Полковники из МУРа
Шрифт:
Насколько Крячко мог понять, его сторожам было запрещено употреблять алкогольные напитки, потому что занимались они этим делом с оглядкой. Но тем не менее занимались неукоснительно. Видимо, спиртного в доме было хоть залейся. После обеда все запирались в одной из комнат, и начинался гудеж. Вначале Крячко с большим удовольствием принимал в нем участие, но вскоре понял, что даже в подпитии его соседи умеют держать язык за зубами, и никакой информации выудить из них не удастся. Поняв это, он попытался устраниться от общего веселья, но ничего не получилось – церберы предпочитали
Повезло ему только один раз – в самый первый вечер, когда Платон распрощался с ним, предупредив напоследок:
– Поживешь здесь немного. Потом с тобой еще один человек побеседует и даст добро. Тебя отвезут в Москву, выдадут все необходимое, и вперед! А там еще неделя – и ты богач! – он скупо улыбнулся.
После его отъезда Колюня, Рэмбо и Марафет воспрянули духом. Они закатили такую пьянку, что даже видавший виды Крячко удивлялся. Дом ходил ходуном. Пожалуй, это был единственный случай, когда надзора за Крячко практически не было. Правда, периодически Колюня вспоминал, что лично отвечает за «инженера», и мчался его искать, наполняя воздух вокруг себя громоподобными ругательствами.
И все-таки в тот вечер Крячко удалось на какое-то время избавиться от его опеки. Перепившаяся компания разбрелась по бесчисленным коридорам здания, а Крячко, воспользовавшись случаем, выбрался на свежий воздух. В голове у него тоже слегка шумело, но осенняя ночная прохлада быстро привела его в чувство. И тут он увидел перед домом черную громаду «Мерседеса», а рядом – знакомую детскую фигурку.
Даша была в нарядном пальто и какой-то вызывающей шляпе, по мнению Крячко, мало подходившей маленькой девочке. Кажется, она собиралась уезжать.
Возле машины нервно суетилась высокая стройная женщина, одетая броско, но элегантно. В свете фонарей она показалась Крячко совсем молодой и необыкновенно красивой. Судя по всему, это была мать Даши.
Понизив голос, она раздраженно говорила с кем-то по телефону. При этом она, не останавливаясь, расхаживала вдоль крыльца, точно зверь в клетке.
– Ма-а-а!.. Ма-а-а!.. Ну, мама!.. – канючила девчонка.
Женщина нервничала все больше – это было заметно невооруженным глазом. Хладнокровным оставался лишь водитель «Мерседеса», крупный флегматичный мужчина в кепке, чей силуэт Крячко мог видеть через приоткрытую дверцу.
– Ну, ма-а-ма! – уже почти истерически завизжала девчонка.
И в этот момент где-то наверху с треском разлетелось оконное стекло и послышался пьяный голос, изрыгающий ругательства. Крячко показалось, что он узнал Колюню.
Женщина, продолжая разговор по телефону, испуганно задрала вверх голову. Девчонка опять взвыла. Лицо женщины перекосилось. Она неожиданно грубо рявкнула на девчонку: «Заткнешься ты наконец, тварь?!» – и окончательно взорвалась.
Она с силой швырнула трубку мобильника в цветочную клумбу и ринулась вверх по лестнице. По пути она ожгла Крячко ненавидящим взглядом и скрылась за дверью. Девчонка
Хмель мгновенно выскочил у Крячко из головы. Он быстро оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, спустился вниз и присел возле клумбы. Ему хватило несколько секунд, чтобы разыскать в цветах телефон. Он был выпачкан в земле, но работал.
Крячко неторопливо ушел в тень и, тревожно поглядывая на вход в здание, набрал номер Гурова. Он едва успел сообщить ему самое важное, как из дома пулей выскочила женщина. Она волокла за руку вопящую благим матом Дашутку. В ярко освещенном вестибюле метались какие-то тревожные тени. Водитель живо выскочил из «Мерседеса» и распахнул перед хозяйкой заднюю дверцу.
Воспользовавшись суматохой, Крячко с силой швырнул телефон в кусты и отвернулся. Он успел вовремя – на крыльце появился злой и смущенный Колюня, который, смешно балансируя на цыпочках, снес свое огромное тело по ступеням и бесцеремонно ухватил Крячко за рукав.
– Вот ты где! – заплетающимся голосом сказал он и настороженно посмотрел вслед отъезжающему «Мерседесу». – А я тебя… ик!.. везде ищу… Ты что – сбежать хочешь? Башку оторву, понял? Ты должен у меня на глазах… ик!..
Автомобиль завернул за деревья, и Колюня неожиданно сменил тему.
– Маленько оборзели мы с пацанами, – доверительно шепнул он Крячко. – Кто же знал, что она еще не уехала?.. Все Рэмбо, козел! Как напорется, так ему сразу надо свое карате показывать! С Марафетом сцепились – а мне разнимай! Теперь хозяин вставит… Он на это дело злой! Так что пошли-ка, инженер, баиньки – не будем нарываться.
Нарываться Крячко и самому не хотелось, хотя он придерживался мнения, что его роль в этом процессе была минимальной. Он покорно пошел за Колюней, страшно довольный, что удалось передать весточку Гурову.
На следующий день лихая троица резко поменяла стиль поведения. Все притихли и старались без крайней необходимости не покидать своих келий. Крячко подозревал, что молодцы получили от хозяина хорошую взбучку – пока по телефону.
Но, внеся коррективы в отношении формы, Колюня и компания не изменили сути. Пьянствовать они продолжали, но делали это тихо и в стороне от возможных соглядатаев. Всем стало хорошо, и только Крячко вынужден был терпеть муки ненавистного общения. Однако его здоровая и цельная натура справлялась с этим великолепно.
Вот и теперь, против воли втянутый в неинтересный ему спор с сексуальным уклоном, Крячко не растерялся. Он не сразу кинулся отвечать на вопрос Марафета, а сначала выпил рюмку водки, закусил селедочным хвостом и наконец сказал:
– Я на этот счет ничего конкретного сказать не могу. Мне, например, с женщинами всегда не везло. Потому и остался один как перст. Конечно, с одной стороны, удобно – никаких тебе лишних проблем, и сам себе хозяин. А с другой стороны, иногда задумываешься – и для чего жил, спрашивается? Ни детей, ни гнезда своего. Иной раз даже домой возвращаться не хочется – такая берет тоска.