ПолитиКант. Метафизика семьи, государства и частной собственности

Шмидт Яков

Эта вера, как писали А. Ф. Лосев и А. А. Тахо-Годи, родом из языческой античности.

Приказывают без словопрения. Если стоять на почве ранней и строгой классики, на почве гераклитовской афористики, то, можно сказать, истина вообще не доказывается и не нуждается в доказательствах. Доказательства обременительны для истины, суетны в своем существе, унизительны для истины. Доказательства – это дурной тон для истины, вульгаризация ее стиля. Доказательства – неаристократичны, общедоступны; в них есть пошловатость самодовольного рассудка.

Истину не доказывают,

истиной обладают. Придёт время и сказано будет Я есмь путь, истина и жизнь.

Безусловно, всегда находилась интеллигенция, поддерживающая власть и восхваляющая народ. И не только из страха и выгоды, а вполне искренне.

Безусловно, всегда находились аристократы, выступавшие против царизма, что вызывало удивление. Французский цирюльник идёт на баррикаду – он хочет стать дворянином. А русский дворянин зачем – он, что, хочет стать цирюльником?

_{Так Бог распределил}

Существующее между людьми в каждый период времени разделение труда, собственности, власти, чести, одобрения, симпатии, солидарности и всех прочих материальных и духовных предметов – это, в самом широком смысле слова, экономика.

Силовая защита, именно такого, а не иного распределения – это политика, а словесное оправдание именно такого, а не иного распределения, как справедливого – это идеология.

И нет оправдания лучше, чем так Бог распределил, о чём устами Великого Инквизитора говорил Достоевский. А какая крепостная идиллия отражена в «Обыкновенной истории» Ивана Гончарова!

Антон Иваныч пошел посмотреть, все ли вытащили из кибитки, потом стал сзывать дворню здороваться с барином. Но все уже толпились в передней и в сенях. Он всех расставил в порядке и учил, кому как здороваться: кому поцеловать у барина руку, кому плечо, кому только полу платья, и что говорить при этом. Одного парня совсем прогнал, сказав ему: «Ты поди прежде рожу вымой да нос утри».

Никому в голову не могла заскочить бесовская мысль о несправедливости такого разделения труда, собственности, власти, любви, уважения, благодарности и всего на свете в пользу барина – так Богом назначено! В этом понимании все были абсолютно солидарны. И сам барин, спроси его, сказал бы то же, что и холоп – так Богом назначено!

Для барина и холопа такое объяснение вполне удовлетворительно. Ибо для них Создатель неподсуден по умолчанию, грех сомневаться в Его правоте. Это философы имеют наглость подвергать всё сомнению. Им нужна теодицея – богооправдание.

Лейбниц, по-сыновьи, прикрывал и оправдывал Бога, «патриотически» называя мироздание, как любимую Родину, лучшим из миров. Шопенгауэр, как диссидент, назвал это не только нелепым, но и поистине бессовестным воззрением, горькой насмешкой над невыразимыми страданиями человечества. В буддизме он радостно увидел «внесистемную оппозицию», но не революционную, а эскапическую. Как говорит Жванецкий, оптимист верит, что мы живём в лучшем из миров.

Пессимист боится, что так оно и есть.

Барух Спиноза считал, что одобрять или осуждать этот мир – наивно, надо не плакать, не смеяться, не проклинать, а понимать. Он был пантеист, у него место Бога занимала природа с её непреложными законами: чем больше мы познаем отдельные вещи, тем больше мы познаем Бога.

У воинствующего атеиста Карла Маркса место Бога занял Прогресс. Справедливо то разделение труда, собственности, власти, чести и всего на свете, которое способствует развитию производительных сил на данном этапе Истории. В своё время справедливо было людоедство, потом рабовладение, потом феодальное крепостничество, потом буржуазная эксплуатация, потом будет справедливая коммунистическая экспроприация, потом все будут равны и свободны. И государство отомрёт за ненадобностью.

_{Каждому народу – свой диагноз}

В русском опыте коммунизма получилось и не получилось многое, но более всего другого не состоялось отмирание государства – наоборот, оно стало тоталитарным. Считается, что тоталитарное государство способствует прогрессу только сразу после разрухи, как костыли после перелома, а потом только мешает. А демократия давно уже считается не столько политической формой, сколько прогрессивной технологией управления.

У нас было двадцать лет, чтобы в этом усомниться. Двадцать лет национальная психология торжествует над либеральной философией, так же как перед этим семьдесят лет – над коммунистической идеологией.

Социальная психология не совпадает с психологией личности так же, как небесная механика с квантовой. Из двух замечательных людей может выйти ужасная семья. Из сотни порядочных людей может сложиться преступная группировка. Senatus bestia, senatores boni viri. (Сенат – зверь; сенаторы – добрые мужи (лат.). Из двадцати толковых специалистов может выйти недееспособный коллектив. Голда Меир говорила, что трудно быть премьер-министром в стране, где проживает пять миллионов «премьер-министров». Пять миллионов – это что! Из ста миллионов вполне путёвых людей может выйти великий непутёвый народ. И наоборот, слаженная команда из одних посредственностей победит команду из самостийных звёзд.

Русский человек ни умом, ни талантом никому другому не уступит. А весь народ в развитии уступает другим народам. Образ России – это Николай Валуев, самый большой и самый сильный, но закрепощённый. Противники вокруг него мельтешили, им присуждали победы или поражения. Он их, вроде, не замечал.

Историки говорят, что России нужна диктатура, что в силовом поле народ мобилизуется. Не в том беда, что плоха диктатура, а в том, что диктатором каждый хочет видеть своего. Но, если, даже, отбросить нравственную сторону, надо признать, что у диктатуры малы возможности. Милиционер может строго регулировать свободное движение, но если он станет каждому указывать куда ему ехать и что везти, общее движение застопорится и пойдёт лихо только по одной военно-потёмкинской дороге всем на страх и напоказ. Все остальные дороги придётся закрыть и никому от стыда не показывать. Все силы у власти на огромной территории уходят на удержание власти и огромной территории.