Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– То есть вы полагаете, что Петриченко ночью куда-то отлучается? И охранник об этом знает?
– Знает, и получает за каждую такую отлучку свою мзду.
– Значит, вы хотите отправиться в поселок, к дому Чанбы, и полагаете, что Петриченко тоже туда придет?
– Да, мне так кажется. Хотя, конечно, было бы правильнее, если бы кто-то один дежурил возле дома управляющего, а другой следил за ночным походом повара…
– Я вас понял, – сказал Синичкин. – Конечно, я вам помогу. Где вы хотите, чтобы я был? Чтобы следил за Петриченко?
– Совершенно верно, – кивнул Гуров. – Дело в том, что я для себя уже выбрал способ, с помощью которого прослежу за домом управляющего и останусь при этом незамеченным. К тому
– Хорошо, я сегодня сразу после одиннадцати засяду возле виллы и буду следить, – пообещал Синичкин. – Если Петриченко направится к дому Чанбы, мы с вами там встретимся. Если в другое место – я вам потом расскажу куда.
– В любом случае давай завтра в девять утра встретимся здесь, в санатории, – предложил Гуров. – Обменяемся впечатлениями о ночной прогулке и наметим план дальнейших действий.
Глава 13
Константин Семенович Чанба обитал в крепком двухэтажном доме в десяти минутах ходьбы от моря. Кроме двух основных этажей, дом имел еще обширную веранду, два флигеля, а на крыше – современную мансарду. Хорошо положенная штукатурка, стеклопакеты в окнах, кондиционеры на каждой стене – можно сказать, что дом управляющего виллой «Аркадия» был одним из самых больших и богатых в поселке. Никакого душа на улице, тем более туалета – жилище Константина Семеновича имело все положенные удобства. И прилегавший двор, и забор тоже были под стать дому. Забор, правда, не очень высокий – в поселке Солнечная бухта, как и на всем Черноморском побережье, не приняты трехметровые заборы, их только приезжие строят, – зато крепкий и надежный. А двор выложен камнем, в который были вделаны цветные фонарики: ночью они загорались, и получалось очень красиво.
Собак Константин Семенович не держал – ни к чему это, одно беспокойство от псин. И постояльцев не пускал – он зарабатывал достаточно, не нужно ему было все лето тесниться, на чужое белье смотреть, всякие глупости слушать. Каждый вечер в половине двенадцатого Константин Семенович запирал калитку и уходил в дом. Весь его вид при этом говорил – все, спать ложимся.
Так поступил он и в этот вечер. Прошел через двор, выглянул на улицу. Все было как обычно. Солнце давно село, стало прохладно. В воздухе одуряющее пахло магнолиями, лавром, какими-то цветами. Чуть ниже по улице, на повороте, горел фонарь на маленьком пятачке. Там стоял столик, вокруг него сидела группа местной молодежи – в нарды играли. Возле низкой ограды на скамейках сидели несколько отдыхающих – две женщины средних лет и старик с палкой, смотрели на море. Чанба тоже посмотрел. С моря дул сильный ветер, там собирались тучи, время от времени сверкали молнии. Значит, ночью дождь будет, решил Константин Семенович. Впрочем, его планам дождь не мешал.
Он запер калитку, прошел к дому, однако внутрь входить не стал. Вместо этого обогнул дом, вышел к той стороне двора, что примыкала к горе. Там в стене была еще одна калиточка, совсем неприметная, зато снабженная электронным замком и еще телекамерой. Чанба проверил, работает ли замок, все ли в порядке. Тут как раз послышались шаги, и к калитке подошел человек, хорошо знакомый Константину Семеновичу, – Георгий Лакоба, живший в трех кварталах от него.
– Добрый вечер, Константин Семенович! – приветствовал он хозяина. – Как, войти можно?
– Входи, дорогой, – ответил ему Чанба. – Ты сегодня первый, придется тебе немного подождать.
– Ничего, я подожду, – согласился гость.
Константин Семенович нажал кнопочку, открывая гостю калитку, после чего они вместе ушли в дом. Прошло еще немного времени – минут пять или десять, – и возле калитки появился еще один человек. Он тоже был местный, и его Чанба тоже встречал лично.
– Ну что, люди собираются? Работа будет? – спросил гость.
– Обязательно будет! –
Они вошли в дом, и больше хозяин на встречу с гостями уже не выходил. А те, как верно заметил Чанба, появлялись один за другим. Все нажимали неприметную кнопку звонка, расположенную на ограде рядом с калиткой, при этом вставали так, чтобы их было видно в телекамеру. Слышался щелчок, калитка распахивалась, и очередной гость входил во двор, после чего запирал за собой калитку. Часть пришедших составляли местные жители, но большей частью это были приезжие, жившие кто в санаториях и домах отдыха, кто на квартирах. Все мужчины – ни одной женщины. И еще одна общая черта была у ночных гостей Константина Семеновича – по их одежде, а также по манере держаться можно было заключить, что они – люди далеко не бедные.
Некоторые из гостей шли к калитке прямо, не оглядываясь, а некоторые (в основном местные), перед тем как свернуть с улицы в узкий проулок, ведущий к калитке, посматривали по сторонам. Однако и эти внимательные люди ничего подозрительного не видели. Игроки в нарды уже закончили свою игру и ушли, отдыхающие, любовавшиеся морем, тоже разошлись, на всей улице не осталось ни одного человека.
Правда, если бы кто-то из гостей задержался и внимательнее вгляделся в покрытый лесом холм, примыкавший к задней стороне дома Константина Семеновича, то он, при хорошем зрении и наблюдательности, мог бы заметить фигуру человека, спрятавшегося за одним из стволов. А если такой бдительный гость захотел бы войти в лес и проверить, что это за наблюдатель, он бы обнаружил, что это тот самый старик с палкой, который два часа назад прогуливался вокруг дома Чанбы, а час назад вместе с группой отдыхающих сидел на углу возле ограды и любовался на море. Однако никто из гостей Константина Семеновича такой любознательности не проявлял, и любопытный наблюдатель оставался незамеченным. Он внимательно следил за приходом гостей, ведя им счет. Особенно его заинтересовал худощавый парень, явно не из местных, который подошел к калитке одним из последних. Наблюдатель, притаившийся на горе, проследил, как парень вошел в дом, после чего стал приглядываться к улице. Вскоре на ней появился еще один человек. Он дошел до проулка, ведущего к калитке, заглянул в него, однако к калитке подходить не стал. Вместо этого перешел на другую сторону улицы и занял позицию за густым деревом, за которым его было практически не видно. Тогда старик с палкой покинул свою позицию на склоне холма и направился прямиком к этому наблюдателю.
– Ну, что, капитан, хорошо спрятались? – негромко спросил он, подойдя поближе.
– Вот это да! – воскликнул в ответ человек за деревом. – Лев Иванович! Никогда бы не узнал вас в этом маскараде! Отлично замаскировались!
– Давайте-ка я к вам присоединюсь, – сказал Гуров, который и скрывался под обликом отдыхающего пенсионера с палочкой. – Нечего мне посреди улицы торчать. Не ровен час, кто-нибудь из дома выглянет, увидит. – Он зашел за дерево, где стоял капитан Синичкин, и спросил: – Я вижу, ваш подопечный уже там. Ну, как он открывал ворота – свои ключом или ему открыл охранник?
– Нет, у него свой ключ, – ответил Синичкин. – Но, я уверен, охранник в курсе. Если эти ночные походы происходят достаточно часто, то скрыть их повар никак не мог. А вы тут давно?
– Часа три уже, – сказал Гуров. – Могу рассказать, что увидел.
– Да, расскажите, интересно.
– В половине двенадцатого наш дорогой Константин Семенович запер калитку – я имею в виду главную, что ведет в дом с улицы, – и погасил в доме свет. Вроде как все спать легли. Но как раз с этого времени к нему начали собираться гости. Все – вон через ту калиточку, через которую вошел и Петриченко. Я насчитал двенадцать человек, наш повар тринадцатый, и может быть… Ага, вот и четырнадцатый идет, смотри.