Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Лева! Ты о чем? При чем тут Генка?
– А он и есть та самая брешь, – объяснил Гуров. – Если обещаете не орать и не бросаться на меня с кулаками, я расскажу, причем так, что сомнений у вас не останется. Договорились?
Сибиряки переглянулись, и Виталий сказал:
– Говори, Иваныч! Мы все выдержим!
– Все началось с того, что он привез сюда на работу Сафонова. Как мне сказал Афанасий Семенович, ты, Саша, предварительно звонил Андрею Сергеевичу и интересовался, что собой представляет этот человек. Тот связался с начальником Тамбовского управления и получил на него самую блестящую характеристику. А теперь представьте себе, что вы являетесь руководителями какого-то предприятия, и есть у вас ценный сотрудник, которым вы дорожите. И вдруг вам звонят, предположим, из министерства и просят рассказать, что представляет
– Ну, в общем, так и есть, – вынужден был признать Матвей.
– Это не я такой умный, это была обычная практика в советское время: если не знаешь, как избавиться от дурака, выдвинь его на повышение, – усмехнулся Гуров. – Помните, что Ленин написал о декабристах? Страшно далеки они от народа. Вот и вы пошли не тем путем. Не Андрею Сергеевичу надо было звонить, а мне! Потому что мне с операми было бы проще поговорить, тем более что я в Тамбове бывал и очень хорошо знал, что представляет собой Сафонов. Сука продажная! – срываясь, выкрикнул он. – Он за деньги дела и открывал, и закрывал! У него в Тамбове такая репутация, что у проститутки чище! И люди все знали, да сделать ничего не могли, потому что у него был подельник из числа не самых последних людей в областной администрации. А когда я услышал, что он у вас тут заместителем Кедрова стал, позвонил в Тамбов и поинтересовался обстоятельствами его ухода. И что же я узнал? А то, что беда с этим подельником приключилась! На взятке его поймали! А поскольку что он, что Сафонов были два сапога пара, то компромат друг на друга собирали, и, видать, неслабый он был, если этот подельник потребовал, чтобы Сафонов его вытащил, а иначе он этот компромат следствию выложит для смягчения собственной участи. Сафонов ничего сделать не мог, потому что дело было на контроле в Москве! И что же тогда случилось с этим подельником? Застрелили его, когда он из дома выходил, потому что под подпиской о невыезде находился. Впрочем, в СИЗО Сафонов бы его еще легче достал. И все прекрасно понимали, с чьей подачи взяточника грохнули! Началось следствие, Сафонову стало очень сильно неуютно в городе, и его жена начала давить на сестру, чтобы та им помогла. Твоя жена надавила, соответственно, на тебя. Начальник Тамбовского управления, когда появилась возможность без скандала избавиться от Сафонова, ее не упустил, и вот уже гнида Сафонов блаженствует в Новоленске, причем на такой должности, о которой даже не мечтал! Гена! Я тебе все доступно объяснил? – спросил он у Стрелкова.
– Да, я все понял, – мрачно ответил тот, избегая смотреть кому-нибудь в глаза. – Стреляться я не буду, но кое-кто мне за все это ответит! – пообещал он таким тоном, что стало ясно – Сафонову не жить.
– Не торопись, Гена! Сафонов еще нужен живой! Он нам очень много интересного рассказать сможет. Его и так постараются убить, потому что он им все дело завалил! Он должен был сидеть тихо и незаметно, а в нем амбиции взыграли, начал интриги плести. Решил, что если он твой родственник, то ему все позволено. А вот если бы он вел себя поскромнее, не привлекал к себе внимание, да еще озаботился неавторизованную симку достать…
– У нас это невозможно, они продаются только по паспортам, – объяснил Романов.
– Ладно, не буду отвлекаться. Итак, Сафонов стал замнач управления. А что это значит для наркомафии? Только то, что на поле появилась новая фигура, пусть и не ферзь, но и не пешка. Навести о нем справки в Тамбове для этих людей было проще простого. Они выяснили, что Сафонов – продажная сволочь, с которой можно легко договориться, а именно это им было и надо! Вот таким образом и появился у наркомафии в Новоленске свой человек! И уже он расчистил дорогу Зайцеву, не своими руками, конечно, но исполнителя прикрыл.
– Я не понял, о чем ты? – удивился Матвей
– О том, как погиб бывший учитель физкультуры в интернате. Молодой мужик, спортсмен, вдруг утонул в бассейне. А он у вас в городе один, и воспользоваться
– Что же получается? Его убили для того, чтобы… – начал Кедров.
– Чтобы освободить дорогу Зайцеву, – подтвердил Гуров. – Кстати, он никакой не Зайцев, он дважды судимый Анатолий Александрович Тихонов! Первый раз он отбывал срок еще в малолетке за групповое изнасилование несовершеннолетней, во второй – уже за распространение наркотиков, а сейчас находится в федеральном розыске – его питерцы объявили.
– А это ты как узнал? – обалдело спросил Романов.
– Когда я был у него в субботу в больнице, он при мне допил бутылку минералки. Я после беседы с ним из палаты вышел, нашел дежурную санитарку и попросил ее зайти туда и мусор забрать, вот она мне ее и вынесла! Я отдал ее Санину, попросил снять с нее отпечатки пальцев, но не сказал ему, чьи они, а потом самым срочным образом пробить их по базам. И получил ответ – это Тихонов!
– То есть он жил по чужим документам? – воскликнул Кедров. – Но как же он на работу устроился?
– А вы вспомните, Афанасий Семенович! – попросил Гуров. – Когда вы разговаривали с директором интерната, что он вам сказал? Что, обнаружив исчезновение Батюшкиных, позвонил… Кому? Не вам, заметим, а Сафонову!
– То есть это Сафонов его туда на работу устроил? – спросил Стрелков.
– Вот именно! Поскольку директор интерната не менее продажная сволочь, чем он сам. А место именно в интернате было нужно потому, что дети там живут без родителей! И, как вы теперь знаете, вытворяли они там все, что их левая нога хотела! В обычной школе у Зайцева – давайте уж называть его по-старому, ничего не получилось бы, потому что родители, заметив неадекватное поведение их детей, ночные вылазки и фингалы, тут же забили бы тревогу. А в интернате Зайцеву было где развернуться, тем более что вы значительно облегчили ему жизнь, когда помогли создать эту секцию.
– Иваныч! – прорычал Виталий. – Ты таких слов вообще не знаешь, какие мы сейчас в свой адрес говорим. Даже не слышал ни разу!
– Хорошо, не буду больше прыгать на вашей общей больной мозоли, – пообещал Лев.
– Ты скажи лучше, как ты это все понял? – попросил Максим.
– И откуда фотографии взялись, где эти подонки на земле с битыми мордами лежат? – поддержал его Кедров, а за ним другие стали спрашивать:
– Кто же тогда избил Зайцева?
– А кто по ночам нападал на интернатских?
– И краска? Она-то откуда взялась?
– Так кто же Батюшкиных к родителям отвез?
– А видеокамеры с «жучками» кто установил?
– Давайте все по порядку, – предложил Гуров. – В общем-то, я еще в Москве все понял – Саша ведь мне документы привез. Уж больно все преступления были непродуманными, спонтанными, примитивными, одним словом, детскими, хотя некоторые оказались с трагическими последствиями, – он посмотрел на Виталия. – Я понимаю, что не все в этом городе вас беззаветно любят, но, будь это взрослые, они придумали бы что-нибудь посерьезнее, чем петарды. А погром в музее? Я вашу экспозицию не очень хорошо знаю, но помню, что там есть бивни мамонта и прочие такие вещи, всякие поделки из моржовой кости, из рогов. А ведь все это можно довольно дорого продать, а ничего не было взято. Мат на стенах. Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! Тут за версту пахнет подростковой преступностью. Стали бы взрослые люди так безобразничать? Да никогда! Потом четкая периодичность этих преступлений: через три ночи на четвертую, то есть отрывались недоумки не тогда, когда хотели, а когда было можно, то есть их выпускали. Кстати, что с охранником из интерната и директором?
– А ты как думаешь? – усмехнулся Василич. – Первый и рад бы навсегда уехать отсюда и больше никогда не возвращаться, да не скоро ходить сможет.
– А второй – уже в ИВС мы ему такой букет статей подобрали, что пальчики оближешь! – ответил Кедров.
– Понятно, – кивнул Гуров. – Далее. Как я понял, в городе никогда раньше ничего подобного не происходило, а это значило, что подростков кто-то организовал, то есть в этой среде появился лидер. А кто это мог быть? Только тот, кому они верят, кем восхищаются, но откуда он взялся?