Полковник Коршунов
Шрифт:
– Всю вашу историю я сам знаю. И как вас раскулачивали, и как вы ударили ножом предсельсовета, и как вас выслали, и как вы бежали из концлагерей за границу. Спрашиваю: куда вы шли? Куда и зачем?
– В Глухой Бор, - голос арестованного прерывался, - в деревню Глухой Бор...
– К кому? Зачем?
– К предсельсовету тамошнему... Силкину... К Петру Семеновичу Силкину.
– Зачем?
– Велели мне только передать ему привет от брата... Поверьте... Поверьте, гражданин начальник... Только привет передать и назад... Сразу же и назад вернуться хотел... Я крайне
– Почему вы ничего не сказали ни на первом, ни на последующих допросах?
– Заблуждался... Жестоко заблуждался, гражданин начальник... Но теперь, поверьте...
– Кто такой брат Силкина?
– Не знаю... Не знаю я...
– Не врите!
– То есть он имеет отношение к разведке... Я так, простите, заключил, однако достоверно не знаю ничего о нем... Все, что я знаю...
Коршунов подошел к столу и нажал звонок. Арестованный заметил это.
– Что со мной будет, гражданин начальник?..
Вошел конвой.
– Уведите!
– сказал Коршунов.
Арестованный вскочил и потянулся за рукой Коршунова. Коршунов отдернул руку.
– Что со мной будет? Умоляю, гражданин начальник...
Коршунов молчал.
Арестованный, сгорбившись, пошел от стола. Конвойный раскрыл перед ним дверь. Стоя на пороге, арестованный обернулся.
– Убьете меня?
– прошептал он еле слышно.
– Убьете? Что ж, со мной умрет и то, что мне известно...
Конвойный тронул его за плечо, и арестованный вышел.
– Видел?
– сказал Коршунов, когда конвойный закрыл дверь.
– Ничего он больше не знает, Александр Александрович, - сказал Иванов, - цену себе набивает. Гадость.
Коршунов молча снял трубку с телефона.
– Пятую заставу. Скорее.
Коршунов положил трубку, и несколько минут оба сидели молча. Зазвонил телефон.
– Товарищ Нестеров? Здравствуйте. Начштаба. Да. Как фамилия предсельсовета деревни Глухой Бор? Спасибо. Все у меня.
– Коршунов положил трубку и закурил.
– Верно, Александр Александрович?
– спросил Иванов.
– Верно. Силкин. Тебе, Яша, придется немедленно выехать на пятую заставу. Ты достаточно в курсе дела. С Силкиным ты поговори и сразу позвони мне.
– Слушаюсь, Александр Александрович.
– Торопись, Яша. Силкин необходим.
Иванов ушел.
Ночью он позвонил Коршунову и сообщил, что предсельсовета деревни Глухой Бор исчез.
10
Все время, после приезда на пятую заставу начштаба округа, жизнь Нестерова была полна волнений и новых забот.
Сначала прислали на заставу проводника с собакой.
Потом, чуть ли не на следующий день, приехала команда связистов, и они расположились в пустом сарае и целыми днями работали в лесу. Их начальник, очень молодой человек в очках, ничего толком не рассказывал Нестерову, а только посмеивался.
Потом пошли дожди. Ночи стали темными, и Нестеров усилил охрану границ. Сам каждую ночь ходил по участку.
Днем связисты работали в лесу, работали просто как черти, и никакой дождь не останавливал их. Связисты требовали, чтобы район их работы тщательно охранялся и никого не
Потом бурной, дождливой ночью проводник со своим Шариком взяли нарушителя, и нарушитель открыл огонь из маузера, и Шарик бросился на нарушителя и перекусил ему кисть правой руки, так что нарушитель выронил маузер и сдался. После задержания Нестерову было неловко встречаться с Цветковым, проводником Шарика, но Цветков вел себя так, будто ничего не произошло и будто он вовсе не помнит первого разговора с Нестеровым. Цветков по-прежнему каждую ночь ходил с Шариком по участку и спал днем.
Потом связисты кончили свою работу, и их начальник провел Нестерова по участку и показал, что устроили в лесу связисты, и Нестеров просто пришел в восторг. Начальник связистов перед отъездом рассказал всем бойцам заставы, как нужно пользоваться устройством в лесу.
Словом, Нестеров был так занят и столько произошло значительного и интересного на пятой заставе, что о разговоре с начштаба относительно перевода на другой участок Нестеров вспомнил только тогда, когда начштаба позвонил ему по телефону. Начштаба ничего не сказал о переводе Нестерова.
Ночью на заставу приехал уполномоченный из Управления, и к его приезду Нестеров уже знал об исчезновении предсельсовета. По всему участку были расставлены секреты.
11
Цветков шел по участку в полной темноте. Тучи сплошь закрывали небо, дождь хлестал не переставая, ветер раскачивал деревья, и стволы деревьев скрипели. Цветков ощупью находил дорогу. Шарик шел рядом, и было так темно, что Цветков не видел Шарика. Несколько раз Цветков останавливался и прислушивался, но из-за шума дождя, ветра и деревьев ничего нельзя было расслышать. Шарик останавливался вместе с Цветковым, и Цветков чувствовал, как мягкий бок Шарика касается его ноги.
Было, вероятно, около двух часов ночи, когда Шарик остановился сам и глухо зарычал. Цветков пригнулся и руками потрогал спину собаки. Шарик стоял нагнув голову, и мокрая шерсть на его спине поднялась дыбом. Цветков вынул наган и пристегнул карабин поводка к ошейнику Шарика.
– Искать... Шарик искать, - зашептал Цветков, губами касаясь уха собаки.
Шарик потянул поводок и быстро пошел в сторону от тропы. Цветков шел за ним, спотыкался и падал. Сучья били его по лицу и рвали его одежду.
Несколько минут Шарик тащил в сторону от тропы, а потом повернул и снова вывел Цветкова на тропу и пошел по тропе. По тому, как Шарик тянул поводок, Цветков понимал, что Шарик нигде не сбивается со следа и ведет уверенно. Было так темно, что даже Шарик плохо видел, часто спотыкался и несколько раз упал, но не сбивался со следа и шел верхним чутьем, негромко рыча и все сильнее натягивая поводок.
В темноте Цветков не мог идти быстро.
Около получаса продолжалось медленное преследование невидимого врага. Шарик свирепел все больше и больше. Вдруг он остановился, и Цветков наткнулся на него. Шарик больше не рычал. Он дрожал от нетерпения, и Цветков понял.