Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Фамилии, фамилии, Стас! – горячился Гуров.
– Вот тут облом, Иваныч. Извини, не смог я вытянуть из него фамилии. Уж и так крутился, и этак. Не прокатило. И про выставки помянул, и про аукционы, и чего только не придумывал. Но тот только «дакал», как попугай, да головой кивал. Да, говорит, наши ювелиры и к выставкам имеют отношение, и к аукционам. Очень часто их туда приглашают, особенно в качестве экспертов. И на этом – все. Точка. Кто они, эти столь востребованные специалисты, осталось за кадром. Не мог же я у него напрямую в лоб фамилию спрашивать. Не так понял бы, согласись.
– Да, обидно.
– Не кручинься,
– «Феникс», говоришь? Так-таки и название сказал?
– Ага, усек?! Я знал, что ты сразу этот ход расколешь. Этих интернет-аукционов сейчас пруд пруди, только ленивый не торгует. А он – нет, чтоб сказать – гуляй, мол, Вася, вот тебе поле. Он конкретно ориентирует. Не вообще аукционы рекомендует, а именно «Феникс».
– Значит, повязан.
– Само собой. Но это только присказка. Ты послушай, что дальше было. Я, значит, мысль сразу уловил и давай за эту ниточку дальше тянуть. А что, мол, приблизительно, можно там найти из драгоценностей? Браслеты попадаются? Навалом, говорит, и браслеты, и кольца, и серьги, да все не новодел какой-нибудь постсоветский, а изделия знаменитых старинных фирм с разными звучными фамилиями, типа Фаберже. И так это он все хорошо расписывал, с подробностями да в деталях, что я слушал, слушал, да и подумал вдруг – а не иначе они этого «Фаберже» у себя в заводских цехах клепают.
– Смелый вывод!
– А ты сам посуди. Ну, сколько там этих бирюлек наработал за свою творческую жизнь сам Фаберже? Ну, тысячу, две. А их все продают и продают, продают и продают. И конца края
этим продажам не видать. Причем, заметь, все эти «эксклюзивные» изделия не из музейных запасников появляются, а невесть из какого угла.
– Да, сколько яиц было у Фаберже – вопрос риторический, – философски заметил Лев.
– Вот именно. Историки и эксперты дискутируют до сих пор. А между тем спрос на подобные «раритеты» всегда стабильно высокий. Отсюда – вывод.
– Спрос рождает предложение?
– Именно! Кроме того, в этой истории имеется одна немаловажная деталь, которая дополнительно подтверждает мои догадки. Расписывая преимущества этого своего «Феникса», Вадик как на особо приятную деталь указывал на то, что выставить изделия на этот аукцион может практически любой. Физическое лицо, так сказать. То есть приходишь ты с улицы, показываешь «бирюльку», говоришь, что это – изделие того самого Фаберже. Тебе, конечно, сразу верят, но говорят, что существуют некоторые правила, и «бирюльку» должен посмотреть эксперт. А дальше события могу развиваться двояко. Если ты и правда пришел с улицы и ребятам из «Феникса» ничего от тебя не надо, то, возможно, для оценки твоей «бирюльки» и правда привлекут настоящего эксперта, и он тебе про твоего Фаберже всю правду-матку выложит без стеснения. А если ты человек «нужный».
–
– Вот-вот. Рад, что ты снова уловил мою мысль. Не стареют душой ветераны. Если так называемый обычный гражданин в действительности не совсем обычный и, принося вещь, действует не совсем лично от себя, тогда и эксперт для этой вещи подбирается «правильный».
– Типа Краснова.
– Его или еще кого-то. Думаю, немало найдется таких, кто готов на этом подзаработать. В сущности, дело чистое. Кто там покупает, на этих интернет-аукционах? Серьезный человек туда точно не сунется. Серьезный человек в таких делах предпочтет полную открытость. Чтобы и вещь, и эксперты, и продавец – все налицо были. И если уж окажется среди них такой гад, который на заведомо поддельной или бракованной вещи подпись свою поставил, что она – эксклюзивная, чтобы этого гада в лицо знать и при случае подстеречь в темном уголке, да и навалять хороших «пенделей».
– Но ты за «серьезного», я надеюсь, не сошел?
– Да где уж! – усмехнулся Стас. – Этот Вадя, похоже, так в моей непроходимой глупости уверился, что под конец беседы даже остерегаться перестал. Знай себе, соловьем разливается. И вот такие-то в «Фениксе» изделия продавались, и вот этакие. Ощущение – будто он самолично все их туда приносил. Я, со своей стороны тоже, конечно же, планку держу. Да, да, да, говорю, чрезвычайно интересно. Глазки округлил, ротик раззявил. Картина маслом.
– Рад, что не ошибся в тебе, – улыбнулся Лев. – Знал, кого посылать.
– Еще бы! Тебе так в жизни не суметь.
– Да куда уж.
– Вот именно. А я благодаря своему таланту и артистизму за такого полного лоха сошел, что Вадя этот даже тогда не очухался, когда я ему напрямую контрольный вопрос задал. А что, говорю, как выгоднее будет – на аукционе Фаберже купить, или в вашей фирме что-то похожее заказать?
– Так-таки контрольный и задал? – нахмурился Гуров.
– Да не парься. Говорю же – он решил, что я придурок конченый. Никакого подтекста не заметил. Сделал умное лицо, стал объяснять. Мол, то, что на аукционе продается, оно ведь раритет, поэтому, конечно, будет дороже, чем если то же самое у них заказать.
– Типа – оно совсем не то же самое?
– Типа, да. Кроме того, говорит, и ювелиры наши, хотя очень способные, но они ведь не Фаберже. Так что, если хочешь, мол, всамделишный эксклюзив, это тебе в «Феникс».
– Рекламирует смело, клиента потерять не боится?
– Само собой, не боится. Если все там и правда так обстоит, как я думаю, для них это не потеря, а, наоборот, дополнительная прибыль. Ювелиры-то те же, а цена будет, как за Фаберже.
– Но фамилии так и не назвал?
– Увы. Про фамилии, похоже, самим придется догадываться.
– Ну, одну-то мы точно уже знаем. И даже, пожалуй, две. Похоже, Шаповалов тоже в теме. Иначе с чего бы ему так трястись при упоминании этого «Ювелир-мастера»? Ясно, что рыльце в пушку.
– Возможно. Но если так трясется, то, наверное, приобщили недавно. Краснов-то, как я понял, в разговоре с тобой держался молодцом.
– Этот да. Но он-то уж тертый калач. Как говорится, негде пробы ставить.
– Кстати, о пробах. У Фаберже и прочих известных ювелиров имелось личное клеймо, если эти ребята толкают свои поделки под его маркой, значит, есть и поддельное клише.