Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Ошибаешься, – холодно возразил Орлов. – Ни о какой премии можешь и не мечтать. По одной простой причине – никакого дела ты, Крячко, официально не ведешь. Впрочем, и Лева тоже.
Гуров и Крячко переглянулись. Крячко хотел уже снова эмоционально высказаться по этому поводу, но Гуров, благоразумно остерегаясь очередной вспышки гнева Орлова, заговорил:
– Петр, давай-ка откровенно. Как я понимаю, мы должны заниматься этим делом по личной просьбе господина Плисецкого? И чем же взял тебя оный господин? Почему ты согласился, хотя вполне мог официально ему отказать?
– Да, почему? – не выдержав, встрял-таки Крячко. – Он вроде не чиновник, к министерству отношения не имеет, чтобы ты его боялся. На что ты повелся? Неужели на бизнес-«бабки»?
Гуров толкнул Крячко ногой под стулом,
– Я, Станислав, уже столько времени живу на свете и столько повидал за годы работы в полиции, что ничего не боюсь. А если мне приходится выполнять требования вышестоящего начальства или его протеже, то это в первую очередь ради вас. Да-да, Станислав, не надо делать скептическое лицо! Посуди сам – кто вас всегда прикрывает? Не я? Мне бояться нечего – я в любой момент на пенсию уйти могу. С удовольствием вон огурцы на грядках выращивать буду. Но я о вас думаю. Пойди я против начальства, ляг бревном поперек указаний сверху, упрись рогом – и что? Ну, уйду я, или «уйдут меня», дадут вам нового начальника Главка… Соображаешь, да? Вмиг закончатся все поблажки, которые я вам делаю просто потому, что давно знаю и глубоко уважаю – и как сыщиков, и как людей. А новая метла по-новому метет. И не исключено, что вас с Левой она в первую очередь отсюда выметет. Сами знаете, что кое у кого вы как бельмо на глазу. Я на своем посту уже много лет, столько начальства сверху пережил – не сосчитать! Времена меняются, чиновничьи головы летят, а я сижу себе. Потому что за столько лет научился ладить со всеми. Знаю, когда можно сказать «да», а сделать по-своему. Знаю, и когда твердость нужно проявить. Все я знаю, всех чиновников пережил, я их всех вокруг пальца обвести могу – ради дела, ради нашего Главка, ради вас, в конце концов! Никто лучше меня, видящего ситуацию изнутри, не знает, как сделать, чтобы работалось лучше. Вот сейчас вы у меня почему скучаете? Думаете, дел нет в Главке? Да полно! Не мне вам рассказывать, что их у нас всегда невпроворот. Просто если я вас сейчас перекину на рядовые дела, а тут случится что-то действительно серьезное, мне это серьезное придется передавать другому человеку. А у него и опыта меньше, чем у вас, и смекалки сыскной тоже. Поэтому вы мне всегда нужны свежими и бодрыми. Я это понимаю, а новый начальник – не факт. И сколько таких примеров еще можно привести, но я не буду, потому что это пустая трата времени. Все вы сами прекрасно знаете, не мальчики. И мне просто даже стыдно излагать вам прописные истины.
Орлов умолк. Гуров и Крячко тоже помалкивали, причем Крячко даже выглядел пристыженным. Однако подобное состояние было для него не характерным, поэтому он быстро взял себя в руки, улыбнулся и сказал:
– Да все мы понимаем, Петр! Давай, что там дальше с этим Плисецким? Небось, сынок какого-нибудь чинуши, да? Или племянник? Дядюшка позвонил уже, похлопотал о дитяте?
– Нет, – покачал головой Орлов. – Никаких дядей у него в министерстве нет, и вообще он занимается чисто бизнесом. И меня с ним никакие личные отношения не связывают. Он просто очень просил его принять, и я принял. В беседе сразу сказал, что официально дела завести не могу. Но он и не настаивал. Он просил, понимаешь, Стас? Просил! Не требовал, не угрожал, не намекал ни на какие связи. Просил помочь и выделить на это дело самых хороших сыщиков и – кстати! – обещал им заплатить из своего кармана. Вне зависимости от результатов. Сколько – не знаю! – тут же добавил Орлов. – Я лишь подчеркнул, что действительно дам хороших сыщиков, причем сначала спрошу их согласия. И вот если они согласятся, то мы поможем. А насчет оплаты пусть он сам с ними, с вами то есть, договаривается. Вот и вся моя материальная заинтересованность… – Генерал после своей длинной речи устало откинулся на стул.
Крячко прочувствованно прижал руки к груди и произнес:
– Петр, кончай! Ты нам с Левой сегодня урок за уроком морали и нравственности преподносишь! Пожалей меня, старого! Ей-богу, мое бедное грешное сердце не выдержит этого
– А как с ним можно связаться? – уточнил Гуров, любивший конкретику.
Орлов протянул им с Крячко по глянцевой визитке, на которой значились контакты Плисецкого Леонида Максимовича, и, пока опера пробегали их глазами, добавил:
– Он просил в случае предварительного вашего согласия связаться с ним как можно скорее.
– Хорошо, я ему позвоню, – кивнул Лев.
– А почему не я? – обиделся Крячко.
– Потому что я уже дал свое согласие на это дело, – усмехнулся Гуров. – Вне зависимости от суммы. Да меня она особо не волнует. Дело может быть действительно интересным, а мне сейчас заняться нечем. Я, конечно, крайне благодарен Петру, который так меня бережет для более глобальных задач, но ждать их можно долго, а мне без работы уже тошно. Так что я пошел звонить Плисецкому, а ты, Стас, пока определяйся. – И с этими словами он вышел из кабинета.
– Нет, ну ты слышал, а? – хлопнул себя по коленке Крячко. – Он уже дал свое согласие «вне зависимости от суммы»! А Станислав Крячко, кулацкая натура, дескать, еще сомневается! Как будто непонятно, что раз Лева будет заниматься этим Любимовым, то и я тоже!
– Надо же, какое высокое чувство дружеского долга! – усмехнулся Орлов. – И впрямь офицерское!
– Конечно, а что, мне без Левы самому себе в пустом кабинете анекдоты рассказывать? – искренне высказался Крячко, моментально разрушив высокопарность своего предыдущего заявления.
В этот момент в кабинет вернулся Гуров и сказал от двери:
– Плисецкий сейчас в своей «Гармонии» и ждет. Так что я поехал, чтобы время не терять.
– И я с тобой! – тут же поднялся со стула Крячко.
– А стоит ли? – сощурился Лев. – Предварительно я с ним и сам могу побеседовать. Тебе какой смысл? Или боишься, что я больший процент зажму? – улыбнулся он.
– Конечно, Лева, именно этого я и опасаюсь, зная тебя как старого жука! – погрозил пальцем Крячко, широко улыбаясь.
Хорошее настроение и обычная склонность к шуткам вернулись к нему. Он, обычно не очень любивший работать, на этот раз в глубине души был даже рад, потому что, по правде говоря, ему и впрямь надоело разгадывать кроссворды и предаваться воспоминаниям прошлых лет. И то, что работать предстояло в паре с Гуровым – лучший вариант для них обоих, – было в плюс. Да и, что там греха таить, материальное вознаграждение, обещанное Плисецким, было для Станислава Крячко весьма заманчивым…
Одним словом, он быстренько догнал Гурова, вышел вместе с ним из кабинета, послал воздушный поцелуй секретарше Верочке и в самом наилучшем расположении духа затопал по ступенькам к выходу.
Глава 2
Спортивно-развлекательный центр «Гармония» находился в районе Таганской площади. Сыщики подъехали туда на автомобиле Гурова и были, мягко говоря, впечатлены. Крячко невольно присвистнул, задрав голову вверх и считая этажи.
– Откуда у людей «бабки», а? – задал он вечно волнующий его вопрос.
– Не завидуй, – бросил Лев, подходя к крыльцу.
– Идиотская фраза! – раздраженно ответил Крячко, топая по ступенькам вслед за ним. – Я вообще никому не завидую! Я просто удивляюсь! Потому что понимаю, что честным путем ни-ког-да в жизни на такой центр не заработаешь, хоть сдохни на работе! Мне, например, за всю жизнь и на один этаж не наскрести! Даже если все начальственные премии к этому присовокупить и тринадцатые зарплаты! И ты, Лева, это прекрасно понимаешь! Просто твоя гнилая либеральная натура, которую такие же либералы именуют дипломатичностью, не дает тебе высказывать свои мысли открыто и прямолинейно!
Гуров не стал отвечать: он уже открыл дверь в комплекс, и они с Крячко оказались внутри. Надо сказать, что обстановка там не потрясала показной роскошью, все было отделано просто, но функционально. Прямоугольный первый этаж был разбит на сектора, владельцы комплекса разделили его на своеобразные зоны – как спортивные, так и развлекательные.
Гуров остановился и, достав сотовый телефон, набрал номер Плисецкого. Представившись Леониду Максимовичу, он сообщил о своем прибытии и услышал в ответ: