Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Как прикажете, – ответил Коростылев, но украдкой вздохнул.
Лев чуть ли не физически ощутил, как разлетаются мечты старлея о том, как он, под предлогом, что везет не кого-то, а «столичных перцев», начинает выжимать из новенького «УАЗа» максимальные обороты, и тут на тебе: не больше сорока! Обломали так обломали. «Знал бы ты, от какой беды я тебя избавляю, – мысленно произнес Лев, – сейчас в благодарностях рассыпался бы. Содержимое желудка – это тебе не розы». Но Коростылев промолчал, предпочел промолчать и Гуров. Стасик, тот вообще рта не раскрывал. Потупив взгляд, он изучал линии на собственных ладонях. Без форменной одежды он никак не мог ощутить себя значимым, и это его угнетало. Так в полной
Глава 4
Гурову хватило трех минут общения с майором Иванченковым, чтобы понять простую истину: пользы от майора он не получит, не стоит и время тратить на попытки расшевелить этого бездельника. От Стасика, в его теперешнем состоянии, и то проку больше. За то время, что дело находилось в руках майора, он не сделал ровным счетом ничего полезного. Результаты экспертиз к делу подшил и этим ограничился. Ни оперативную группу в лес не отправил, ни поиск возможных свидетелей из числа местных жителей окрестных населенных пунктов не организовал. Сидел и тупо ждал приезда Гурова.
Странная позиция, но для глубинки вполне привычная. Сколько раз Гуров приезжал к таким вот майорам и видел одну и ту же картину: до прибытия полковника никто палец о палец не ударил. «Как же не вовремя Крячко в отпуск укатил, – в который раз за последние несколько часов посетовал Лев. – На кого опереться? Да еще эта амнезия у единственного свидетеля».
А помощь ему требовалась, еще как. Прежде чем составлять план розыскных мероприятий, необходимо было выяснить, какие населенные пункты окружают место обнаружения автомобиля с расчлененными трупами. Майор только плечами пожимал, мол, такой карты не имеем. Выложил перед Гуровым карту Московской области и успокоился. Остальное, мол, в вашей компетенции. Это ведь вы специалисты высшего класса, а мы так, шушера провинциальная. Вот вы и работайте, землю носом ройте, а мы в сторонке постоим, посмотрим, что у вас получится.
Нет, вслух майор ничего подобного не произносил, и даже вид делал заинтересованный и озабоченный, но Лев ведь не первый день в органах, опыт имеется. Ему претензии майора понятны, сам не раз в такой ситуации оказывался. Начнет отдел расследование, и результаты кое-какие получит, а тут явятся молодчики из параллельного ведомства и отберут дело. Теперь это забота федеральной службы, и весь разговор. Или еще хуже, в подчинение возьмут. Отчитываться, мол, будете нам, и разрешение на любые действия у нас испрашивать извольте. Тогда уж не работа, а каторга.
Так что обиду майора он понимал, но его бездействие раздражало. Мало ли на кого у тебя обида, дело все равно делать надо. Подумав, Гуров решил, что Стасик с задачей справится не хуже майора. Во всяком случае, стараться точно будет больше. Оставалось выяснить, в каком конкретно квадрате был найден автомобиль, и можно сажать Стасика за работу.
Но, прежде чем идти к задержанному, Гуров все же решил встретиться с экспертами. Благо те оказались не слишком загружены работой и охотно согласились на встречу в удобное для него время. То есть – немедленно. До морга он доехал за десять минут. Туда же согласился подъехать и криминалист, производивший осмотр автомобиля. Звонок Гурова застал его на выезде, но он заверил, что с текущим делом почти закончил, и обещал сразу оттуда приехать в морг.
Стасика Лев уговорил остаться на улице. И предлог уважительный придумал: ждать приезда криминалиста. Сам же прошел в здание морга, отыскал патологоанатома и уже вместе с ним отправился в «хранилище», как называли на профессиональном сленге комнату с холодильными камерами для хранения трупов.
Патологоанатом представился доктором Кухаревым и сообщил, что все три трупа расположили в одном холодильном блоке. По
«Еще пара недель, и тело этого несчастного отправится на Лианозовское кладбище, где его захоронят под табличкой с порядковым номером вместо имени. Части тела соберут в пластиковый мешок, словно надоевшие кубики «Лего». Без имени, без лица, без надежды на опознание». Гуров смотрел на уродливые обрубки, с подгнившей кожей и омерзительным запахом, лишь частично замаскированным специальными растворами, которыми напичкали останки уже здесь, в морге, и испытывал странную опустошенность. В голове не укладывалось, как можно привыкнуть к подобному зрелищу. Сколько бы раз по роду службы ему ни приходилось сталкиваться с «расчлененкой», сколько бы подобных расследований он ни довел до логического завершения, понять мотивы преступника его мозг отказывался. Казалось бы, все просто: есть страх разоблачения, из которого вытекает подобное решение – разделить труп на части и спрятать. Так легче. Но легче ли? Сколько раз он убеждался, что в процессе расчленения преступник оставляет куда больше следов своего злодеяния, чем в случае, если бы оставил тело нетронутым. Много раз, слишком много.
И в газетах об этом пишут, и Интернет изобилует подробностями описания того, как и где наследил расчленитель, и все равно это повторяется. Мерзко, шокирующе, запредельно жестоко. Стоит только представить себе, как преступник орудует топором над бездыханным телом, и к горлу подступает тошнота. Как же преступника не тошнит от своих действий? Или он испытывает особого рода удовольствие?
«Нет, думать об этом не стоит. Лучше переключиться на судьбу жертвы. Он уже умер, и этого нам не изменить. Но мы должны попытаться вернуть ему имя, вернуть личность. Если не сумеем разгадать тайну смерти этого человека, он так и останется всего лишь порядковым номером в ряду таких же номеров. За что его постигла такая участь? Перешел кому-то дорогу, настолько насолил, что и имя его с лица земли стереть решили? Или же смерть его – случайное стечение неблагоприятных обстоятельств?»
– Что-то интересное заметили?
Гуров вздрогнул от неожиданности. Он так глубоко ушел в свои мысли, что забыл о времени. Кафельные стены отразили голос патологоанатома и эхом вернули обратно, вырывая полковника из паутины тяжелых дум. Он перевел взгляд с останков на Кухарева и, пытаясь отогнать тревожные мысли, ответил:
– Простите, задумался.
– Я вижу. Так о чем задумались, если не секрет? Просто ваш взгляд, как бы это сказать, в буквальном смысле излучал вселенскую скорбь. А ведь вы даже не знаете, стоит ли этот человек того, чтобы о нем скорбели. Хотя, конечно, если размышлять о проблеме в масштабах вселенной, каждый человек заслуживает того, чтобы было кому оплакать его останки.
– Да вы философ, – улыбнулся Лев. – Приверженцев взглядов Иммануила Канта с его теорией относительности восприятия не часто встретишь в среде людей вашей профессии.
– Почему нет? По мне, так сама профессия обязывает быть философом, – не согласился патологоанатом. – Кстати, взгляды Канта к нашей дискуссии подходят как нельзя лучше, что дает мне право вернуть вам ваш сомнительный комплимент. Полицейские, знакомые с работами философов, встречаются не намного чаще, чем патологоанатомы.