Полковник советской разведки
Шрифт:
– Какая дрянь! – возмутилась Мадина.
– А ты могла бы прыгнуть в подобной ситуации?
– Одна – нет, с тобой – да!
Она, как кошка, вцепилась в мою руку и шагнула в бездну. Свободной рукой я быстро обхватил тонюсенькую талию девушки и о трудом удержал ее от падения со стометровой высоты. Да и сам едва удержался. Некоторое время мы стояли молча, крепко обнявшись.
– Ты ненормальная, – сказал я.
– Поцелуй меня, – прошептала она.
Я поцеловал ее в голову.
– А в кино целуют в губы.
Губы у нее были сухие и холодные, как у мраморной статуи.
– Фу! – поморщилась Мадина. – Ничего приятного в поцелуе нет. Мне больше нравится, когда ты обнимаешь меня и ласкаешь мои волосы.
Я понял, что
– Почему ты хочешь выдать меня замуж за чужого парня?
– Это нужно нашему государству.
– Лучше укради меня и увези куда-нибудь далеко-далеко, буду тебе хорошей и верной женой.
– Дурочка ты. Если я украду тебя, меня найдут через неделю и посадят, а тебя замордуют родственники. Нет уж, поезжай лучше в Америку, но не забудь вернуться.
– Чихать я хотела на твое государство! – заявила Мадина. – Почему я должна любить его, если оно заставляет меня делать то, чего я не хочу, что мне противно и отвратительно… Но я сделаю это ради тебя. Я знаю, что это нужно тебе.
Я поцеловал ее глаза и почувствовал, что они мокры от слез… После нашего возвращения в Нефтегорск Погодин сходил на контрольную встречу с «Бэлой» и остался предоволен.
– Можно выпускать! – сказал он. – Подготовь ей письменное задание.
Потом подозрительно взглянул на меня и спросил:
– Ты что с ней сделал?
– Того, о чем вы подумали, не было! – обозлился я.
– Ладно, ладно, не пыли…
Прощаясь со мной, Мадина проплакала насквозь мои пиджак и рубашку.
– А как ты узнаешь о моей жизни в Америке? – поинтересовалась она.
– Из твоих писем к родителям. Пиши чаще и подробнее.
– Вы читаете все письма?
– Еще чего не хватало! Мы читаем только письма людей, нас интересующих.
– А как же тайна переписки?
– Но ведь мы никому не рассказываем о содержании чужих писем.
– Вы жулики и прохиндеи, – сказала она и снова заплакала, а в заключение, поднявшись на цыпочки, робко поцеловала меня в щеку.
На другой день Мадина улетела, и в течение последующих трех лет я узнавал все новости о ней только из ее писем к родителям. Новости были разные: и ничего не значащие, и жуткие, и радостные.
Сначала все развивалось по плану. В семье Башира ее приняли как родную, окружили вниманием, осыпали подарками. Руслан активно занялся с ней английским языком. Он проводил с Мадиной почти все свободное время, показывая ей Нью-Йорк с окрестностями, и, видимо, всерьез увлекся ею. А Башир ревновал. Тяжелая страсть стареющего мужчины вгоняла его в злую тоску, возбуждала в нем ненависть к собственному сыну. В одном из писем девушки я нашел строки, обращенные ко мне: «Женщина должна умело пользоваться своей красотой. В противном случае красота принесет беду и ей, и окружающим ее людям. Лермонтова погубили две смазливые девицы. В час ссоры с Мартыновым он сидел рядом с одной из них и рисовал в ее альбом карикатуру на своего приятеля, а Мартынов любезничал с другой, стоя поблизости. Злая шутка Лермонтова долетела до слуха Мартынова. Он подошел к Лермонтову и сказал: «Мишель, сколько раз я просил тебя не острить в мой адрес при дамах!» «Что ж ты на дуэль меня вызовешь из-за этого?» – засмеялся Лермонтов. «И вызову!» – ответил Мартынов. Два молодых парня петушились перед девчонками, а те не пытались помирить их. Им было приятно, что ради них ссорятся мужчины. В итоге мир потерял великого поэта». Мадина слово в слово пересказала то, что говорил ей я на месте дуэли Лермонтова с Мартыновым, и я понял, что обстановка вокруг нее складывается тревожная. Трагедия разразилась в день рождения Руслана. В самый разгар пиршества Башир позвал сына в одну из подсобок своего ресторана, в котором происходило празднество, и предложил Руслану сыграть в русскую рулетку.
– А что это за игра такая? – спросил Руслан.
– В нее
– Дурость это! – сказал Руслан.
– Ты просто боишься! Вот посмотри! Ничего страшного в этом нет.
Башир достал из ящика стола кольт, зарядил его одним патроном, засунул дуло в рот, раскрутил барабан и нажал на спуск. Раздался сухой щелчок.
– Вот видишь! Ничего со мной не случилось. Теперь ты попробуй.
– Он протянул сыну револьвер и патрон.
– На кой дьявол мне это нужно! – возмутился Руслан.
– Трус!
Руслан побледнел от обиды. Он зарядил револьвер, раскрутил барабан и приставил оружие к виску.
– Лучше в рот. Так надежнее.
– Хорошо.
Грохнул выстрел. Мозги Руслана повисли на потолке подсобки. Вообще-то никто не знал, о чем на самом деле говорили отец с сыном и сколько раз они заряжали револьвер. Может быть, они договорились испытывать судьбу до конкретного результата.
Мадина покинула ресторан, как только узнала о гибели Руслана. Она шла куда глаза глядят. В сумочке ее не было ни цента. Однако девушке с внешностью кинозвезды пропасть в Штатах не так-то просто. Не успела она пройти и двухсот метров, как ее забрал в свой «Паккард» друг и сокурсник Руслана Стив Блэкфилд, сын одного из богатейших людей Америки. Через месяц он женился на ней, а еще через месяц после скоропостижной кончины отца стал наследником огромного состояния. Когда новая фамилия Мадины замелькала в светской хронике Соединенных Штатов, когда ее фотографии появились на обложках иллюстрированных журналов, когда ее письма заполнились поросячьими восторгами по поводу богатств мужа, перечислением тряпок и драгоценностей, подаренных им, описанием раутов, на которых она блистала в этих тряпках и драгоценностях, мое начальство махнуло на нее рукой.
– Спеклась девка! Она не вернется никогда, – сказал мой шеф и велел сдать дело на агента «Бэлу» в архив.
Один я знал, что «Бэла» обязательно вернется…
Прошло три года. За это время я женился на милой девушке из хорошей интеллигентной семьи, и у меня родилась дочь Оленька. Я перестал читать дурацкие письма Мадины и снял ее с почтового контроля. Красавица «Бэла» потихоньку уходила из моей жизни, и образ ее таял в дымке прошлого. Но вдруг…
Однажды утром мне позвонил из ОВиРа [8] знакомый офицер МВД и предупредил о том, что интересующая меня гражданка США по имени Мадлен Блэкфилд намерена прибыть в Нефтегорск по частным делам в период с 1 по 20 апреля 1972 года. У меня екнуло сердце. Господи! Так это же Мадина!
– Ага! – сказал я Погодину, входя к нему с этой вестью. – «Бэла» приезжает.
– Не спеши радоваться, – ответил мой шеф. – Не исключено, что визит ее обусловлен лишь желанием плюнуть тебе в морду.
– И все-таки я хотел бы встретиться с ней.
– Встретиться надо обязательно. Порой на свете случаются удивительные вещи.
Прибыв в Нефтегорск, Мадина сняла самый дорогой интуристовский люкс, и я мысленно обругал ее: в этом номере останавливались именитые иностранцы, и он был обставлен всеми видами оперативной техники. Она позвонила мне в день приезда, голос ее был тих и спокоен, будто и не прошло этих трех лет. Мы договорились, что я зайду к ней в семь вечера. В назначенное время я толкнул дверь в ее люкс и замер на пороге гостиной: передо мной стояла очень знакомая и совсем чужая юная женщина блистательной красоты. Она молчала, слегка откинувшись назад, опустив руки и затаив на губах загадочную манящую улыбку. В конце концов я сообразил, что надо обнять и поцеловать ее. Когда мы поцеловались, у меня даже дух захватило: уж чему-чему, а целоваться она в Америке научилась. Мадина кулачками оттолкнула меня, подошла к входной двери, заперла ее, вынула ключ и выбросила его в окно.