Политика
Шрифт:
— А ты не можешь попытаться связаться с ним?
— Члены моей группы не живут в комфорте дорогих отелей с телефонами на тумбочках у кровати и не могут пользоваться факсами, — презрительно ответила она. — Им приходится спать в более спартанской обстановке.
Педаченко пристально посмотрел на нее.
— Это вызывает у тебя беспокойство?
— Пока нет. Возможно, он покинул укрытие и считает слишком опасным выходить на связь. Такое случалось и раньше. Придется подождать. — Она сделала паузу. — Если с ним все в порядке, он сумеет связаться со мной.
Педаченко
— А вот у меня это вызывает беспокойство, — сказал он. — Принимая во внимание провал попытки уничтожить станцию спутниковой связи...
— Этого не случилось бы, будь во главе операции я, а не Садов. Тебе следовало подождать.
— Может, ты и права. Не буду спорить. Сейчас важно исправить допущенные нами ошибки.
— Допущенные тобой, — поправила его Джилея. — Не пробуй на мне свои психологические хитрости.
Он вздохнул и придвинулся к ней.
— Послушай, давай покончим с антагонизмом и будем говорить откровенно. Для тебя есть еще одно задание, Джилея.
— Нет, — бросила она. — Мы зашли достаточно далеко. Все подготовлено для того, чтобы свергнуть министра Башкирова, а за ним последует Старинов. В точности, как ты и предполагал.
— Однако не исключено, что кто-то сумел разгадать наши планы. Ты знаешь это не хуже меня. Инцидент в штаб-квартире нью-йоркского гангстера, слухи, что происходящее как-то связано с корпорацией «Аплинк». И отчаянное сопротивление на американской станции спутниковой связи...
— Вот из-за всего этого нам и нужно временно уйти в тень.
Педаченко снова вздохнул.
— Послушай меня, Джилея. Старинов объявил, что собирается в течение нескольких следующих дней отдохнуть в своей резиденции под Дагомысом. Мне приходилось бывать там, и я знаю, что это место весьма уязвимо.
— Неужели ты серьезно говоришь об этом? — спросила она, однако ее глаза внезапно сверкнули, взгляд стал острым, как лезвие бритвы, губы раздвинулись, обнажив белые зубы.
— Я заплачу, сколько захочешь, сама назначь цену. И можешь выбрать себе убежище после этого — я гарантирую твою безопасность.
Она встретилась взглядом с Педаченко, дыхание ее участилось.
Прошла секунда, затем другая.
Джилея продолжала смотреть ему в глаза. Наконец последовал короткий кивок.
— Мы устраним его, — сказала она.
Глава 45
Москва, 12 февраля 2000 года
Когда «ровер» остановился у входа в баню, сидевшие в нем увидели троих мужчин в темных костюмах, фетровых шляпах с широкими полями и длинных серых пальто, которые стояли у двери.
— Ты только посмотри на них, — донесся с заднего сиденья голос Скалла. Играют в гребаных гангстеров.
— Похоже, что так, однако придавать особое значение этому не следует, ответил Блакберн, сидевший на пассажирском сиденье рядом с водителем. Действительно, для этих горилл вряд ли существует разница между действительностью и старыми гангстерскими фильмами.
— Хотите я пойду с вами? — раздался голос Нила Перри, сидевшего за рулем.
Блакберн покачал головой.
— Лучше жди нас здесь, на случай, если нам понадобится побыстрее убраться отсюда, — сказал он и расстегнул молнию на своей кожаной куртке. Скалл увидел под ней рукоятку девятимиллиметрового «Смит-Вессона» в наплечной кобуре. Впрочем, я не думаю, что они могут причинить нам серьезные неприятности.
Перри кивнул.
Блакберн повернул голову и посмотрел на Скалла.
— О'кей, — сказал он. — Ты готов?
— Я готов уже не один день, — отозвался Скалл. Оба вышли из машины и пошли по тротуару. Было солнечно, температура воздуха поднялась на несколько градусов выше нуля — необычно тепло для зимней Москвы. Однако, несмотря на относительно теплую погоду, улица казалось пустой, и торговля в модных магазинах на Неглинной почти замерла. Скалл подумал, что причина в неуверенности населения постоянное ухудшение в снабжении продовольствием, отказ стран НАТО от оказания помощи и угроза экономических санкций не могли не повлиять. Люди придерживали деньги, боясь самого страшного.
Когда Блакберн и Скалл подошли ко входу в Сандуновские бани, трое уголовного вида типов преградили им дорогу. Один из них, высокий темноволосый мужчина с тяжелой выступающей челюстью что-то сказал Блакберну.
— Я не говорю по-русски, — с нарочитым английским акцентом объяснил ему Блакберн.
Мужчина еще раз повторил непонятную фразу и жестом показал американцам, чтобы они уходили. Краем глаза Блакберн заметил, что другой охранник двинулся в их сторону, расстегивая на пальто среднюю пуговицу. Он был пониже мужчины с тяжелой челюстью, и по верхней губе у него протянулись такие тонкие усики, словно их провели косметическим карандашом.
— Я ведь уже сказал, что не говорю по-русски, — теперь уже по-английски повторил Блакберн и сделал шаг вперед.
Высокий мужчина оттолкнул его плечом.
— Тогда я скажу тебе на гребаном английском, — произнес он, выпятив мощную грудь. — Немедленно убирайтесь отсюда к чертовой матери, гребаные американские жопы.
Блакберн одно мгновение посмотрел ему в глаза и, развернувшись, с силой ударил его в солнечное сплетение, вложив в удар всю тяжесть своего тела.
Мужчина упал на колени с гримасой боли на лице. Его тело содрогнулось в приступах тошноты, и тут же хлынувший поток рвоты залил ему пальто.
Боковым зрением Блакберн увидел, как уголовник с тонкими усиками сунул руку под пальто, тогда американец мгновенно повернулся и ткнул дулом своего «Смит-Вессона» ему в живот. Рука бандита замерла.
— Достань руку, чтобы я видел ее, не заставляй меня нервничать, — произнес Блэкберн. — Тебе это понятно?
«Усики» кивнули, испуганно глядя на американца, и медленно вытащили руку из-под пальто. Скалл подошел к бандиту, обыскал, извлек «глок» и сунул пистолет в правый карман куртки.