Полковнику нигде…
Шрифт:
Неугомонный друг нес какую-то чушь о девчонках, но Бром не прислушивался: девчонки в его жизни уже появились, и он не сомневался, что и в будущем их тоже будет предостаточно. А вот море, это да! Задумавшись, Аурел неожиданно почувствовал, как его потянули за рукав, и удивился, увидев старую цыганку, просившую «позолотить ручку».
Морщинистая и темнокожая, старуха была похожа на состарившуюся дочь Монтесумы. Ей не хватало только головного убора из орлиных перьев, чтобы быть точной копией ацтекского жреца из какого-нибудь исторического фильма. Орлиный профиль и явственные усы придавали некоторую суровую мужественность старушечьему
Вопреки Витькиным ожиданиям, гадалка равнодушно взглянула на протянутую руку.
— Пропащий ты! Пропадешь! И не один раз. А с другом тебе повезло! — коротко бросила она разочарованному мальчишке.
Зато в Аурела старая цыганка вцепилась, как коршун, долго всматривалась в линии на ладони, потом внимательно изучала лицо, зачем-то поднимала глаза к небу. Предсказание прозвучало таинственно:
— В этом мире тебе ничего не грозит! — убежденно сказала старуха. — Дальняя дорога тебя ждет! Очень дальняя… Большим человеком станешь, спаситель! — добавила она с уважением. И, бросив последний взгляд на раскрытую ладонь, покачала головой: — Погубит тебя красавица, берегись! — и пошла прочь, даже не посмотрев на протянутую Бромом пятирублевую бумажку.
— Какая красавица? — только и успел спросить пораженный Бром.
— Живая и неживая, — непонятно ответила старуха, не обернувшись.
— Везет же некоторым! — с чувством сказал обиженный приятель. В первый раз в жизни Аурел услышал в его голосе настоящую зависть.
Витьку смело можно было назвать неунывающим вечным мечтателем, но и он позавидовал обещанию большого будущего. — Здорово! — Косничану долго не мог успокоиться, но, после возвращения, никогда о гадалке не вспоминал.
В отличие от вечно увлекавшегося всякой астрологической ерундой друга, Аурел, скептик и циник, ни во что сверхъестественное не верил, но лестное предсказание запомнил. Оно определило всю его дальнейшую жизнь, хотя многое так и осталось непонятным. Дальняя дорога? Насколько дальняя? Большим человеком? Насколько большим? Спаситель? Кого и от чего? А красавица, живая и неживая, как это может быть? Можно ли было так назвать безжизненный портрет?
Но только Мариоару Аурел мог безоговорочно назвать красавицей.
Брому всегда нравились холодные, властные и, главное, молчаливые блондинки. Может быть потому, что страстные навязчивые темноволосые подружки слишком уж рьяно охотились на него в молодости.
И бывшая супруга, Киприана покорила Брома мифическим сходством с обожаемым портретом. При первой встрече Аурелу понравилось, как она, учительница румынского языка, властно окрикивала старшеклассников, выведенных на экскурсию в этнографический музей. И Киприана была действительно красивой, высокой, яркой, с огромными зелено — голубыми глазами, нежной кожей и крупным чувственным ртом.
Счастье было недолгим: блондинкой жена оказалась крашеной, а ее бесконечные окрики надоели Аурелу спустя несколько недель. Зато Киприана родила ему сына.
И Бром терпел ее бесконечную болтовню и упреки — ради ребенка. Затем последовал вульгарный адюльтер. После череды скандалов и поспешного развода, пожертвовав квартирой и щедрыми алиментами сыну, плоду злосчастного союза, Бром вернулся к привычному образу жизни: легкие недолгие и необременительные интрижки и поклонение недоступному идеалу.
Полковник был абсолютно уверен, что своей более чем успешной карьерой, несмотря на происки влиятельных
Во сне белокурая богиня, трепетавшая в объятиях полковника, страстно отвечая на поцелуи, внезапно превращалась в огромную самку богомола. Аурел замирал от ужаса, а чудовище, заморозив партнера взглядом ледяных глаз, откусывало ему голову и жадно пожирало остывающее тело. Реальность ощущений зашкаливала — Бром даже слышал, как хрустят его шейные позвонки и чувствовал боль в основании шеи, не исчезавшую порой и после пробуждения.
В последнее время подобные сны посещали Брома все чаще: с земной орбиты, войдя с объектом в телепатический резонанс, ККМ -1 настойчиво продолжал посылать Аурелу кошмары в виде предупреждения.
Однако, несмотря ни на что, в Мариоаре полковник не сомневался — сны казались ему воплем возмущенного подсознания. Женщины всегда его предавали. А потом являлись в ночных кошмарах, прикидываясь невинными жертвами, устраивали истерики и предъявляли необоснованные претензии. От дамы с портрета Аурел такого не ожидал.
Мариоара казалась бесстрастной и неуязвимой. Любые попытки убрать картину со стены генеральского кабинета и заменить морским пейзажем обычно заканчивались неудачей. Через несколько секунд портрет просто вновь возникал на прежнем месте.
Но вот сегодня картина исчезла. Бром растерянно огляделся и заметил аккуратно обернутый темной бумагой пакет, тщательно обмотанный бечевой, с нелепой табличкой «На реставрации», спрятанный в угол под кресло секретарши справа от генеральского стола. Неужели Мариоара уступила сопернице? Как это могло произойти, по чьей вине? Но Бром, кажется, знал виновника, виновницу. Полковник в деталях вспомнил вчерашний сон.
Глава седьмая
Страшные сны
«Расскажи мне свои сны, и я скажу, кто ты»
Сны под воскресенье сбываются до обеда, а сны на двенадцатое число — фантастичны и сбываются нескоро. Сюжеты эротических кошмаров полковника обычно не отличались разнообразием и появились сразу после первой встречи с загадочной незнакомкой, однако в последнее время они принимали все более и более фантастический характер. В воскресенье, двенадцатого октября Аурелу приснилось, что леди с портрета — инопланетная шпионка — агент регуллианской разведки.
Сначала, после первых галактических снов, Аурел не поленился сходить в научный отдел, к астрономам, и внимательно изучить звездную карту. Его заинтересовал Регул. Полковник не мог понять, откуда в подсознании возникло незнакомое название. Он был абсолютно уверен, что в реальности до сих пор никогда ничего такого не слышал, даже в школе, на уроках астрономии. Карта ничего не прояснила: выяснилось, что Регул — звезда альфа созвездия Льва. Где-то там, довольно далеко.
— Где он вообще, этот Лев? Откуда во сне взялся Регул? Что им всем от меня надо? — спрашивал себя Бром, пытаясь понять, откуда появляются бредовые видения. Что это — вещие сны или первые признаки мании преследования? Может, их надо толковать по Фрейду, о котором Аурел имел самое смутное представление? Посоветоваться было не с кем — работа в МУГУ требовала осторожности в высказываниях.