Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
Парни подтолкнули очкарика к выходу и с самым невозмутимым видом прошествовали мимо чоповцев. Все четверо вели себя мирно. Странно, что паренек в очках не попросил помощи, а послушно пошел к выходу. Может, он с этими троими знаком? Крячко держал дистанцию в несколько шагов, напялив на лицо лениво-расслабленное выражение. Гуров старательно и рассеянно хлопал себя по карманам пиджака, будто искал сигареты.
В вестибюле сыщики увидели, что парни повели очкарика вниз, в сторону туалета. Гуров поравнялся с напарником и спросил:
– Что такое? Чем они тебя заинтересовали?
– А черт их знает, – весело улыбнулся
– Только без удостоверений!
– Ясный перец, – заявил Крячко, входя в роль.
Он сбежал по ступеням вниз, повернул к туалетам и только тут увидел, что дальше по коридору есть еще одна дверь, причем железная. И она была приоткрыта. Наверное, это какое-то хозяйственное помещение. Гуров, видя, что его напарник решительно свернул в ту часть коридора, мысленно одобрил его решение. Вряд ли хулиганы будут устраивать потасовку в туалете. Тут часто бывают люди, могут наведываться чоповцы. Если они и задумали что-то, то удобнее это провернуть в потаенном месте.
Станислав действовал с видимым удовольствием и неподражаемым артистизмом. Гуров посмеивался про себя, глядя на друга. Засиделся в кабинете, давно не участвовал в оперативных делах за пределами стен управления. Соскучился полковник!
Распустив узел галстука так, что он свисал у него до второй пуговицы, Крячко, засунув руки у карманы брюк, распахнул дверь ногой. Гуров не видел выражения его лица, но догадывался, что Станислав изобразил нечто брезгливо-циничное. Такое выражение лица действует обычно эффективнее, чем зверская мина и откровенные угрозы. Но зато Гуров отчетливо видел всех четверых, столпившихся в маленькой комнате посреди разводки труб отопления и прислоненных к стенам швабр, лопат и носилок.
Паренек в очках смотрел на всех обреченно, но мужественно. Кажется, он от появления нового действующего лица не ожидал ничего хорошего. А вот трое его обидчиков насторожились сразу. Наверное, Крячко был прав, с ходу определив в этой троице чужаков. Глаза парней забегали. Они успели мгновенно оглядеть с ног до головы мужчину, появившегося в дверном проеме, заметить второго, находившегося в коридоре, а заодно оценить выражение лица вошедшего. Кажется, двое из них точно определили степень опасности, а вот третий, стоявший чуть сбоку и не видевший еще одного незнакомца в коридоре, повел себя опрометчиво.
– Те че? – выпятив челюсть навстречу Крячко, процедил сквозь зубы парень, бывший в этой троице, по-видимому, главарем.
– Засохни, промакашка! – отпустил Крячко одну из своих любимых стилизованных фраз, толком не глянув на грубияна. Он смотрел в глаза очкарику: – Чего они от тебя хотят?
Паренек еще не понял, как себя вести, он даже, наверное, не понял, что это пришла неожиданная подмога, поэтому не шевельнулся и не раскрыл рта. Зато двое хулиганов затянули бесконечный разговор на тему «а че такое?» Втягиваться в этот разговор было глупо и опасно. Он не имел выхода, а заканчивался обычно тычками друг друга в грудь, переходящими в подлые удары со спины заточкой. У этой троицы заточек, может, и не было, но давить им на психику надо было сразу и наверняка.
– Так! – Голос Крячко прозвучал с нарастающим рокотом. – Кому-то жить надоело? Тебе? Или тебе?
С
И Гуров, и Крячко были старыми оперативниками, они с молодости привыкли к улице и к любым неожиданностям, с ней связанным. И они хорошо знали основные положения той части психологии, которая важна полицейским. Психология толпы, психология агрессии, источники страха и неуверенности. Теория с лейтенантских времен накрепко спаялась со служебной практикой. И сейчас Крячко умело пользовался этим опытом.
Первым попытался вырваться из чар агрессивной зависимости главарь. Он опрометчиво развернулся всем телом к незнакомому мужчине и пошел на него, бешено вращая глазами. Из его рта, перекошенного по-блатному, вырывались нечленораздельные звуки, которые, видимо, должны были показать всю степень его взбешенности. А также намекнуть, что он за свои поступки уже не отвечает.
Крячко легко поймал вытянутую к его лицу руку за кисть и согнул ее в суставе, заставив парня вскрикнуть от боли и присесть на корточки. Он не мог вырвать руку, не мог встать. А еще через секунду нога Крячко резко сместилась вперед и заняла положение между ног противника, исключив вообще любую возможность освобождения от захвата. Причем сместилась она так быстро, что парень почувствовал довольно чувствительный удар в промежность голенью.
– А ну, встали все на месте! – рявкнул Крячко, выставив указательный палец и нацеливая его в глаза то одному хулигану, то второму. – Изувечу, как бог черепаху, каждого, кто только дернется! А этого сломаю напополам.
«Этот», то есть главарь группы, прошипел снизу что-то похожее на «хорош… че ты, в натуре». Крячко еще раз посмотрел в каждое из трех побледневших лиц, потом медленно освободил главаря, легонько оттолкнув его от себя. Скорчив презрительно-уничижительную мину, кивнул головой на дверной проем:
– А ну! Брысь отсюда! И чтобы я вас в этом районе больше не видел! По частям закопаю.
Очкарик стоял бледный и хлопал глазами. На него этот спектакль произвел сильное впечатление. Он даже не ощутил облегчения, когда неизвестный мужчина, так напугавший троицу хулиганов и разогнавший их, вдруг улыбнулся теплой отеческой улыбкой. Гуров, до этого стоявший посреди узкого коридора и даже не шевельнувшийся, когда мимо него протискивались трое парней, теперь тоже вошел в подсобку. Паренек сник совсем.
– Ну вот что, дружок. – Лев тоже постарался улыбнуться как можно проще. – Ты успокойся. Мы никакие не страшные бандиты. Мы – офицеры полиции из Москвы. Увидели вот, что трое подозрительных повели куда-то вниз интеллигентного паренька, и решили проверить, а что тут замышляется.
Достав из кармана свое удостоверение, Гуров протянул его пареньку, дождался, пока тот прочитает, и неторопливо забрал назад документ из пляшущих пальцев несостоявшейся жертвы хулиганских действий.
– Теперь понял? Успокоился? Тебя как зовут?