Политическое завещание, или Принципы управления государством
Шрифт:
Многие испытывают добрые чувства в тот момент, когда им делают какое-то одолжение, но по природе своей столь непостоянны, что немного спустя уже с лёгкостью забывают о том, чем обязаны другим, поскольку интересуются только собственной особой. Подобно пламени, превращающему в огонь всё вокруг себя, они переносят внимание на государственные интересы лишь для того, чтобы повернуть их себе на пользу, и одинаково презирают как своих благодетелей, так и государства, где получают блага.
Личная склонность в некоторых случаях может иметь невинный характер, но государство, где трон этого ложного идола возвышен сверх всяких
Достоинства должны всегда перевешивать, и когда справедливость на одной чаше весов, то личное расположение не может её перетянуть, чтобы при этом не совершилась несправедливость.
Фавориты опасны ещё и тем, что редко люди, вознесённые по счастливой случайности, прибегают к доводам разума, а поскольку разум не благоприятствует их намерениям, то обычно он оказывается полностью бессилен остановить исполнение планов, идущих во вред государству.
Сказать по правде, я не вижу ничего, что могло бы погубить самое процветающее королевство на свете вернее, чем аппетит подобных людей или сумасбродство женщины, когда государь ею одержим.
Смело делаю это заявление, ибо излечить подобные недуги способны лишь такие лекарства, как время и случай, которые столь часто допускают гибель больных, оставляя их безо всякой помощи, что должны считаться наихудшими докторами на свете.
Как даже самый яркий свет не помогает слепому хотя бы смутно различить свой путь, так нет никакого луча, способного открыть глаза государю, когда их застит ему личная склонность и страсть.
Тот, у кого завязаны глаза, сумеет сделать правильный выбор разве что случайно, а посему раз благо государства требует производить оный всегда разумно, то оно велит также не допускать, чтобы государи подпадали под влияние лиц, лишающих их света, необходимого для рассмотрения предметов, представленных их глазам.
Когда сердце государя находится в подобном плену, почти бесполезно работать на совесть, потому что ухищрения тех, кто владеет его чувствами, бросают тень на самые чистые поступки, а наиболее выдающиеся услуги изображают как прегрешения.
Многие государи погубили себя тем, что личные пристрастия ставили выше государственных интересов.
На некоторых подобные несчастья обрушились из-за их неуёмного увлечения женским полом.
Иных же похожие беды постигли по причине обычной слепой привязанности к фаворитам, ибо эти правители так старались устроить их судьбу, что привели к краху свою собственную.
Были и другие государи, которые, ни к чему не испытывая естественного влечения, постоянно совершали такие неистовства в угоду некоторым людям, что те становились причиной гибели самих этих государей.
Данное утверждение может удивить, однако оно столь же истинно, сколь понятно, и если учесть, что подобные неистовства суть болезни тех, кто им подвержен, и что причиной лихорадки является порча влаги в организме, то можно сказать о подобных сильнейших привязанностях, что они основаны больше на слабости того, в ком зарождаются, нежели на достоинствах тех, по отношению к кому эти чувства проявляются и кто получает от них выгоду.
Такие недуги несут с собой обыкновенно и лекарство, ибо, будучи сильны, не бывают продолжительны, но когда продолжаются, то часто приводят, подобно лихорадкам такого рода, к смерти больного или наносят вред его здоровью,
Самые мудрые государи избегали этих разнообразных недугов, столь хорошо справляясь со своими чувствами, что их единственным вождём был разум.
А многие исцелились от них, убедившись на своём горьком опыте, что в противном случае их гибель оказалась бы неизбежной.
Возвращаясь же к самому предмету настоящей главы, в которой стояла цель разъяснить, насколько важно распознавать самых способных к службе, закончу её, заявив, что поскольку именно корысть обычно заставляет людей предаваться злоупотреблениям на порученных им должностях, то лица духовного звания часто предпочтительнее многих других, когда речь идёт о высоких чинах – не потому, что они менее склонны к корысти, но потому, что у них меньше интересов по сравнению с другими людьми, ибо, не имея ни жён, ни детей, они свободны от таких цепей, которые привязывают всего прочнее.
Глава VIII,
в которой повествуется о том, какое зло обычно причиняют государствам льстецы, сплетники и интриганы [548] , и разъясняется, насколько важно ограждать от них королей и запретить им появляться при дворе
Ни одна зараза не способна погубить государство вернее, чем льстецы, сплетники и некоторые личности, которые только тем и заняты, что плетут заговоры и интриги при дворе.
548
Как говорилось во вступительной статье к наст, изд., эту проблему поднимал ещё Макиавелли в своём знаменитом сочинении «Государь» (гл. ХХIII).
При помощи различных способов они так ловко и так незаметно льют повсюду свой яд, что бывает затруднительно от него уберечься, если не принять строгих мер предосторожности.
Поскольку по своему положению или достоинствам эти люди не могут участвовать в делах и лишены способностей, чтобы заботиться о государственных интересах, они без стеснения стремятся помешать их утверждению и, надеясь немало выгадать во время смуты, всеми силами стараются своей лестью, ухищрениями и сплетнями разрушить установившийся стройный порядок, который совершенно не позволяет им рассчитывать на устройство собственной судьбы, ибо в государстве, где царит дисциплина, обеспечить свою будущность можно лишь на основе личных достоинств, коих эти люди лишены.
Помимо того, что это обычное явление, когда лица, находящиеся не у дел, стараются делам навредить, нет вообще таких неприятностей, коих подобные люди не могли бы устроить, а посему государям надлежит принять все возможные меры предосторожности против их злонравия, которое рядится во столько одежд, что часто оказывается непросто от него защититься.
Среди этих личностей есть некоторые, напрочь лишённые мужества и ума, но это не мешает им изображать как великую твёрдость духа, так и глубокую и серьёзную мудрость, и выставлять себя в благоприятном свете, высказывая придирки по поводу чужих поступков, причём даже тех, что заслуживают всяческих похвал и не могут быть превзойдены в тех обстоятельствах, о которых идёт речь.