Полководцы и военачальники Великой Отечественной (Выпуск 1)
Шрифт:
Идея о воздушных налетах на вражескую столицу зародилась в штабе ВВС ВМФ сразу же после первых налетов немецких бомбардировщиков на Москву. Встретившись с наркомом Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецовым, Семен Федорович внес предложение послать на Берлин группу самолетов-торпедоносцев ДБ-3. Кузнецов обещал доложить об этом в Ставку Верховного Главнокомандования. Уже через три дня он не без удовольствия сообщил:
– Сталин дал согласие на проведение операции.
Разрешил для нее взять из состава ВВС КБФ две эскадрильи, наиболее подготовленные для ночных полетов.
Помолчав, Кузнецов добавил:
– Кроме того, Сталин сказал: поскольку Жаворонков
– Благодарю за доверие, - ответил Жаворонков и недоуменно пожал плечами, - только не совсем понятно, почему выделяются столь малые силы для выполнения такой большой задачи. Ведь практически мы смогли бы собрать до семидесяти экипажей, умеющих пилотировать ДБ-3 ночью и в сложных метеоусловиях.
Кузнецов разъяснил:
– Нарком обороны обещал при первой же возможности усилить группу двумя-тремя эскадрильями дальнебомбардировочной авиации, и, возможно, кроме этой группы, будет действовать еще одна.
– Ну это другое дело, - успокоился Жаворонков и хотел уже излагать план операции. Кузнецов его остановил:
– Не торопись, Семен Федорович, отправляйся в часть, все обговори с командованием, потом примешь окончательное решение.
Появление командующего авиацией флота на аэродроме, где базировался Первый минно-торпедный полк, было неожиданностью и для командира полка полковника Евгения Николаевича Преображенского и для военкома батальонного комиссара Григория Захаровича Оганезова. Ведь Жаворонков улетел от них всего восемь-десять дней тому назад. С какими вестями вновь прибыл командующий? Какую задачу придется решать летному составу?
Обстановка из напряженно-томительной сразу стала торжественной, как только Жаворонков сообщил цель своего визита.
– Товарищи, - начал он спокойно и уверенно, - Верховное командование поставило перед вашим полком особо важную задачу. В ответ на разрушение наших городов и бомбардировку Москвы приказано бомбить военные объекты в столице фашистской Германии - Берлине!
При этих словах руководители полка поднялись с мест, а Преображенский, как клятву, произнес:
– Мы с честью выполним эту задачу!
Жаворонков тоже встал и, пожимая руки боевым друзьям, с чувством сказал:
– Другого ответа от вас, товарищи, не ожидал!
Сразу после короткого совещания занялись подготовкой операции, в которую посвятили минимальное количество лиц, чтобы хранить в тайне разрабатываемый замысел.
Весьма трудным вопросом, требовавшим немедленного ответа, был: откуда, с какого аэродрома давать старт самолетам, летящим на Берлин? Дело в том, что к концу июля 1941 года линия фронта отодвинулась далеко в глубь страны. Почти все аэродромы, с которых можно было бы достигнуть столицы Германии, оказались занятыми немцами. В руках советских войск оставались лишь два небольших аэродрома на острове Эзель (Сарема) в Балтийском море, с них можно было организовать полеты на Берлин. В таких условиях выбор пал на аэродром "Кагул", расположенный в 15 километрах западнее города Курессаре (Кингисепп). Этот аэродром был построен еще до войны и имел лучшую, хотя и грунтовую, полосу длиной 1200 метров. Но там с трудом размещались запланированные в полет боевые машины.
Другой, не менее важной проблемой, которую решали уже в ходе подготовки боевых вылетов, была маскировка аэродрома от вражеских разведывательных самолетов. По предложению Жаворонкова, прилетевшего на Эзель, самолеты ДБ-3 поставили вплотную к хозяйственным постройкам хуторов и накрыли маскировочными сетями.
Пожалуй, самым трудным в осуществлении этого решения оказалось проделать рулежные дорожки от границ летного поля до хуторских построек. Но в конце концов личный состав полка сумел справиться и с этой задачей.
Жаворонкову предстояло решить вопрос о назначении командира группы. Став по воле Верховного командования руководителем столь значительной бомбардировочной операции, он лично сам не мог отправиться в полет в составе экипажа бомбардировщика, так как, занятый решением больших оперативно-тактических вопросов, не имел возможности овладеть ночными полетами на новом самолете ДБ-3. Наиболее подходящим командиром группы был Преображенский. Оставшись однажды с ним наедине, Жаворонков спросил, кого бы он рекомендовал на место ведущего. Преображенский, почти не задумываясь, ответил:
– Товарищ генерал-лейтенант, я прошу назначить меня!
– Позвольте, - сказал Жаворонков, делая вид, что пытается отговаривать, - большая часть полка остается здесь. Следовательно, и вам лучше бы остаться на месте базирования.
– Нет, мне следует быть с той частью полка, которая направляется для выполнения более ответственной задачи, - решительным тоном настаивал Преображенский.
– Раз вы так понимаете свои обязанности - быть по-вашему. Давайте тогда решим еще один вопрос, - продолжал Жаворонков, будучи внутренне доволен поведением командира.
– Успех будет зависеть, как мы говорили раньше, от подбора летчиков и штурманов. Я придаю серьезное значение флагманскому штурману. Кого вы имеете в виду назначить штурманом группы?
– Прошу разрешить взять с собой в полет штурмана полка капитана Хохлова. Я всегда с ним летаю. Хохлов лучше, чем кто-либо другой, справится с заданием.
Семен Федорович Жаворонков одобрил этот выбор, а также утвердил состав всей авиационной группы.
4 августа рано утром 15 самолетов ДБ-3 произвели посадку на аэродроме "Кагул". Еще пять машин прилетели сюда несколько позднее. Во второй половине дня полковник Преображенский собрал весь личный состав и объявил о поставленной Верховным командованием задаче. В своем выступлении перед собравшимися командир и военком Оганезов разъяснили важность и политическое значение операции, особенности ее выполнения, назвали объекты в районе Берлина, подлежащие разрушению, дали характеристику противовоздушной обороны и определили маршрут полета.
Расстояние до цели и обратно составляло 1760 километров, в основном над морем. По теперешним временам для авиации такой протяженности путь труда не составляет. Но тогда это был фактически предел для ДБ-3, хотя если расшифровать это сокращение, то оно звучит так: "Дальний бомбардировщик тип третий". Каждый экипаж мог взять на борт самолета до одной тонны бомбового груза.
В то время как экипажи готовились к ответственному полету, Жаворонкова продолжали волновать вопросы обеспечения авиагруппы необходимым количеством топлива и боеприпасов, охраны аэродрома от возможных налетов вражеской авиации. По части снабжения все обязанности были возложены на тыл 15-й разведывательной эскадрильи. Бомбы и бензин доставлялись на остров на тральщиках. Вопрос о прикрытии аэродрома зенитной артиллерией и истребителями Жаворонков решил с генерал-майором береговой службы А. Б. Елисеевым, в распоряжении которого находилось до двух дивизионов 76-мм зенитных пушек и эскадрилья истребителей И-153 ("чайка").