Политическое животное
Шрифт:
– Я могу вам предложить. Только это потребует от вас усилий, мы не можем заменить собой полицию. Вы готовы к борьбе? – проникновенно спросил я.
– А что надо делать? – покладисто спросил невысокий крепкий мужик.
– А делать надо следующее – ломать тех двоих, заходить куда надо, хотите – ставить свой замок. А я обеспечу вам присутствие полиции и телевидения, затем информационный резонанс. Идет? Думайте.
После недолго самоопределения публика решила драться.
Я взял тайм-аут для нескольких звонков. Первый – начальнику участкового отдела.
– Здравия желаю, товарищ майор! –
– Здоров, говори быстро, – сказал приглушенно хриплый голос, видимо отвлекшись от совещания. Я быстро описал ситуацию, назвал адрес.
– И понимаете, как нехорошо выходит – здесь уже куча камер, газетчики едут, будет даже центральный канал, а ваши все не едут и не едут, потом скажут, что вы договорились. А сейчас здесь будет ой-ой-ой – все свалите на хулиганское поведение людей.
– Ой… – вздохнул он, – эти мне вот уже где. – Скорее всего, на этих словах он ударил себя ребром ладони по горлу. – Сейчас приедет наряд.
– Благодарю, не отвлекаю!
Расчет оказался верным – опасаясь, что ситуация станет медийной, он решил нарушить договоренность с собственником магазина, а в том, что такая договоренность была, я не сомневался ни секунды. Телефон задергался у меня в руке – это была управляющая магазина медтехники.
– Привет, пропажа, – ласково сказала она.
– Привет. – Я в очередной раз поразился ее умению позвонить совсем не вовремя и старательно сохранял спокойный тон.
– Я тут подумала… Видела тебя на днях по телеку. Наверное, ты действительно зашиваешься со своей работой, и я напрасно решила, что это все отговорки. Хочешь – оставь мне ключи от дома, я приготовлю что-то, хоть поешь нормально.
В динамике запищала вторая линия. Я отнял телефон от уха – звонило мое томительно-сладкое предчувствие с обволакивающим голосом.
– Сейчас, я переключусь, подожди, – не дослушав собеседницу, прокричал я и переключил вызов на журналистку.
– Вы уже на месте? – понизив голос на слове «место», спросила она.
– Да, слушай, тут у людей забрали подъезд, частная охрана, ну, по сути бандиты, их не пускают. Там даже старики есть с инвалидными колясками. Я договорился, полицаи приедут, но нужен скандал. В наших СМИ я его не подниму, ты мне поможешь.
Мне было интересно, чему она больше удивилась – неожиданному переходу на «ты» или моей уверенности в том, что она поможет.
– Хорошо, но я не смогу сейчас приехать, только если ты потом…
– Да, я тебе дам фотографии и контакты людей, чтоб ты сама с ними поговорила! – перебил я ее. – Все, давай, буду звонить дальше, надо вызвать съемочную группу, чтоб все боялись!
– Хорошо, жду информации, – сказала она профессиональным тоном.
– Пока, до свидания!
– До свидания! – как-то теплее сказала она.
Я посмотрел на телефон – повелительница медтехники не стала дожидаться, пока я наговорюсь, и скинула вызов. Тем лучше – надо скорее звонить телевизионщикам. Я позвонил координатору, вызвал дежурную группу – здесь заминок не было, и вернулся к «новобранцам».
– Выбирайте: «каре» или «свиньей» пойдете? В общем, полиция обещала не принимать какую-либо из сторон и обеспечить охрану общественного порядка. Журналисты гарантируют фиксацию событий, но по большей части они будут пугалом для
– Да сейчас мы их быстро… – не дожидаясь сбора всех участников спектакля, пробормотал коренастый, повернулся к охранникам, и все пошли за ним…
Когда приехали журналисты и полиция, первым уже нечего было снимать, вторым – обеспечивать. Парней в форме снесло людским потоком, и они быстро куда-то ретировались без лишнего шума – скорее всего, это было следствием серии звонков друг другу незнакомых мне людей и одного знакомого майора. Парадный подъезд был вновь свободен, люди торжественно проходили через него в здание и обратно, словно проверяя, в самом ли деле это возможно. Я попросил журналистов нашего канала снимать все, что происходит, и бойкая девушка сразу принялась записывать интервью, подсовывая жителям микрофон со значком канала. Все с уважением смотрели на этот символ освобождения. Я пожалел ее, подошел и тихонько шепнул на ухо:
– Это в эфир не пойдет, не напрягайся, мне нужна картинка – основные планы.
Она кивнула и сразу принялась объяснять что-то оператору. Тот подхватил камеру и отбежал в сторонку – брать общие планы. Я задумался: а почему я сразу так доверился той журналистке? В конце концов, получив информацию, она может использовать ее против меня, ведь если она вела запись разговора, то запросто может спровоцировать очень неприятную ситуацию. Я машинально водил глазами за всеми героями сцены, и меня будто озарило: дело было в принципиальности ее тона. Когда она сказала, что не выдает своих источников, я сразу проникся к ней доверием, ведь она – «журналист с принципами», она в самом деле хочет помочь этим людям. Вряд ли она бездушный информационный киллер, а ее работа в этом издании, скорее всего, объясняется какой-то личной позицией – по крайней мере, так мне хотелось думать. От размышлений меня оторвал черный микроавтобус, лихо подкативший к зданию. Из него бодро десантировалось человек пятнадцать в масках, черной форме и защитных накладках. От группы приехавших отделились несколько человек.
– Заходите в здание и закрывайте дверь! – крикнул я предводительнице. Вновь прибывшие не спешили приступать к действиям, поэтому люди успели спрятаться за дверью. Журналисты снимали, бойцы недовольно косились на камеру. Проходя мимо нас, один проронил:
– Выключите камеру!
Журналистка принялась было спорить, но я успокоил ее и предложил вообще не обращать внимания.
Несколько человек из группы приехавших подошли к полиции. Я рванулся к двери и постучал:
– Дайте решение суда. Нет, не открывайте, просуньте под дверь!
По мраморной ступеньке выскользнула казенная бумажка. Я подхватил ее и направился в сторону переговорщиков. Подойдя к толстому капитану, я всунул ему в руки бумагу.
– Вот решение суда, читайте, – и, не дожидаясь ответа, пошел обратно.
Они говорили еще минуты две, кому-то звонили, капитан размахивал руками и громко что-то доказывал. Тройка бойцов развернулась и пошла обратно к микроавтобусу.
– Приезжайте еще! – радушно попрощался я. Они зыркнули искоса, погрузились в транспорт и быстро отъехали. Я повернулся к журналистке.