Полковнику нигде…

Капустин Вад

— Всем все ясно? — редактор, проводивший мастер-класс, внезапно прекратил читать и оглядел собравшихся в приемной молодых писателей. Начинающий автор, робко прикорнувший в углу, испуганно встрепенулся: в голосе читавшего явственно слышалась ирония.

— Вот! — продолжал тот, — прекрасный пример того, как не следует начинать фантастические романы. Самое отвратительное, банальное, заурядное, истрепанное начало! — хладнокровно вынес редактор окончательный вердикт.

Глава первая

Крах

«Если

не хочешь быть зависимым от мнения людей, не позволяй ни похвалам, ни осуждению тревожить твое сердце»

(Искусство искусства)

Грыз-А — Ву жалобно всхлипнул, вспомнив минуты публичного позора. Жестокие слова, обращенные к себе самому, звучали погребальным набатом:

«Графоман! Бездарный писака! Бесплодный мечтатель! Вечный неудачник».

Немолодой, но все еще начинающий писатель-фантаст, выскочив из зала, где проходил мастер-класс, бездумно брел по скалистой улице, судорожно сжимая в когтистых лапах тонкие листы хрупкого металлопластика и мысленно осыпая насмешками былые надежды и мечты.

Глубокая комфортабельная пещера, где располагалась редакция журнала «Новый Фан», проводившая мастер-классы для начинающих авторов: чтобы избавиться от бесконечного потока графомании, захлестнувшего издательства, — находилась в уютной долине, защищенной от радиации слабой дымкой испарений действующих вулканов.

Похоже, сезон извержений подходил к концу — Грыз-А-Ву не слишком интересовался сельским хозяйством, потому что писал только фантастику. Сборщики ценных вулканических пород с протяжными песнями покидали остывающие лавовые поля, унося с собой наполненные драгоценным грузом титановые корзинки.

Идиллические картины безмятежной крестьянской жизни напомнили Грызу детство, когда он, юный дракоша, как и все, в бронированном спецкостюме, вот так же сопровождал родителей на сбор урожая. В воздухе витали аппетитные ароматы свежего пепла и горячей магмы. Грыз-А-Ву судорожно сглотнул. Утром, суматошно собираясь в редакцию, терзаемый надеждами и мрачными предчувствиями, дракон не успел позавтракать. Мечтал о признании и славе. И вот все рухнуло.

И, главное, кто смешал его с грязью? Старый школьный друг, бывший брачный партнер, Кор-И-Андр, сделавший стремительную редакторскую карьеру, безжалостно осмеял литературное творчество неудачливого приятеля. И если бы наедине! Нет. Кор намеренно сделал это в приемной, полной писательского молодняка, желая унизить начинающего фантаста, больнее задеть!

— Грыз-А! Постой! Куда ты? — дракона догнал Бор-И-Мур, молодой приятель, один из немногочисленных поклонников его писательского таланта.

— Ну что? — Бор-И-Мур кивнул в сторону выхода из редакции, где все еще толпились свидетели недавнего позора.

— Полный провал, — мрачно отозвался Грыз-А — Ву.

— Я же тебе говорил! — Бор мог бы и не напоминать. Грыз отлично помнил отвергнутые утром советы молодого дракона, гордого дружбой с настоящим писателем, но намного более практичного реалиста. Перед визитом в редакцию малыш недвусмысленно намекал, что крупная глыба базальта и цистерна освежающей азотной кислоты, вовремя предложенные редактору, поспособствовали писательской карьере немалого числа начинающих

авторов. Но Грызу и в голову не могло прийти, что Кор-И-Андр окажется так вульгарно корыстолюбив.

— Не горюй, — попытался утешить товарища Бор. — Просто ты вечно витаешь в облаках. Фантазер. А сегодня ты, наконец, ощутил на собственной шкуре радиационные ожоги реальной жизни. Посмотри, что другие пишут. Чернуху! И печатаются!

Грыз не слушал утешений. Все надежды были растоптаны в прах. Обида душила, заставляя конвульсивно съеживаться дыхательные и пищеварительные тракты, выбрасывать в кипящую атмосферу тонкие струйки отработанного метана, и мешая бурно изливать душу благодарному слушателю. Неужели же он совсем безнадежен и бездарен?

— Кстати, поздравляю, — Бор протянул писателю яркую друзу.

— С чем? Ах, да, — Грыз бросил рассеянный взгляд на ножные часы правой передней лапы, показывавшие местное время: тридцать третье число десятого месяца Лун, первый день четвертой триады. Ну, разумеется! Самое несчастливое сочетание. Его день рождения. Чему удивляться? И как тут не стать суеверным?

— Рожденный под несчастливой звездой, счастливым быть не может! — пафосно пробормотал Грыз. — Жалкое ничтожество! Урод!

— Ничего подобного. Просто сейчас ты плохо выглядишь. Переутомился. Работать надо поменьше, — Бор-И-Мур, верный друг, ему всегда безудержно льстил.

Отражение в лужице блестящей ртути заставило писателя болезненно поморщиться. В последнее время Грыз-А-Ву не следил за собой, посвящая все свободное время работе над новым романом. Зеленая морщинистая шкура потускнела и покрылась глубокими трещинами, глазные щитки затянулись блеклой слизью, когти затупились и некрасиво погнулись.

Грыз-А-Ву горестно вздохнул. Неудивительно, что Кор с презрением отверг претензии на старую дружбу со стороны опустившегося облезлого неряхи! Самобичевание не утешало.

— Надо было сделать педикюр! — в отчаянии подумал неоцененный писатель. — Но разве в этом счастье?

— Скажи, Бор, вот ты мне друг, да? — он дождался утвердительного кивка. — Ты же меня читал. Скажи, мой роман, неужели он так плох? Совсем безнадежен? — Даже если друг сейчас солжет, все равно это поможет взбодриться. Должно же в жизни быть хоть что-то светлое.

— Ну, как тебе сказать…, - Бор задумчиво поскреб когтями задней ноги основание спинного гребня. — Сыроват немного… Надо бы еще подработать… Хотя сейчас и не такое печатают… А эти упреки… Не обращай внимания.

Легко сказать. Слова Бора не слишком порадовали. «И не такое печатают» — слабое утешение. Пусть бы лучше малыш обманул, но сказал, что роман — бессмертный шедевр. Если уж и друг не сумел похвалить, значит, хорошего сказать нечего! Зато Кор-И-Андр не пожалел попреков и насмешек.

Бор-И-Мур, не понимая, какой эффект производят его слова, постепенно воодушевляясь, продолжал:

— И вообще не понимаю, чего ты зациклился на этой фантастике? Детектив напиши или еще лучше, любовный роман! Женский, для самочек! Чтобы герой там был идеальный, какой — нибудь суперкрасавец! Вот мне недавно одна знакомая дала кое-что почитать, послушай. — Бор вытащил обожженную глиняную табличку с микротекстом и начал читать: