Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
По мере продолжения этой беседы Гуров все больше утверждался в мысли, что худшие его опасения сбываются. Очевидно, все восторженные рассказы Кирилла Титова о скорой отправке на «настоящее дело» скрывали под собой не совсем тот смысл, который он сам в них вкладывал. Истинной целью тренировок, по всей видимости, являлось вовсе не участие в боевых действиях.
Но сами тренировки, несомненно, имели место, и полковника очень интересовало, где они могли проходить.
Сейчас, услышав про «наш спецназ», Лев вспомнил, что, в отличие от группы Вагнера, базы для тренировок спецподразделений ГРУ имеются
— Если не ошибаюсь, спецназ ГРУ тренируется где-то в Подмосковье? — спросил он.
— Да, военная часть под Солнечногорском.
— На полигоне может тренироваться кто-то еще, кроме бойцов отряда?
— То есть? — Удивление на лице Владимира было совершенно искренним.
— Я имею в виду людей «со стороны», так сказать, частных. Ведь в тренировках подобного рода нуждаются не только военные, а содержать собственную базу не каждый может себе позволить. Например, если какая-то частная охранная фирма захочет повысить квалификацию своих сотрудников или крупный бизнесмен пожелает поднатаскать своих телохранителей, могут они, скажем так, «арендовать» полигон на какое-то время?
— Не знаю. — Недоумение не сходило с лица собеседника. — Вообще-то и сама база, и полигон — это режимные объекты. Не знаю, как могут попасть туда «люди со стороны». Там даже для родителей военнослужащих очень строгие правила. Пропускная система и прочее.
— Но парень, о котором идет речь, реально где-то тренировался. И, скорее всего, не так уж далеко от столицы. Где еще это могло происходить, как не на одном из полигонов военных частей?
— Но почему именно на полигоне спецчасти ГРУ? — в свою очередь спросил Владимир.
На этот вопрос Гуров ответил не сразу.
Ассоциация с ГРУ возникла у него после того, как Орлов сказал, что именно эта структура курирует группу Вагнера. Если провести аналогию, выходило, что и другие частные военные компании, если таковые окажутся, тоже должны были находиться в ведении Главного управления. А значит, и тренировки бойцов вполне могли проходить на базах, где тренируют спецназовцев.
Приблизительно таким был ход его мыслей, и это он постарался донести до Владимира.
— Я подумал, если частные военные формирования находятся под контролем ГРУ, то и обучение бойцов этих формирований, по логике вещей, должно происходить на полигонах этого ведомства. Ведь с группой Вагнера все организовано именно так?
— Да, но… Группа Вагнера — случай исключительный, и, кроме того, базируется она, как я уже упоминал, достаточно далеко от столичного региона. В непосредственной близости от Москвы не существует баз, где обучались бы бойцы негосударственных военных подразделений, в этом можете не сомневаться.
— А если речь не идет об именно военной подготовке? — упрямо настаивал Лев. — Те случаи, о которых я говорил — тренировки для повышения квалификации охранников, — они могут осуществляться на каком-либо из полигонов ближайшего Подмосковья?
— Возможно, — немного подумав, ответил Владимир. — Но не уверен, что для этого используются именно полигоны
Однако, несмотря на такое категорическое отрицание, Гуров считал, что его предположения не лишены основания.
Судя по тому, что рассказывал Максим, Кирилл был абсолютно уверен, что едет именно на войну, а слова матери, что он приезжал измотанным и уставшим, свидетельствовали о том, что тренировки были действительно интенсивными. Следовательно, для чего бы ни готовили Кирилла и, возможно, других парней, согласившихся на участие в этом «эксперименте», готовили их достаточно профессионально. А значит, и полигон для этой подготовки должен был быть соответствующим.
«Если человеку обещают отправить его на настоящую войну, тренировать его где-нибудь в частном спортзале будет странно, — размышлял Лев. — Надеюсь, не такой он дурак, этот Кирилл, чтобы купиться на одни слова. Если обещали войну, значит, и тренировки должны были быть военные или хотя бы близкие к ним. На войне стреляют, например. Неужели их обучали этому в тире? Навряд ли. Нужно будет съездить в этот Солнечногорск, посмотреть, что за база. Поговорить, показать фотографию. Может, и удастся найти зацепку».
Но Владимиру эти свои мысли он высказывать не стал и решил сменить тему:
— Если боец частной военной компании ранен или убит, родственникам дают знать об этом?
— Разумеется. Более того, они получают компенсацию.
— То есть родные, как правило, осведомлены, где находится их сын или муж и чем он занят?
— Конечно. Они не могут разглашать эту информацию, но сами, собственно, в курсе.
— Парень, о котором идет речь, в разговорах с родственниками постоянно упоминал о чрезвычайной секретности своей новой работы и о том, что именно в связи с этим он не может сказать им, чем именно занимается. Тот факт, что они заявили в полицию об исчезновении, дополнительно доказывает, что они действительно ничего не знали. Как по-вашему, что это может означать? Он просто не хотел расстраивать близких сообщением, что его «работа» связана с повышенным риском?
— Возможно. Хотя сам «работодатель» в подобных случаях всегда имеет сведения о родственниках бойца, и, я думаю, если бы что-то случилось, им уже передали бы информацию. Никто не заинтересован в том, чтобы в подобных случаях раздувались скандалы и привлекалось дополнительное внимание, но ближайшие родственники всегда в курсе, если случается что-то… непредвиденное. Так что подобная неосведомленность родственников, возможно, еще одно доказательство того, что речь в данном случае идет вовсе не о ЧВК. Не исключено, что этот ваш парень попался на удочку неких недобросовестных нанимателей, желающих, как говорится, чужими руками загрести жар. Цели интенсивных физических тренировок могут быть очень разными.