а не в административном произволе, какими бы пышными фразами этот произвол ни прикрывался. Русскому человеку нужна твердая уверенность в дозволенном и недозволенном, в труде, имуществе, свободе и жизни.

Именно в этом пункте наше движение расходится с группировками фашистского типа, недооценивающими ту жажду твердой, но законной и законно действующей власти, которая явилась неизбежным результатом и предреволюционного периода, и тем более революционного.

3. Эта задача облегчается тем обстоятельством, что в юридическом отношении Россия представит собою пустое место. "Свод Законов"

уже умер и его восстание в целом невозможно технически – так как не существует тех имущественных и юридических отношений, на каких он в свое время вырос. Русское право придется строить совсем заново, и нельзя допустить в самых истоках этого правотворчества повторения ошибки раздвоения русского правового сознания. Временное законодательство переходного периода, в которое неизбежно войдут элементы спешки, произвола и неточности, должно все-таки сразу же поставить перед собою определенные правовые цели, а не возводить временный произвол в окончательную систему.

4. Закон должен быть прост, ясен и доступен пониманию всякого среднеразумного человека. Казуистическое наследие средневековой юриспруденции ("сенатские разъяснения"), созданное в экономических интересах адвокатского сословия, – должно быть ликвидировано, как и это сословие вообще. Нельзя превращать суд в спортивное состязание между двумя крючкотворцами или краснобаями. Они должны быть заменены институтом корпоративных или государственных правовых советников.

Часть гражданского процесса должна быть передана судам присяжных для решения вопроса не только на основании формальных данных ("шейлоковский вексель"), но и на основании моральной и национальной целесообразности.

5. В области уголовной репрессии, формальные признаки должны быть заменены органическими. Точно так же, как современная медицина отказывается от лечения болезни и лечит организм, взятый в целом, – так и суд должен отказаться от формальных признаков ("кража со взломом или без взлома") и оценивать правонарушителя только с точки зрения его пригодности или непригодности для общенационального сожительства. Таким образом, профессиональный вор будет судим не за взлом или отсутствие взлома, а за свою профессию вообще. Нации не нужны субъекты с десятками судимостей. Для них на русских просторах можно найти место для их постоянного и пожизненного жительства. Такое же место можно найти и для пропагандистов всяких новых революционных экспериментов, нужно им предоставить возможность прежде всего попробовать данный эксперимент на самих себе – где-нибудь на Новой Земле или на острове Врангеля.

6. Верхи интеллигенции, ее творческая часть, то есть те люди, которые двигают человечество вперед, – духовно и творчески заинтересованы в том – как заинтересована и вся нация, – чтобы их искания и их творчество не подвергалось уродованию ни со стороны выдвиженцев любого режима, ни со стороны полицейского участка, ни со стороны ОГПУ. Государственная власть никаких духовных ценностей творить не может – как не может создавать поэтов, композиторов, ученых и изобретателей. Административная опека над творчеством этих людей угрожает задержкой роста духовной культуры страны. Но вместе с тем эта культура должна быть законом охранена от всяких разлагающих и революционных влияний – в чем бы они ни выражались.

7. Следуя основной тенденции русского правотворчества, мы принципиально отметаем смертную казнь – допуская ее лишь в случаях особо тяжких государственных преступлений и в особо тяжкие национальные моменты (война и смута).

8. Мы также отметаем принцип возмездия за грехи революции, за исключением верхушки компартии. Для остальных – уцелевших в момент переворота – должна быть объявлена полная и окончательная амнистия.

Это вызывается, во-первых, моральной необходимостью дать русской земле отдых от какого бы то ни было террора и, во-вторых, технической невозможностью разобрать все десятки миллионов преступлений революционного периода.

21. РУССКИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРИНЦИПЫ

1. Наша программа в своих основных чертах рассчитана не только на переходный период бытия России – она рассчитана на века, ибо она исходит не только из политической потребности и политической моды сегодняшнего дня, а из самых глубинных, вековых истоков русского национально-государственного инстинкта – такого, каким он проявился не в воображении творцов различных идеологий, а на практике национально-государственной и религиозной деятельности русского народа.

Наша программа исходит из того предположения, что основные свойства народа есть неизменные данные, подлежащие только раскрытию, а никак не "исправлению".

2. Самый основной принцип национально-государственной жизни России нам дан в православии. Мы понимаем под православием не ту или другую организацию церкви (до или после никоновскую, патриаршую или синодскую, официальную или старообрядческую, зарубежную или сергиевскую) и не сумму обрядов, меняющихся в веках, и, наконец, не то профессиональное понимание роли православия, которое неизбежно свойственно всякому профессиональному работнику религии, а только и исключительно самую и глубинную основу православия. То есть ту духовную основу, которая отличает православие от всех остальных религий мира. Мы считаем православие национальной религией и национальным сокровищем русского народа. Or других религий мира оно отделено точно так же, как русский народ свойствами своего.духовного "я" отделен от других народов мира. Проекты слияния христианских церквей (экуменическая ересь) мы считаем такими же антиправославными проектами, как проекты всяческих интернационалов – антинациональными проектами.

3. Отличие православия от всех остальных религий мира заключается (помимо догматической стороны этого вопроса) в признании личной духовной свободы человека, дарованной Искуплением, и личной духовной связи человека с Творцом.

Если католицизм есть религия насилия и организации, протестантизм – сделки и расчета, то православие есть религия милости и любви – религия величайшего света и величайшего. оптимизма. Это есть основная и неистребимая духовная ценность России, которая не может быть подчинена никаким преходящим задачам государственного строительства, хотя бы потому, что всякое подчинение этой религиозной ценности какой бы то ни было другой – неминуемо и автоматически влечет за собой ослабление и уничтожение России.

4. Политический строй России.- монархия – так, как он складывался в веках, не есть чье бы то ни было изобретение или результат чьего бы то ни было насилия – это есть результат вековой работы религиозно-национального инстинкта.

5. Этот политический строй с той степенью точности, которая вообще возможна в земных делах, – отражал идею свободного, не обусловленного насилием, добровольного подчинения свободного человеческого духа высшим ценностям. Поэтому православная монархия оказалась организованной не по принципу конституционной сделки, выраженной в "великой хартии вольностей", и не по принципу вооруженного насилия, выраженного в законе "крови и железа", – а по закону Христа. Этому закону были одинаково подчинены и Царь, и Мужик. Оба, безо всяких конституций, шли к одной и той же цели – и шли одинаковыми путями, и прошли через одну и ту же Голгофу.